Сияние

Я спросил Горация: «Ну что, есть у тебя теории? Прежде чем мы начнём. Я ставлю на психа-ныряльщика, убийцу с топором. Он всех порубил и скормил угрям».

Гораций улыбнулся. Есть две вещи по поводу улыбки Горация: только в такие моменты можно хорошо рассмотреть маленький шрам на его щеке, куда воткнулся мой игрушечный дротик, когда ему было восемь, и ещё когда он улыбается, то становится больше похож на моего отца, чем я сам.

«Пришельцы, – сказал он. – Логично предположить, что рано или поздно мы должны с ними столкнуться. Ну, ты же понимаешь, речь не о китах. Они не считаются. Они на самом деле ничего не делают. Я намекаю на подлинных пришельцев, которые ходят и разговаривают, жалуются на погоду. Пришельцы – или Канада. Тот сектор целиком – спорная территория. Может, Оттава устроила какую-нибудь тактическую ерунду. Крестьяне не хотели съезжать? Чем тратить силы на цивилизованный разговор, лучше их всех устранить».

А потом нам в голову пришла идея пробежаться, пока остальные ещё спят. У нас не было правильной обуви, но мы трусцой пробежали всю Идун-авеню, до самого устья реки. Окунули ноги в красную воду. У Горация от ног ужасно воняло. Всегда так было.

ЦИТЕРА: Кажется, мы слишком отдалились от темы.

ЭРАЗМО: И что такого? Вы же сами сказали, чтобы я всё описал «своими словами». Вот такие у меня слова. Берите что дают, или вовсе останетесь ни с чем.

Ну ладно. Включу ускоренную перемотку. Перебьётесь без братского завтрака на берегу.

Айлин Новалис встретила нас у причалов Потоса в девять ноль-ноль, с четырьмя гондолами. Ей полагалось так же страдать от похмелья, как и всем нам, но по виду это было незаметно. Даже в самую трудную минуту Айлин никогда не выглядела усталой или потрясённой. Она оказалась лучшей актрисой из всех, кого я когда-то встречал. Чистенькая, сияющая, готовая отправляться в путь – такой выглядела Айлин. Родилась и выросла на Венере, в секторе Айдзэн-Мё. Проводником работала десять лет. В своей области была лучшей. Готов поспорить, что если бы Айлин разбудили глубокой ночью, под одеялом на ней обнаружились бы рабочие ботинки. Её волосы были стянуты в милый хвостик и собраны в узел, который только с виду казался сложным. Я позже, в лагере, видел, как она причёсывалась. Со стороны она выглядела учительницей, готовой отвезти всех нас на экскурсию в аквариум. «Поглядите на этих симпатичных рыбок! Давайте посчитаем, сколько тут разновидностей! Раз, два, три… не трогай стекло, Джордж…»

Мы погрузились на гондолы. На Венере не стоит и пытаться путешествовать сушей – она сплошь грязь да ил. Ушла целая вечность на то, чтобы сделать немногие существующие города пригодными для жизни. Но вода течёт повсюду. Гондолы на самом деле не похожи на гондолы – полагаю, их так называют из-за какого-то древнего каламбура на тему сходства между Венерой и Венецией [44], но они всего лишь типовые лодки для заболоченных водоёмов, с поплавками и подвесными моторами, а также с абсурдными изукрашенными носами – как будто кто-то вот-вот выскочит из-под брезента и начнёт петь «О соле мио».

Короче говоря, всё шло хорошо. Мы смонтировали эту часть с первого раза. Задраили все люки, попрощались с ребятами с «Моллюска», не считая дока, Маргареты, которая отправилась с нами на случай… ранений. Остальные были на седьмом небе, предвкушая шесть месяцев кутежей в Белом Пионе без нас. Мы отправились в десять ноль-ноль. Понадобилось девять дней, чтобы добраться по воде до Адониса, который расположен строго к югу от станции Белый Пион, в заднице мира. Мы вышли из дельты Суаделы, забитой тёмно-розовым илом. Поплавки выглядели, как сахарная вата. Над нами простирались кроны деревьев какао, на которых кишели синегорлые личинки-светляки длиной с моё предплечье. Я так понял, по отношению к местной фауне они весьма хищные, но люди их не интересуют. Я фотографировал; Гораций снимал то дальний общий план, то улыбающуюся Северин или Айлин, проверявшую карты и наши пропуска.

Должен сказать, вопреки тому, что я слышал здесь по радио, вся зона вокруг Адониса находится на полном карантине и в этом смысле ничем не отличается от Энио, Прозерпины или какого-нибудь другого места, где произошла катастрофа. С нами была стопка пропусков размером с детёныша гиппопотама. Ввиду уникального политического положения Венеры, наши паспорта, заполненные визами, выглядели, словно Парад Наций. Этот маленький мир принадлежит всем и никому. Слишком ценный, чтобы заявить на него права. Северин записала закадровый монолог, который должен был звучать одновременно с кое-какими скучными установочными планами.

«Когда вышла она из моря, сияя, все боги воспылали к ней великой страстью и принялись состязаться друг с другом за обладание ею. Но Юпитер, Отец Молний, знал, что если отдать её руку любому из олимпийцев, это приведёт лишь к бесконечной войне, которая разразится в тишине его чертогов, и потому никто не получил дозволения разместить персонал или ресурсы в количестве, достаточном для укомплектованного карантина, отстроить или утилизировать хоть что-нибудь; даже случись возможность, они не захотели бы прийти к согласию по поводу того, в каком порядке офицеры имеют право испражняться на венерианской почве; таким образом, карантин на Венере – едва ли нечто большее, чем табличка с надписью „Убирайтесь прочь“ на стольких языках, на скольких можно это проорать за то время, пока Достопочтенный Представитель Как-его-там из Неважнецкой Республики допьёт содержимое своего бокала».

Прежде чем попытаться попасть в Адонис, мы разбили лагерь в дельте с чистой водой. Расстояние было минимально безопасным. Айлин снабдила нас передвижным городом, состоявшим из списанного армейского снаряжения. Сборно-разборные хижины с твёрдой крышей для защиты от дождя и раскладывающимися полами, чтобы оборудование и наши ноги не утопали в грязи. Палатка-столовая, командный центр, жаровни, биотуалет, мастерская. Гораций, Кристабель, Сантьяго и Марианна принялись тестировать оборудование, желая убедиться, что оно пережило путешествие. Салландары взялись за приготовление ужина – галеты, тушёнка из ‘трикса, консервированные бобы.

Это началось на следующее утро. Всё тотчас же полетело в тартарары. Мы отправились на одной из гондол в сам Адонис. Увидели всё то же самое, что видели вы. Зрелище было так похоже на истории и снимки, с которыми мы уже ознакомились, что находиться там было всё равно что попасть в уже снятый фильм. Гостиница выглядела так, словно пострадала от землетрясения. Старая карусель с лошадками превратилась в груду искорёженного металла, утыканную лошадиными глазами.

Там он и обнаружился, в самом центре внимания, как знаменитость в кафе. Анхис просто шёл себе вокруг памятника, словно это было так, ничего особенного, утренняя прогулка, и миг спустя он собирался попросить, чтобы принесли апельсиновый сок и яичницу. Только он ещё не был Анхисом, он был… артефактом [45]. Как флюгер. Или церковный колокол. Он был частью города. Уликой.

Мы провели послеполуденные часы, устанавливая освещение для сцены, в которой Рин устанавливает с ним контакт. И, знаете, иногда я думаю, что единственная разница между Северин и её отцом состоит в том, что Перси сперва всё проживал, а потом восстанавливал прожитое, чтобы снять как положено, в то время как Ринни отстранялась до той поры, пока условия не делались безупречными, и лишь потом кричала «Мотор!». Она не могла ничего как следует прожить без стрёкота камеры.

[кашляет] Мне нужен перерыв.

ЦИТЕРА: Может, вы просто перейдёте к первому столкновению со слуховыми феноменами…

ЭРАЗМО: Мне. Нужен. Перерыв.





«Сколько миль до Вавилона?»:




Эпизод 764



Дата выхода в эфир: 1 июня 1943 г.

Ведущий: Генри Р. Чоудхари

Веспертина Гиперия: Вайолет Эль-Хашем

Тибальт Гайян: Ален Мбенгу

Невидимый Гусар: Закария фон Лейпольд

Доктор Груэл: Бенедикт Сол

Приглашённая звезда: Арасели Гаррастазу в роли Финской Фурии



ВЕДУЩИЙ: Добрый вечер, слушатели, если там, где вы находитесь, и впрямь вечер. Подсаживайтесь ближе, налейте себе чашечку чего-нибудь вкусного и откиньтесь на спинку кресла в преддверии очередной части любимейшей во всей Солнечной системе истории о приключениях, романтике и интригах «Сколько миль до Вавилона?» Вот уже тридцать лет на волнах эфира «Вавилон» является результатом совместного производства Всепланетной беспроводной вещательной сети Юнайтед/Юниверсал (Нью-Йорк, Шанхай, Титон) и «Би-Би-Си Радио». Запись осуществлена в студии «Атлас», Лондон.

Этот вечерний выпуск вашему вниманию как обычно предоставила компания «Мыло Удзумэ» – очищенное и обогащённое смягчающими маслами, укрепляющими травами и дикими альпийскими цветами, свежесобранными на нежных лугах Европы [46]. Дополнительное рекламное сопровождение предоставили корпорация «Хатор»: мальцовое молоко класса премиум, собственность и владение ныряльщиков с 1876 года; «Красный терем» – отборные чаи, щедрость Титана у вас дома; Ост-Индская торговая компания и корпорация «Эдисон Телерадио».

Ранее в «Сколько миль до Вавилона?»: наша героиня-первооткрывательница, Веспертина Гиперия, попав в плен к венецианским бандито-магам в венерианском пиратском раю под названием порт Эришкегаль, оказалась прикована к сотворённому из вулканического стекла шпилю башни Намтар цепями, которые невозможно разбить! Трусливый король бандито, доктор Груэл, вознамерился превратить милую Веспертину в свою невесту и привязал её ремнями к своей мерзкой картезианской расщепляющей машине, вследствие чего наша героиня забыла не только своего любимого, Тибальта Гайяна, но и своего брата-близнеца, великого изобретателя Валентино. Валентино затеял дерзкое освобождение, пролетев сквозь венерианские туманы на своём чудесном механическом овцебыке Браггадочио. Слушатели ахнули, когда Веспертина отвернулась от того, в чьих жилах течёт её родная кровь! Они подались ближе, когда Браггадочио жестяным языком умолял её войти в своё огромное брюхо, где ждал Валентино, и уплыть в небеса, в безопасности одолеть путь до Земли, где Тибальт ждал и тосковал как тысяча любовников. И когда она не ответила, вся Солнечная система плакала.

ВЕСПЕРТИНА: [свист ветра и звон металла] Изыди, обманщик! Знай, с первым лучом зари я стану женой доктора Груэла! Он моя единственная истинная любовь! Как же я обожаю его бородавчатый подбородок и тяжёлые кулаки! Я слабею при мысли о его горбе; я не мечтаю ни о чём другом, кроме его покрытого шрамами волосатого лика! До конца своих дней я больше никого не полюблю! [долгий скорбный стон перекрывает звяканье двигательного механизма]


ВЕДУЩИЙ: Тем временем наш доблестный герой, Тибальт, одержав победу над бандой наёмников и чёрных алхимиков, вознамерившихся затеять войну с Австрией любой ценой, восстанавливается от тяжёлых ранений в загадочном госпитале, где за ним ухаживают полногрудые медсёстры в масках и доктор, который на прошлой неделе оказался не кем иным, как заклятым врагом Тибальта: Невидимым Гусаром!

НЕВИДИМЫЙ ГУСАР: [музыкальная тема № 3: минорная тональность, крещендо 2] Да, это я! Никто другой не смог бы одолеть Героя Крыма! А эти красавицы в масках – мои сёстры, монахини-ниндзя из Нанкина! Они жаждут крови хороших мужчин. Я правда не знаю, как долго мне удастся их сдерживать. Но сперва ты должен познать всю степень своего поражения! Знай же, что это не госпиталь, но мой корабль! [завывание космических ветров] Ты спал крепким сном, старый мой враг, благодаря зельям моих сестёр. Вскоре мы встретимся с моими товарищами – доктором Груэлом и его бандито! [музыкальная тема № 4: минорная тональность, крещендо 6]

ВЕДУЩИЙ: Сумеет ли Тибальт вырваться из тисков своего заклятого врага? Устоят ли монахини-ниндзя перед ужасной жаждой крови? Выйдет ли Веспертина за лживого доктора Груэла или верный возлюбленный успеет к ней? И кто же такой на самом деле этот Невидимый Гусар? Что же будет дальше с этими истомившимися влюблёнными – с неукротимой душой, влюблённой в звёзды, и с настоящим мужчиной, преданным королю, стране и Матушке Земле, – найдут ли они друг друга наконец или так и будут дальше страдать впустую? Узнайте прямо сейчас!

Отправляйтесь со мной в опасные и неистовые миры Венеры и Земли в самом начале Диаспоры, совершите фантастическое путешествие в то особое место в душе, где история встречается с воображением, суровая наука – с полётом фантазии, любовь становится превыше всего, и невозможное – на краткий миг – делается возможным в новой серии… «Сколько миль до Вавилона?»

[музыкальная тема]



Из личного киноархива Персиваля Альфреда Анка

[СЕВЕРИН АНК идёт рука об руку с КЛОТИЛЬДОЙ ШАРБОННО по Усаги-авеню в Титоне. Вокруг них повсюду сверкают рождественские фонари. Позади виднеется театр «Актеон», над которым в ночном небе неистово вертятся лучи прожекторов. КЛОТИЛЬДА и СЕВЕРИН кутаются в пушистые шубы. Их лица обрамляют одинаковые меха. ПЕРСИВАЛЬ АНК идёт по улице задом наперёд и снимает их настолько ровно, насколько это позволяет его камера, Клара. СЕВЕРИН высасывает начинку из блина, купленного у разносчика. Лицо у КЛОТИЛЬДЫ угрюмое. Она почёсывает мочки ушей с рубиновыми серёжками. Она покинет ПЕРСИВАЛЯ И СЕВЕРИН ещё до конца месяца.]



ПЕРСИВАЛЬ

Как тебе понравился фильм, тыковка?



СЕВЕРИН

Никакая я не тыковка!



КЛОТИЛЬДА

Ещё какая. Если мы вставим тебе в голову свечку, превратишься в Светильник Джека [47].



СЕВЕРИН

Фуу! Мама, в моей голове нет места для свечки.



ПЕРСИВАЛЬ

Ну ладно, ты точно не тыковка, и мы определённо не станем засовывать тебе в голову свечи, делать из тебя пирог или превращать в карету в полночь. А теперь скажи, тебе понравилось папино кино? Он его сделал для тебя одной, это его первый детский фильм.



СЕВЕРИН

[долгая пауза] Нет.



ПЕРСИВАЛЬ

Но ты в нём такая чудесная, милая моя! Разве тебе не было весело сниматься в той маленькой роли? Разве не приятно увидеть себя на огромном-преогромном экране?



СЕВЕРИН

[начинает рыдать] Папа, прости! Но взаправду не бывает такого, чтобы осьминоги разговаривали, носили очки и гетры. Это всего лишь дядя Толмадж в костюме с приклеенными блёстками. Я никогда не повстречаю говорящего осьминога, такого, как мистер Бергамот, никогда-никогда! [Слёзы катятся по щекам СЕВЕРИН прямо на её блин. Она вытирает лицо меховым рукавом, шмыгает носом от холода.] Это сплошная глупость, только и всего.





«Тёмно-синий дьявол»: Дама, о которой идёт речь




Досье: 14 декабря 1961 г.