Шопоголик и Рождество

— Ну… да, — отвечает Сьюзи.

— Ты носишь накладные ресницы? — потрясенно восклицает Джесс, и я поскорее отхожу подальше, пока она и меня об этом не спросила.

— Иногда, — осторожно отвечает Сьюзи, и Джесс меряет ее неодобрительным взглядом.

— И не видишь трагедии в том, что тебе приходится подправлять собственное тело в угоду сексистским стереотипам?

— Да я только на вечеринки, — оправдывается Сьюзи и, подняв глаза к потолку, добавляет. — К тому же они вроде из органических материалов.

Тут звонят в дверь, и Сьюзи поспешно восклицает:

— О, Бекс. Это, наверное, твои мама и папа?

Слава богу, а то, неровен час, Джесс начнет отчитывать нас за то, что мы смеем пользоваться сексистским изобретением — расческой. Я посыпаю торт блестящей розовой стружкой. Слышу за дверью шаги Люка, а затем доносящийся из холла мамин голос:

— Привет, Люк! Минни, родная, с днем рождения!

В качестве последнего штриха я ставлю на торт блестящую фигурку феи и накрываю всю конструкцию гигантской деревянной миской, которую купила по ошибке.

(Вот в чем основная проблема онлайн-шопинга: с экрана не всегда понятно, какого вещь размера в реальности. Ну, то есть там, конечно, было написано «54 см». Но кто может представить себе, как это будет выглядеть на самом деле? Вот именно, никто.)

Скинув фартук, я бегу в холл, где мама и папа уже снимают пальто.

Ох ты ж. Вау. Я растерянно моргаю, пытаясь осмыслить то, что вижу. У меня как-то из головы вылетело, что родители теперь иначе одеваются. Я-то рассчитывала, что они приедут в своих обычных оксшоттских нарядах. Скажем, в блейзере или в платье-рубашке в цветочек.

Но нет. На маме какая-то цветная хламида в психоделических узорах, а с шеи до самого пупка свисает ожерелье из… Это что, магнитофонная лента? Вместо сумочки на плече у нее висит рюкзак с надписью «Почтальон». На папе же странная бесформенная шерстяная шляпа, футболка с «Риком и Морти» и тертые джинсы-скинни. Меня прямо от каждой детали корежит. Не верю я, что в скинни папе удобно, и точно знаю, что ни одной серии «Рика и Морти» он не смотрел.

Но нужно ведь поддерживать своих близких.

— Привет! — Я по очереди обнимаю их обоих. — Как жизнь? Как там Шордитч? — Тут я опускаю взгляд вниз и вздрагиваю. — Минуточку, а что у тебя с ногой?

Левая ступня у папы забинтована. А у стены — я только теперь замечаю — стоит костыль.

— А, ерунда! — отвечает папа, отдает пальто маме и берется за костыль. — Просто слегка… э-э-э… ударился об землю. А как поживает моя любимая внучка?

Папа ковыляет за Минни в гостиную, а я оборачиваюсь к маме:

— Что случилось?

— Ой, солнышко, — понизив голос, отвечает мама. — Папа немного стесняется. Он свалился с моноцикла.

— Боже, нет! — в ужасе охаю я.

— Он не виноват, — тут же вступается за отца мама. — У него очень хорошо получалось. Но он тренировался в Зеленой Зоне, на крыше, и его ужалила одна из наших общественных пчел. От неожиданности он и сверзился.

— Бедный папа! — передергиваю плечами я. — Ну, я сделала сэндвичи с авокадо, надеюсь, это поднимет ему настроение.

— Бекки, солнышко, — еще тише отзывается мама. — У меня плохая новость. Я ведь тебе еще не говорила? — Она замолкает, а меня уже буквально трясет от страха. — Выяснилось, что у отца непереносимость авокадо.

Вид у нее такой расстроенный, что меня смех разбирает, хотя это и нехорошо, конечно.

— Да, — вздыхает она. — Он сходил к врачу. И тот сказал ему, что от авокадо придется отказаться. Ну и я за компанию тоже перестала его есть.

Почесав шею, она поправляет ожерелье из магнитофонной ленты. По-моему, ей в нем тоже не очень удобно.

— Мам, тебе эти бусы не натирают? — спрашиваю я, заметив красную полосу у нее на шее. — Может, снимешь лучше?

— О, — сникает мама, — да… наверное, лучше снять. Но правда же, они супер? Это Лиа сделала, одна из наших соседок. Ожерелье символизирует хаос.

— Очень красиво! — кривлю душой я. — Прямо… высокое искусство!

Мама снимает ожерелье, убирает его в свой новый рюкзак, а я замечаю, что вид у нее довольно хмурый. Что ж, не удивительно. Такая подстава со стороны пчел, моноцикла и авокадо. Теперь, чего доброго, у них еще и на крафтовый джин окажется аллергия.

— Мам, все хорошо? — в знак поддержки я беру ее за руку. — Тебе по-прежнему нравится в Шордитче?

— О да, солнышко! — с чувством произносит мама. — Это такое приключение. Мы с папой каждое утро просыпаемся и думаем: «Что у нас сегодня по расписанию?» — Помолчав, она добавляет: — Но я так скучаю по старым друзьям.

— Понятно, — осторожно отвечаю я. — Думаю, Дженис тоже по тебе соскучилась.

— Правда? Но в гости она не часто заглядывает. — Мама улыбается, но я по глазам вижу, что ей обидно. — Я ее не виню: приехать из Оксшотта к нам в Шордитч — это целое путешествие. И все же было бы отлично, если бы она хоть иногда отвечала мне по телефону.

— Что? — изумленно смотрю на нее я. — Разве она тебе не отвечает?


— Ой, я ей несколько голосовых сообщений оставила, и никакой реакции, — безмятежно улыбается мама. — Наверное, она слишком занята.

— По-моему, она считает, что это ты слишком занята, — возражаю я. — Все время шлешь ей по вотсапу фотографии, чтобы показать, какая у тебя бурная жизнь.

— Но ведь вотсап для того и нужен, — удивляется мама. — Его и создали, чтобы люди делились фотографиями.

Несколько секунд я в замешательстве смотрю на нее, а затем все становится на свои места.

— Мам, ты его, случайно, с Инстаграмом не путаешь?

— Ой, да это одно и то же, — отмахивается мама.

Я как раз собираюсь объяснить ей, в чем разница, но тут раздается звонок в дверь, и внутри у меня все тревожно сжимается. Интересно, мама знает, что Дженис придет с новой подружкой? Она, в принципе, в курсе, что у Дженис новая подружка? Я открываю дверь. На пороге действительно стоит Дженис с охапкой каких-то жутких розовых цветов в руках.

При виде мамы она гордо вздергивает подбородок.

— Привет, Бекки. — Маму Дженис подчеркнуто игнорирует.

— Дженис! — восклицаю я. — Вот и ты! — И как раз собираюсь спросить, где же подружка, но тут к двери кидается мама, оттесняя меня в сторону.

— Дженис, дорогая! — Она тепло обнимает ее. — Как давно мы не виделись! Мне столько всего нужно тебе рассказать! Ты почему в театр не пришла? Не получила голосовое сообщение? Ох как жаль, что ты пропустила спектакль. Ну ладно, в другой раз сходим. А как тебе моя идея с георгинами? — Она смотрит на Дженис в ожидании ответа, но та, кажется, вообще не понимает, о чем речь.

— Идея с георгинами? — наконец, растерянно повторяет она.

— Милая, я же оставила тебе голосовое сообщение! — щебечет мама. — Еще запыхалась вся — я в тот момент как раз по беговой дорожке бегала.

— Я не получала никаких сообщений, — обескураженно отвечает Дженис.

— Но я же тебе кучу их оставила! — возмущается мама. — Не удивительно, что ты так и не ответила, что думаешь о новой экранизации Пуаро. Как по мне, они его там слишком убого одели, — добавляет она, сморщив нос. — Пуаро всегда был щеголем. А где Мартин?

— А он… обедает в гольф-клубе, — лепечет Дженис. — Джейн, я никаких сообщений от тебя не получала. Ни одного.

Тут в холл входит Люк и вклинивается в разговор:

— Сейчас у многих барахлит система голосовых сообщений. Недавно у моего коллеги такой случай был. Ни одно не дошло. Дженис, твои сообщения в облаке сохраняются?

Мама и Дженис в замешательстве хлопают глазами. Потом мама обиженно говорит:

— Я что-то не так сделала?

— Нет, Джейн, дело не в вас. Это неполадки системы.

Люк начинает объяснять, но тут Дженис перебивает его, нервно выпаливая:

— Фло сейчас будет, только припаркует машину.

— Фло? — морщит лоб мама. — Бекки, это твоя подруга?

— Нет, это моя подруга, — дрожащим голосом отвечает Дженис. — Ты переехала, Джейн, от тебя не было вестей, и я подумала… В общем, Фло… моя новая подруга.

В холле повисает гнетущая тишина. Я смотрю на Люка, потом перевожу взгляд на Джесс, которая как раз выходит в холл и тревожно оглядывается по сторонам.

— Твоя новая подруга, — отзывается мама, помолчав, и голос у нее такой странный, такой сдавленный, какого я раньше никогда не слышала. — Понятно. Значит, новая подруга. Что ж, Дженис… это здорово! Не терпится с ней познакомиться!

О боже! Напряжение прямо искрит в воздухе. Люк стоит со своим обычным невозмутимым видом. Джесс проводит пальцем поперек шеи. У мамы на лице по-прежнему широкая улыбка, но один бог знает, о чем она на самом деле думает.

Тут в дверь снова звонят, и все мы подпрыгиваем чуть ли не на метр в высоту.

— Что ж, — неестественно радостно выдаю я. — Пожалуй… пойду открою.

Открываю дверь и вижу на пороге худую женщину в бежевом пальто, шляпке и очках без оправы.

— Ой, здравствуйте, — робко пищит она. — Вы Бекки? Меня зовут Фло.



Ладно, знаю, что не стоит принимать это близко к сердцу. Но выбрать Фло? Вместо мамы?

Теперь я всей душой согласна с Джесс. Фло реально жуткая: вся трясется и глаза постоянно на мокром месте. Я провожаю маму и Дженис в гостиную, и навстречу им тут же бросается Минни, вопя:

— Зенис! Бабуля! У меня день лаждения! Смотлите, сколько подалков!

Мама и Дженис охают над котенком, и тут в комнату входит Сьюзи с подносом. Ну кто, кроме нее, может так красиво и аккуратно сервировать горячие напитки?

— Привет. — Она дружелюбно улыбается Фло. — Я Сьюзи, подруга Бекс. Вам чай или кофе? Чай в голубых чашках, кофе — в белых. А вот тут, в кувшинчике, молоко.