Смертельная белизна

– Ну… давай же… чертова… кукла…

– Помочь? – предложил Страйк, готовясь к спуску.

– Стой, где стоишь, – зло бросила она. – Я не доволоку тебя до машины…

Но когда ей удалось наконец вывернуть из земли совсем небольшой валун, у нее невольно вырвался крик.

Несколько крохотных извивающихся насекомых, прилипших к нижней стороне камня, метнулись в стороны от света фонаря. Страйк перевел луч на Барклая.

– Корморан! – резко окликнула Робин.

– Что?

– Свети сюда.

В ее голосе прозвучало нечто такое, отчего Барклай остановился. Вместо того чтобы направить на нее фонарь, Страйк сполз в яму, свалившись на рыхлый земляной холм. Свет фонаря прошелся по кругу и на миг ослепил Робин.

– Что ты увидела?

– Направь луч вот сюда, – указала она. – На камень.

В грязных до пояса джинсах Барклай вскарабкался к ним.

Страйк сделал, как просила Робин. Все трое вглядывались в заскорузлую поверхность камня. На нее налип какой-то пучок явно не растительного происхождения: это были волокна шерсти – выцветшие, но определенно розоватого цвета.

Все трое повернулись, чтобы рассмотреть выемку в земле, где только что лежал камень. Страйк направил туда свет фонаря.

– О черт! – выдохнула Робин и невольно прижала к лицу руки в облепленных землей перчатках.

На поверхности виднелась пара дюймов грязной материи, которая в мощном луче фонаря тоже оказалась розовой.

– Дай сюда. – Страйк вырвал у Робин кирку.

– Нет!..

Но он ее почти оттолкнул. В свете отклонившегося в сторону фонаря она видела лицо Страйка, грозное и свирепое, как будто розовое одеяло нанесло ему личное оскорбление.

– Барклай, подержи.

Страйк сунул ему кирку.

– Расколи, если сможешь. Попытайся не продырявить одеяло. Робин, зайди с другой стороны. Возьми вилы. Смотри руки мне не отруби, – обратился он к Барклаю.

Зажав фонарик в зубах, Страйк упал коленями в грязь и начал пальцами разгребать землю.

– Послушай, – застыв на месте, прошептала Робин.

До них в ночном воздухе опять донесся истошный лай терьера.

– Я не вскрикнула, когда перевернула валун? – шепотом спросила Робин. – Наверное, это я опять разбудила собаку.

– Не важно, – сказал Страйк, не переставая соскребать с одеяла грязь. – Копай.

– А вдруг…

– Не опережай событий. Копай давай.

Робин усердно работала вилами. Через пару минут Барклай сменил кирку на совковую лопату. Медленно, по всей длине, взору открывалось розовое одеяло, но добраться до того, что под ним, не было никакой возможности.

– Труп-то – не взрослого, – сказал Барклай, прикидывая длину грязного одеяла.

А издалека, со стороны дома Чизуэллов все тявкал терьер.

– Надо полицию вызывать, Страйк. – Барклай остановился, чтобы вытереть глаза от пота и грязи. – А то место преступления затопчем.

Страйк не ответил. Чувствуя легкую тошноту, Робин наблюдала за его пальцами, которые ощупывали то, что скрывалось под клочковатым одеялом.

– Пойди к моему вещмешку, – приказал он ей. – Там есть нож. Нож для гипсокартона. Поторопись.

Терьер захлебывался безумным лаем. Робин показалось, что этой лай приближается. Она вскарабкалась по крутому склону лощины, пошарила в недрах мешка, отыскала нож и соскользнула вниз к Страйку.

– Корморан, похоже, Сэм прав, – прошептала она. – Мы должны предоставить это…


– Давай сюда нож, – перебил он, протягивая руку. – Быстрее, я кое-что нащупал. Это череп. Ну же!

Вопреки своим предчувствиям она отдала ему нож. Послышался звук пропоротой, а потом разрываемой материи.

– Что ты делаешь? – ахнула она, увидев, как Страйк выдергивает что-то из земли.

– Совсем обалдел? – разозлился Барклай. – Вертопрахом, что ли, заделался?..

С ужасающим хрустом земля исторгла нечто большое и белое. Робин с тихим вскриком отпрянула, упала и замерла полусидя у склона лощины.

– Твою ж мать! – выругался Барклай.

Свободной рукой Страйк направил фонарь на свою находку. Остолбеневшие Робин и Барклай увидели выбеленный от времени и частично разбитый конский череп.





66




…действовать, работать. А не сидеть тут, ломая себе голову над неразрешимыми загадками.

Генрик Ибсен. Росмерсхольм



Годами таившийся под покровом одеяла череп светился белизной в луче света, непостижимым образом напоминая рептилию длиной носа и формой челюстей. На них уцелело несколько тупых зубов. Кроме глазниц, на черепе обнаружилось еще несколько отверстий: одно на челюсти, другое сбоку головы, и вокруг каждого кость пошла трещинами и частично раскрошилась.

– Лошадь была застрелена. – Страйк медленно вертел в руках череп. Третье углубление показывало направление еще одной пули, которая задела кость, но не проникла в голову лошади.

Робин отдавала себе отчет, что человеческий череп потряс бы ее сильнее, но все равно ее сразил тот хруст и неожиданный вид этой хрупкой оболочки некогда живого, дышавшего существа, объеденной дочиста бактериями и насекомыми.

– Ветеринары валят лошадей одним выстрелом в лоб, – сказала она. – А не пытаются их изрешетить.

– Стреляли из винтовки, – авторитетно заявил Барклай, подбираясь ближе, чтобы рассмотреть череп. – Наобум.

– Животное небольшое, верно? Это был жеребенок? – спросил Страйк у Робин.

– Может быть, но на мой взгляд, это скорее пони или миниатюрная лошадь.

На виду у своих помощников Страйк продолжал медленно поворачивать в руках череп. Извлечь его из-под земли стоило им таких трудов и усилий, что невольно думалось: нет ли в нем еще каких-нибудь тайн, кроме тех, которые связаны уже с самой этой находкой?

– Выходит, Билли взаправду видел погребение, – сказал Страйк.

– Но это все же был не младенец. Готовь новую версию, – сказала Робин.

– Версию? – переспросил Барклай, но на него не обратили внимания.

– Не знаю, Робин. – Лицо Страйка, не освещенное фонарем, казалось призрачным. – Если Билли не выдумал погребения, то, думаю, не выдумал он и…

– Чертова баба! – встрепенулся Барклай. – Спустила своих шавок.

Лай терьера и гулкое, низкое гавканье лабрадора, более не приглушаемые стенами, приближались, звеня в ночи. Страйк без церемоний отшвырнул череп.

– Барклай, собери все инструменты и вали отсюда. Мы задержим собак.

– А как же?..

– Не парься, закапывать некогда. – Страйк уже выкарабкивался из низины, превозмогая нестерпимую боль в культе. – Робин, давай будешь со мной…

– Вдруг она вызвала полицию? – забеспокоилась Робин, которая первой выбралась на поверхность и обернулась, чтобы помочь Страйку.

– Разберемся, – задыхаясь, выговорил он, – а сейчас надо спешить: хочу остановить собак, чтобы дать уйти Сэму.

Пробиться сквозь чащобу было непросто. Страйк где-то обронил свою трость. Робин поддерживала его под руку, а он поспешал изо всех сил, мыча от боли каждый раз, когда приходилось переносить вес на культю. За деревьями Робин увидела точку света. Кто-то вышел из дома с фонарем.

Внезапно из мелкого кустарника с отчаянным лаем вырвался норфолк-терьер.

– Хороший мальчик, да, ты нас нашел! – лихорадочно заговорила Робин.

Невзирая на дружеское обращение, пес кинулся на Робин, норовя укусить. Она оттолкнула его ногой в резиновом сапоге, и в этот миг до них донесся хрип пробивающегося сквозь чащу к ним более тяжелого лабрадора.