Сказки бабушки Агаты

Вот вы, наверное, тоже сейчас спрашиваете, чего я ору? Точнее, чего я визжу? Стоит Николай в центре гостиной, ну и что? Он хозяин, имеет законное право здесь находится. Так ведь, если бы только он… Евгений, босой, в трогательно забавной пижаме лимонного цвета с детским рисунком – веселые пятнистые жирафики перемежались с разноцветными воздушными шариками – снова лежал на полу, уткнувшись лицом в ковер. Только сейчас у него из-под лопатки торчала черная пластмассовая рукоятка ножа. Пижама в этом месте потемнела от крови и ни жирафы, ни шарики, не были видны на фоне жуткого бурого пятна.

– Он жив? – зачем-то, я указала дрожащим пальцем на Евгения. Как будто, без этого, Николай не догадался бы о ком я спрашиваю.

– Нет, – Николай покачал головой. Посмотрел куда-то, поверх моего плеча, и добавил: – Давно уже, нет.

На подгибающихся ногах я подошла к Евгению и не столько опустилась, сколько упала возле него на колени. Коснулась пальцами его щеки – ледяная. Да, живые люди, даже очень сильно замерзшие, такими не бывают. Этот холод идет изнутри. Я подняла голову и спросила самое главное:

– Это ты?

– С ума сошла? Я сам чуть в обморок не упал, когда его увидел.

Он не был ни испуган, ни оскорблен моим вопросом. И растерянным, тоже не выглядел. Скорее печальным, подавленным, погруженным в свои мысли. Причем, у меня возникло ощущение, что опечален он не столько судьбой безвременно и так трагически покинувшего нас Евгения, сколько проблемами, которые ему, Николаю, придется в связи с этим решать. Наверное, немного бессердечно, но, с другой стороны, понять его можно. Когда в твоем доме убивают твоего же гостя, это само по себе достаточно неприятно. А если тебя, при этом, связывают с покойным достаточно сложные финансовые отношения и не слишком приятные личные, то ситуация усугубляется. И еще вчерашняя отвратительная свара в бильярдной… М-да, нашему хозяину есть о чем задуматься.

В коридоре раздался дружный топот. Похоже, все остальные обитатели особняка торопились присоединиться к нам. Интересно, с чего бы это? Ведь всего пять минут назад они мирно спали. Ах, ну конечно же, мой визг! Сработал, как всеобщий будильник. И естественно, теперь все несутся сюда, посмотреть: что же такое интересное произошло?

Первым ввалился Борис, он обогнал остальных на полкорпуса:

– Ритка, ты чего визжа… – окончание слова застряло у него в горле.

Тут же его догнали остальные, загомонили возбужденно и умолкали постепенно, по одному, по мере того, как до каждого доходил смысл случившегося. Я все стояла на коленях около Евгения.

Еще вчера, нас было восемь человек. Восемь человек собрались в уютном загородном доме, чтобы отпраздновать католическое рождество. Не наш это, конечно, праздник, но, как сказал Борис: «Если весь цивилизованный мир празднует, почему бы не присоединиться к хорошим людям?» Вот и присоединились.

– А может быть, это шутка? – тонким, дрожащим голосом спросил кто-то из девушек. – Еще одна?

Я подняла голову и обвела взглядом собравшихся вокруг меня… вокруг нас. Бледные, растерянные лица, в глазах у всех – настоящий, неподдельный ужас. У всех ли? Нет. По крайне мере, один человек выглядит достаточно спокойно. Неестественно спокойно. Или наоборот, естественно? Я вот тоже, вовсе не бьюсь в истерике, даже руки не дрожат. Только реакция немного замедленная. Кажется у меня что-то спросили? Ах, да! Я снова опустила глаза на человека распростертого на полу… точнее, на его тело.

– Нет, это не шутка. Это убийство.

Дядя Саня аккуратно обошел застывшего Борьку, тоже присел на корточки.

– Вика, посмотри на нож. Я, кажется, на кухне таких не видел.

– Ручка пластмассовая, – Вика, вместо того, чтобы подойти поближе, наоборот, попятилась и спряталась за спину Лайзы. – А у наших ножей только деревянные.

Дядя Саня кивнул. Потом тронул Евгения за запястье, попробовал разогнуть неловко подвернутую руку.

– Окоченел, – хмуро сообщил он и уставился на меня.

– Здесь холодно, – ответила я. Почему-то, это прозвучало так, словно я оправдывалась. – Окно уже несколько часов открыто.

– Откуда ты знаешь? – одновременно с дядей Саней, этот вопрос задал и Николай. Лайза отстала от них на полсекунды, а Борис и Алла, не тратя слов, просто таращились на меня, ожидая объяснений. Только Вика не отвела взгляд от Евгения и, похоже, не особенно прислушивалась к происходящему вокруг.

– Я была здесь ночью, – ляпнула я. И тут же поторопилась уточнить: – То есть, не совсем ночью, а под утро. То есть, ночью тоже была, но тогда он был жив. И ты, Николай, тоже, и Лайза…

– Я и сейчас жива, – буркнула Лайза. А Николай бросил на меня странный взгляд и тут же отвернулся, уставился в окно.

– А поточнее? В какое время, ночью, он был жив? – спросил дядя Саня.

– После часа ночи, но до двух. Я бродила по дому и все время на кого-нибудь натыкалась. В эту комнату Лайза пришла, а Евгений был внизу, в малой гостиной.

– И что?

– Ничего. Я заглянула в комнату, увидела его и сразу ушла.

– Куда?

– Поднялась к себе. Спать легла.

– А окно? – дядя Саня перевел строгий взгляд на Лайзу. – Это ты окно открыла?

– Я что, ненормальная? Я вообще заглянула сюда только на минутку. Я хотела…

О, как часто я наблюдала это выражение на лицах своих учеников и этот напряженный взгляд! «Маргарита Сергеевна, да я понятия не имею, откуда здесь сигареты! Маргарита Сергеевна, да я к этому цветку и близко не подходил!» И, надо сказать, мои ребята были в сто раз артистичнее и убедительнее.

– В общем, никаких окон я не открывала, – махнула рукой Лайза.

Дядя Саня снова уставился на меня и я кивнула.

– Тогда – да, тогда окно было закрыто. Я говорю про другое время – под утро, около шести часов. Но я тогда сюда не заходила, я была в соседней комнате, в библиотеке.

– В библиотеке? – очнулась Вика. Судя по тону, она и не подозревала о существовании в доме подобного места. А может, и вообще, слабо представляла, что это такое.

– В библиотеке? – слабым эхом повторил Николай. – Зачем?


– Не могла заснуть, хотела взять книжку какую-нибудь.

– А сюда заходила? – дядя Саня вернул разговор к основной теме.

– Я же сказала, нет. Просто, когда шла по коридору, из-под двери сильно дуло. Я еще тогда подумала, что окно открыто.

– И не удивилась? – дядя Саня, по-прежнему, не сводил с меня холодного взгляда. – Не захотела зайти в комнату, взглянуть – в чем дело? Или, хотя бы, закрыть окно?

– Ну… – я осторожно покосилась на Аллу. Первый шок у нее прошел и девушка смотрела на меня с любопытством. Именно это любопытство, которое она даже не пыталась скрыть, обозлило меня и я ответила:

– Конечно, хотела. Но потом передумала, из-за Аллы.

– Из-за меня? – девушка захлопала глазами, словно большая кукла. – Не понимаю. Я-то здесь при чем?

– Не притворяйся, пожалуйста. Я уже собиралась выйти из библиотеки, когда услышала твой голос. И какого-то мужчины. Поэтому и в комнату не сунулась – не была уверена, что вас там нет.

Алла напряглась, словно быстро-быстро просчитывая варианты ответа, но, почти сразу, расслабилась и безмятежно улыбнулась:

– Ах вот ты о чем! Нет, в гостиную мы не заходили. Рита, а ты ничего не перепутала? В библиотеке было темно, это я точно помню.

– Я же сказала, я взяла книгу и уже собиралась уходить. Естественно, погасила свет. И сразу услышала голоса.

– С кем ты была? – голос Вики дрожал от злости.

– А ты что, не знаешь? – фыркнула ей в лицо Алла. – Тогда попробуй угадать. Могу даже, как в игре, предложить на выбор четыре ответа. Вариант «А» – Женечка, вариант «Б»…

Перечислить предлагаемые варианты до конца она не успела – Вика прыгнула вперед и вцепилась ей в волосы. Алла взвизгнула и ее пальцы сомкнулись на каштановых Викиных кудряшках. Драка женщин – вульгарное, отвратительное зрелище. Не терплю. И умею прекращать это безобразие, опыт есть. Не слишком часто, но бывает, что старшеклассницы устраивают подобные разборки. Я начала подниматься с пола, но меня опередил – вот уж от кого не ожидала – Борис. Он легко оторвал девушек друг от друга и развел в стороны на всю ширину своих, вовсе не коротких, рук.

– Ну что вы делаете, девочки, нехорошо-то как, тут покойник лежит, а вы базар устроили, не по-людски это… – Борис говорил негромко, монотонно, совершенно без выражения, словно ручей журчал. Но его слова дошли до сознания девушек и, вроде бы, произвели впечатление. По крайне мере, ему уже не приходилось прикладывать усилий, чтобы удержать их на расстоянии друг от друга, и руки они опустили. А Вика даже слегка покраснела.

– Я… это нервное. Извините. Все, Боря, отпусти.

– Успокоилась? – в голосе Борьки не было ни укора, ни осуждения – только заботливое сочувствие. Но пальцы разжимать он не торопился.

– Успокоилась, – Вика вымученно улыбнулась.

Алла, все еще бледная от злости, резко крутнулась на месте, легко освободившись от хватки Бориса, сделала шаг назад и коротко выругалась, словно плюнула, в сторону Вики. Но та уже взяла себя в руки. Только бросила презрительный взгляд и отвернулась. Вспомнив, что она здесь за хозяйку, заговорила светски-уравновешенно.

– Здесь холодно. Надо закрыть окно.

– Не стоит, – мягко возразил дядя Саня. Он все еще сидел на корточках около трупа.

Ах да, труп! Здесь же произошло убийство! Я горячо поддержала дядю Саню:

– Здесь ничего нельзя трогать! Лучше всего эту комнату сейчас вообще запереть, чтобы никто даже случайно не вошел.

– Правильно, – Николай кивнул, глядя куда-то сквозь меня. Хотя он и соглашался, но явно думал сейчас о чем-то другом. – Что мы здесь… и так все следы, наверное, затоптали. Надо всем выйти.

Невольно я посмотрела на пушистый ковер на полу. О каких, интересно, следах идет речь? Я, по крайне мере, ничего похожего на следы, не обнаружила. Впрочем, оставаться здесь, действительно не имело смысла. Помочь Евгению, все равно, уже никто не мог: ни мы, ни Господь Бог, ни милиция.

– Кстати, а ты милицию вызвал?

– Милицию? – наконец, очнулся Николай. – Нет. А надо?

Я только пожала плечами. Будь на его месте Борька, я бы повертела пальцем у виска. Ну, может добавила еще что-нибудь, насчет умственных способностей, не особо лестное. Но быть откровенной с малознакомым Николаем, чьим гостеприимством я, в данный момент пользовалась, не позволило воспитание. Впрочем, за меня ответил дядя Саня – на правах родственника, он мог себе это позволить:

– Не будь кретином! – он встал на ноги и раздраженно добавил: – Первым делом надо было позвонить. Телефон работает?

– Телефон? Наверное. Почему бы ему вдруг… – Николай направился к аппарату, стоящему на маленьком круглом столике в углу.

У меня перехватило дыхание. Разумеется, сейчас выяснится, что провода перерезаны!

Николай поднял трубку, поднес ее к уху, оглянулся на нас. Сообщил, почему-то, громким шепотом:

– Работает.

– Как это работает? – удивилась Лайза. – Почему?

Я, честно говоря, тоже удивилась. Всем известно, что убийца, попав в дом, первым делом должен перерезать телефонные провода.

– Не знаю, – Николай тоже выглядел немного растерянным. Работает. В смысле, гудок есть.

– Ну, так звони! – рявкнул дядя Саня. – Ноль два ты в состоянии набрать?