Смертельная белизна

– Да, конечно, причем только благодаря тебе… и Венеции… То есть Робин, – спохватилась Иззи.

– Торкс, я уже сама спустилась! – прокричал незнакомый Страйку и Робин голос прямо за порогом, и в гостиную, неся нагруженный поднос, спиной вперед вошла женщина, в которой безошибочно угадывалась старшая сестра Иззи. Веснушчатая, с обветренным лицом и седыми прядями в светлых волосах, она предстала перед ними в рубахе, почти такой же, как у мужа, только отделанной жемчужинами. – ТОРКС! – задрав голову к потолку, гаркнула она так, что Робин вздрогнула. – Я ТУТ, ВНИЗУ!

Она с лязгом опустила поднос на оттоманку с вышитой обивкой, перед Раффом и камином.

– Здрасте всем. Я – Физзи. А где Кинвара?

– С лошадьми возится, – ответила Иззи, бочком обходя вокруг дивана и садясь. – Чтобы под этим предлогом не общаться с нами, так мне думается. Ребята, подвигайте себе, на чем сидеть.

Страйк и Робин взяли два продавленных кресла, стоящие рядом, под прямым углом к дивану. Пружины, судя по всему, пришли в негодность много десятилетий назад. Робин поймала на себе взгляд Рафаэля.

– Иззи упоминала, что вы знакомы с Шарли Кэмпбелл, – обратилась Физзи к Страйку, наливая всем чай.

– Да, это так, – подтвердил Страйк.

– Счастливчик, – изрек Торквил, только что вновь появившийся в гостиной.

Страйк сделал вид, что не услышал.

– А с Джонти Питерсом когда-нибудь пересекались? – продолжала Физзи. – С другом Кэмпбеллов? Он как-то связан с полицией… фу, Бэджер, это не тебе… Торкс, чем занимался Джонти Питерс?

– Заседал в городском магистрате, – во всеуслышание провозгласил Торквил.

– Да-да, точно, – подхватила Физзи, – в магистрате. Вы пересекались с Джонти, Корморан?

– Нет, – ответил Страйк, – к сожалению, не довелось.

– Он был женат на… как же ее звали… такая прелестная крошка… Аннабель. Очень помогла Фонду спасения детей, в прошлом году получила орден Британской империи, причем совершенно заслуженно. А кстати, коль скоро вы знакомы с Кэмпбеллами, то, безусловно, встречались и с Рори Монкриффом, правда?

– Не припоминаю, – терпеливо отвечал Страйк, а сам гадал, что сказала бы Физзи, узнай она, как Кэмпбеллы пускались во все тяжкие, чтобы на пушечный выстрел не подпускать его к своим друзьям и родственникам, и не спросит ли она дальше: «Ну, тогда вы определенно видели у них Бэзила Пламли, точно? Они его на дух не переносили, да-да, конченый алкоголик, но жена его покорила Килиманджаро, чем очень помогла Фонду защиты собак…»

Торквил оттолкнул жирного лабрадора от тарелки с печеньем, и пес поплелся в угол, где лег вздремнуть. Физзи сидела на диване между мужем и сестрой.

– Уж не знаю, присоединится к нам Кинвара или нет, – сказала Иззи. – Давайте, пожалуй, приступим к делу.

Страйк спросил, известно ли присутствующим, как продвигается полицейское расследование. Наступила небольшая пауза, нарушаемая только детским визгом на заросшей лужайке.

– За исключением того, что я тебе уже говорила, – начала Иззи, – нам практически ничего не известно, хотя по нашим ощущениям… вы согласны?.. – обратилась она к родным, – официальной версией остается самоубийство. Но в то же время следователи планируют тщательно рассмотреть…

– Не будем забывать, Изз, какой пост он занимал, – перебил Торквил. – Министр, член правительства, – естественно, они с особой тщательностью отнесутся к данному делу, речь ведь не о человеке с улицы. Чтобы вы понимали, Корморан, – со значением произнес он, поудобнее размещая свой значительный вес на диване, – вы уж простите, девушки, но скажу об этом вслух: я считаю, это не что иное, как самоубийство. Конечно же, я понимаю, примириться с этой мыслью трудно, и не думайте, пожалуйста, что я против вашего параллельного расследования! – заверил он Страйка. – Если девушкам так спокойнее, то и хорошо. Но что касается, э-э-э, мужского контингента… ты подтверждаешь, Рафф? – мы считаем, здесь все ясно: мой тесть почувствовал, что у него не осталось сил. Такое случается. Совершенно очевидно, это было помрачение рассудка. Ты подтверждаешь, Рафф? – повторил Торквил.

Рафаэлю, похоже, пришелся не по нраву этот подразумеваемый приказ. Оставив без внимания вопрос зятя, он обратился непосредственно к Страйку:

– Пару недель перед смертью мой отец вел себя непривычно. В то время я не понимал, в чем причина. Мне ведь никто не сказал, что его шанта…

– Это не обсуждается, – резко перебил его Торквил. – Мы же договорились. На семейном совете.

Иззи забеспокоилась:

– Корморан, я знаю, ты хотел понять, из-за чего шантажировали нашего отца…

– Джаспер не преступал закон, – твердо заявил Торквил. – Вопрос закрыт. Не сомневаюсь в вашей порядочности, – сказал он Страйку, – но в делах такого рода тайное становится явным, причем всегда. У нас нет желания повторно становиться мишенью для прессы. Мы же договорились, правда? – Он переключился на жену.

– Наверное, – пробормотала Иззи, которую, похоже, раздирали противоречия. – Нет, конечно, мы не хотим становиться мишенью для прессы, но у Джимми Найта были причины желать папе зла, Торкс, и, мне кажется, Корморану следует знать хотя бы это. Ты в курсе, что на этой неделе он заявился в Вулстон?

– Нет, – сказал Торквил. – Я не в курсе.

– Да-да, его видела миссис Энкилл, – подхватила Физзи. – Он спрашивал, не знает ли она, случайно, где его брат.

– Несчастный мальчонка, – туманно произнесла Иззи. – Он был не в себе. Ничего удивительного, если учесть, кто его воспитывал – Джек о’Кент. Как тут сохранишь рассудок? Однажды вечером папа пошел выгуливать собак, – она повернулась к Страйку и Робин, – и увидел, как Джек пинками – буквально пинками – гоняет Билли по двору. Совершенно голого. Конечно, при виде папы Джек о’Кент остановился.

Похоже, ни Иззи, ни ее отцу не пришло в голову сообщить об этом случае в полицию или в отдел социальной защиты. Как будто Джек о’Кент и его малолетний сын были дикими лесными животными, которым, как ни печально, самой природой предначертано так себя вести.

– Я считаю, – заявил Торквил, – чем меньше мы будем говорить про Джека о’Кента, тем лучше. Вот ты говоришь, Физз, что у Джимми были причины желать зла вашему отцу, но на самом-то деле этим парнем двигала жажда наживы, а убийство вашего отца никак не могло…

– И все же Джимми затаил на него злобу, – решительно стояла на своем Физзи. – Возможно, когда он понял, что денег ему не видать, его захлестнуло бешенство. В юности он на всех наводил ужас, – пояснила она Страйку. – Рано примкнул к левакам. Приходил с братьями Бутчер в местную пивную, во всеуслышание призывал вешать, колесовать и четвертовать всех тори, да еще пытался продавать «Соушиэлист уоркер».

Страйк заметил, что Физзи косится на младшую сестру, но та и бровью не ведет.

– От него всегда были неприятности, одни неприятности, – продолжала Физзи. – Девочкам он нравился, но…

Тут распахнулась дверь, и в гостиную, к нескрываемому удивлению всех членов семьи, стремительно ворвалась Кинвара, взволнованная и раскрасневшаяся. Не без труда выбравшись из своего продавленного кресла, Страйк сумел удержаться в вертикальном положении да еще протянуть ей руку.

– Корморан Страйк. Приятно познакомиться.


По виду Кинвары было ясно, что она предпочла бы не слышать этого вежливого приветствия, но ей ничего не оставалось, кроме как пожать протянутую руку, хотя и с видимой неохотой. Торквил поставил рядом с оттоманкой дополнительное кресло, а Физзи налила еще одну чашку чая.

– Лошади в порядке, Кинвара? – участливо поинтересовался Торквил.

– Как сказать. Мистик опять до мяса покусал Романо, – ответила Кинвара, с гадливостью посмотрев на Робин, – так что пришлось снова вызывать ветеринара. Когда по дороге на большой скорости едет машина, Мистик приходит в неистовство, а в остальном – да, он в полном порядке.

– Не понимаю, зачем ты держишь жеребцов в одной леваде, Кинвара, – сказала Физзи.

– Что они не ладят – это миф, – отрезала Кинвара. – В дикой природе часто встречаются табуны из одних жеребцов. Швейцарские ученые доказали, что жеребцы мирно сосуществуют после установления иерархии, – авторитарно, почти фанатично заявила она.

– А мы сейчас рассказывали Корморану про Джимми Найта, – сообщила ей Физзи.

– Мне казалось, вы условились не вдаваться…

– Шантажа никто не касается, – поспешно вставил Торквил, – мы лишь обрисовали, каким он был негодяем в юные годы.

– Так-так, – бросила Кинвара, – понятно.

– Ваша падчерица обеспокоена его возможной причастностью к смерти вашего супруга, – сказал Страйк, наблюдая за ее реакцией.

– Знаю, – с напускным равнодушием ответила Кинвара, следя глазами за Рафаэлем, который отделился от каминной решетки, чтобы принести пачку «Мальборо лайтс», лежавшую возле настольной лампы. – Сама я не была знакома с Джимми Найтом. Впервые увидела его год назад, когда он заявился к нам в дом для разговора с Джаспером. Пепельница вот там, Рафаэль, под журналом.

Закурив, ее пасынок перенес пепельницу на тот столик, что стоял ближе остальных к Робин, и занял прежнюю позицию перед пустой каминной топкой.

– Тогда все и началось, – продолжала Кинвара. – Шантаж. В тот вечер Джаспера дома не оказалось, и Джимми решил обратиться ко мне. Когда вернулся Джаспер и я пересказала ему этот разговор, он просто вышел из себя.

Страйк выжидал. У него закрались подозрения, что в этой комнате он не единственный, кто ждет, чтобы Кинвара нарушила обет молчания и выложила суть того давнего разговора. Однако с этим она не спешила, и Страйк достал блокнот.

– Не возражаете, если я задам несколько стандартных вопросов? Думаю, следователи опросили вас достаточно подробно, но хотелось бы, если можно, прояснить кое-какие пункты; вы не против? Ну, например: сколько существует ключей от дома на Эбери-стрит?

– По моим сведениям – три, – с нажимом ответила Кинвара, давая понять, что родня вполне могла скрыть от нее наличие других ключей.

– И у кого они находились? – поинтересовался Страйк.

– Один у Джаспера, его собственный, – сказала Кинвара, – один у меня, и был еще запасной – Джаспер отдал его приходящей домработнице.

– И зовут ее?..

– Понятия не имею. Джаспер отказал ей от места за пару недель до… до смерти.

– А по какой причине он ее рассчитал? – спросил Страйк.

– Если вам обязательно это знать – по той причине, что нам пришлось затянуть пояса.

– Вы наняли ее через агентство?

– Нет, что вы. Джаспер был очень старомоден. Он обратился в местную лавку, выставил там рукописное объявление, и она откликнулась. Не то румынка, не то полька, точно не знаю.

– У вас не осталось ее данных?

– Нет. Джаспер ее нашел, он же ее и уволил. Я вообще с ней не сталкивалась.

– И куда делся ее ключ?

– Был в ящике кухонного стола на Эбери-стрит, но после смерти Джаспера нам стало известно, что все содержимое этого ящика он унес на работу и запер в своем письменном столе, – ответила Кинвара. – Потом министерство вернуло нам все его личные вещи.

– Удивительно, – заметил Страйк. – Кто-нибудь знает, почему он так поступил?

Домочадцы сидели с непонимающим видом, но Кинвара сказала:

– Он и прежде очень пекся о безопасности, а в последнее время у него буквально началась паранойя… во всем, что не касалось лошадей, естественно. Дом на Эбери-стрит запирается на особый ключ. С секретом. Изготовить с него дубликат невозможно.

– Изготовить дубликат трудно, – поправил Страйк. – Но если знаешь специально обученных людей, то ничего невозможного нет. Где находились два оставшихся ключа в момент его смерти?

– Ключ Джаспера – в кармане его пиджака, а мой вот здесь, в сумочке, – ответила Кинвара.

– Баллон с гелием, – перешел к следующему пункту Страйк. – Кто-нибудь знает, когда он был куплен?

Вопрос был встречен гробовым молчанием.

– Устраивались ли там домашние праздники, – спросил Страйк, – например, для кого-нибудь из внуков?..

– Никогда, – подала голос Физзи. – Дом на Эбери-стрит служил папе рабочим кабинетом. Сколько я себя помню, никаких праздников там не устраивали.