Смертельная белизна

– Нет, – ответил Страйк, отгоняя от нее клубы дыма. – Я просто хотел узнать, думаешь ли ты в принципе о будущем.

– Ты хочешь, чтобы я ушла? – еще больше встревожилась Робин. – Чтобы занялась элементар…

– Да нет же, Эллакотт, черт возьми. Я просто спрашиваю, задумываешься ли ты о будущем, вот и все.

Он наблюдал, как Робин откупоривает маленькую бутылку.

– Конечно задумываюсь, – неуверенно сказала она. – Надеюсь, мы сможем слегка оздоровить баланс, чтобы не высчитывать гроши, но я люблю, – дрогнувшим голосом выговорила она, – свою работу, и ты это прекрасно знаешь. Мне больше ничего не нужно. Выполнять свои обязанности, двигаться вперед… и, быть может, сделать агентство лучшим в Лондоне.

Ухмыляясь, Страйк чокнулся своим пивным стаканом о ее шампанское:

– Тогда имей в виду: помыслы у нас абсолютно одинаковы, а пока я буду тебе излагать следующую мысль, вполне можешь чуток выпить, идет? Тиган сумеет вырваться только минут через сорок, а потом надо будет как-то убить время до вечерней поездки к ложбине.

Прежде чем договорить, Страйк проследил, чтобы она сделала глоток шампанского.

– Напускать на себя бодрый вид вопреки всему – это непродуктивно.

– Ну, здесь ты ошибаешься, – возразила ему Робин. Пузырьки шампанского лопались у нее на языке и вроде как придавали ей смелости, хотя еще не ударили в голову. – Иногда, напуская на себя бодрый вид, ты реально себя подстегиваешь. Бывает, налепишь смелое лицо и шагаешь навстречу миру, а через некоторое время даже играть больше не приходится – это ты и есть. Надумай я ждать от себя готовности выйти из дому… ну, ты понимаешь… меня бы сейчас тут не было. Нет, мне требовалось выползти на свет до наступления внутренней готовности… А иначе я до сих пор торчала бы в четырех стенах. И между прочим, – она посмотрела ему в лицо своими красными, опухшими глазами, – я работаю с тобой два года, и – мы оба это знаем – любой врач велел бы тебе больше полеживать, подняв ногу вверх, а ты вкалываешь как проклятый.

– И что в итоге? – рассудительно спросил Страйк. – На неделю вышел из строя, а подколенное сухожилие вопит о пощаде каждый раз, когда делаю больше сотни шагов. Хочешь проводить параллели – пожалуйста. Я на диете, выполняю упражнения на растяжку…

– А вегетарианский бекон, который тухнет в холодильнике?

– Тухнет? Эта еда, как промышленная резина, меня переживет. Послушай, – он не хотел сбиваться с мысли, – будет просто чудом, если после прошлогодних событий тебя не настигнет отсроченное воздействие. – Его глаза остановились на кончике выглядывающего из-под ее манжеты багрового шрама. – Ничто в твоем прошлом не мешает тебе делать эту работу, но если ты намерена продолжать, то должна позаботиться о себе. Надумаешь взять отпуск…

– Этого я хочу меньше всего…

– Вопрос не в том, чего ты хочешь. Вопрос в том, что тебе необходимо.

– Рассказать тебе одну смешную штуку? – сказала Робин. То ли от большого глотка шампанского, то ли по другой причине, но ее настроение совершило потрясающий скачок вверх и сделало ее более разговорчивой. – Ты наверняка подумал, что на прошлой неделе у меня была уйма панических атак, скажешь, нет? Я пыталась найти жилье, смотрела квартиры, моталась по всему Лондону, куча людей неожиданно подходили ко мне сзади, а это основной спусковой крючок, – объяснила она, – когда кто-то незаметно подкрадывается сзади.

– Тебе не кажется, что для таких объяснений надо пригласить Фрейда?

– Но я была в полном порядке, – сказала Робин. – Наверно, потому, что мне не приходилось…

Она вдруг осеклась, но Страйк уже понял, о чем пойдет речь, и наудачу подытожил:

– Если дома все хреново, эта работа становится практически невозможной. По себе знаю. У меня такое бывало.

Вздохнув с облегчением оттого, что ее поняли, Робин отпила еще шампанского и уточнила:

– Думаю, мне было хуже: приходилось скрывать, что происходит, упражнения выполнять тайком, поскольку при малейших признаках моего неважного самочувствия Мэтью начинал орать, почему я не отказываюсь от этой работы. Сегодня утром я подумала, что это он до меня дозванивается, потому и не взяла трубку. А когда Уинн стал поливать меня грязью – ну да, возникло такое чувство, будто я ответила именно на звонок мужа. И Уинн мог бы даже не говорить, что я ходячая пара титек, взбалмошная дуреха, которая не осознает, что это ее единственный достойный атрибут.

«Мэтью тебе уже нечто подобное говорил, так ведь?» – подумал Страйк, рисуя в своем воображении несколько карательных мер, которые, по его мнению, пошли бы только на пользу ее муженьку. Медленно и осторожно он сказал:

– То, что ты женщина… Когда ты одна на задании, я действительно беспокоюсь о тебе больше, чем о любом из мужиков. Выслушай меня, – твердо сказал он, когда она в панике открыла рот. – Между нами не должно быть недомолвок. Просто послушай, ладно? Ты, рассчитывая только на свой ум и полученное обучение, два раза избежала верной смерти. Черт, готов поспорить на что угодно: Мэтью до таких подвигов очень далеко. Но третьего раза я не хочу, Робин, потому что удача может тебе изменить.

– Фактически ты приказываешь мне вернуться к офисной работе…

– Можно, я закончу? – сказал от твердо. – Я не хочу тебя потерять, поскольку ты – лучшее, что у меня есть. В каждом нашем совместном деле ты откапывала доказательства, которые я бы упустил, ты находила подход к людям, которых я нипочем не сумел бы разговорить. Мы достигли нынешнего положения в значительной степени благодаря тебе. Но в стычках с подонками, склонными к насилию, обстоятельства всегда будут против тебя, а отвечать придется мне. Я – старший партнер, на меня можно подать в суд…

– Ты беспокоишься, что я подам в суд?..

– Нет, Робин, – резко сказал он, – я беспокоюсь, что ты когда-нибудь откинешь концы и мне придется с этим жить все оставшиеся годы.

Сделав еще глоток «Дум-бара», он продолжил:

– Отпуская тебя на дело, я должен знать, что ты душевно здорова. Сейчас мне от тебя нужна железная гарантия, что в самое ближайшее время ты займешься своими паническими атаками: в противном случае последствия ударят не по тебе одной.

– Ну ладно, – пробормотала Робин и, когда Страйк приподнял брови, добавила: – Даю слово. Я сделаю все, что полагается. Непременно.

Толпа вокруг загона прибывала. Вероятно, всем хотелось видеть, как поведут участников следующего забега.

– Как у тебя дела с Лорелеей? – спросила Робин. – Она мне нравится.

– Тогда, боюсь, у меня для тебя плохие новости, потому как в прошлые выходные разбежались не только вы с Мэтью.

– О черт. Прости. – Робин скрыла свое смущение, отпив еще шампанского.

– Для девушки, которая отказывалась от шампанского, ты с ним расправляешься довольно шустро, – посмеиваясь, сказал Страйк.

– Вроде я не говорила?.. – припомнила кое-что Робин и подняла свою маленькую бутылочку. – Я знаю, где раньше видела название «Blanc de Blancs», и отнюдь не на бутылке… но это не касается нашего расследования.

– Продолжай.


– В отеле «Le Manoir aux Quat’Saisons» есть номер люкс под таким названием, – сказала Робин. – Понимаешь, основатель этого отеля – шеф-повар Раймон Блан. Получается игра слов: «Blanc de Blanc»… пишется без буквы «s» на конце, но она в любом случае не читается…

– Это там вы отмечали свою годовщину?

– Да. Хотя и не в номере «Blanc de Blanc». Люкс нам не по карману, – сказала Робин. – Помню, что я проходила мимо этой таблички. Но да… именно там мы и отпраздновали нашу «бумажную свадьбу». Бумажную, – со вздохом повторила она, – а ведь некоторые доживают до платиновой.

Теперь работники конюшни, девушки и парни, начали проводку в паддок семерых нервно гарцующих шелковистых скаковых лошадей, оседланных похожими на обезьянок всадниками в жокейской форме. Страйк и Робин оказались среди тех немногих, кто не вытягивал шею, чтобы полюбоваться этим зрелищем. Не дав себе времени усомниться в правильности того, что она делает, Робин перешла на предмет, который более всего бередил ей душу.

– Это ты с Шарлоттой разговаривал, когда я тебя увидела на паралимпийском приеме?

– Да, – ответил Страйк.

Он бросил на нее беглый взгляд. Робин и прежде с досадой отмечала, как легко он читает ее мысли.

– Шарлотта непричастна к нашему разрыву с Лорелеей. Она теперь замужем.

– Мы с Мэтью тоже были женаты, – напомнила Робин, делая еще глоток шампанского. – Однако Сару Шедлок это не остановило.

– Ну, я же не Сара Шедлок.

– Это точно. Если бы ты меня так же дико раздражал, я бы с тобой не работала.

– Давай внеси это в следующий анализ удовлетворенности персонала. «Раздражает менее, чем подстилка моего мужа». А я в рамочке вывешу.

Робин засмеялась.

– Ты знаешь, мне и самому приходила в голову идея насчет «Blanc de Blancs», – сказал Страйк. – Я в очередной раз прошелся по списку текущих дел Чизуэлла, чтобы исключить лишние направления и обосновать одну версию.

– Какую версию? – встрепенулась Робин, и Страйк про себя отметил, что интерес его напарницы к расследованию ничуть не угас даже после нескольких глотков шампанского, крушения брака и вынужденного переезда невесть куда.

– Помнишь, я говорил, что за делом Чизуэлла мне видится нечто значительное, фундаментальное? До чего мы еще не докопались?

– Да, – сказала Робин, – ты говорил, что у этого дела буквально торчат уши.

– Хорошо, что помнишь. Поэтому кое-что из сказанного Рафаэлем…

– Ну вот, у меня как раз перерыв, – произнес за их спинами нервный женский голос.





63




Это ведь чисто личное дело. Нет никакой необходимости благовестить об этом повсюду.

Генрик Ибсен. Росмерсхольм



У Тиган Бутчер, невысокой, конопатой крепышки, зачесанные назад темные волосы были собраны в пучок. Под буфетчицкой униформой, которую составляли щегольской фартучек, серый галстук и черная рубашка с вышивкой в виде жокея на белой лошади, в ней угадывалась деревенская девушка, привычная к заляпанным грязью резиновым сапогам. Она принесла себе кофе с молоком, чтобы прихлебывать во время разговора.

– Ой… большое вам спасибо, – растрогалась она, когда знаменитый детектив оказал ей такое внимание – принес для нее стул.

– Нет проблем, – сказал Страйк. – Это моя напарница, Робин Эллакотт.

– Ага, это вы мне звонили, да? – уточнила Тиган, которая при своем небольшом росточке с трудом забралась на высокий барный стул. Вид у нее был одновременно взволнованный и испуганный.

– Я знаю, у тебя мало времени, Тиган, – сказал Страйк, – так что давай сразу к делу, не возражаешь?

– Нет. То есть да. Хорошо. Давайте.

– Сколько времени ты служила у Джаспера и Кинвары Чизл?

– Я еще в школу ходила, сперва неполный день у них подрабатывала, так что в общей сложности… года два с половиной, да.

– Тебе хорошо у них работалось?

– Нормально, – осторожно сказала Тиган.

– И как тебе господин министр?