Сожалею о тебе

— Осталось еще полчаса. У тебя еще будет минут тридцать, чтобы приехать и поцеловать меня на прощание до твоего комендантского часа.

— Приходи лучше ко мне домой после окончания смены.

— К тебе? — Он делает паузу. — Ты уверена?

— Да, но забирайся в мою спальню через окно.

— А, так мы будем встречаться тайком? — По голосу я слышу, что Миллер ухмыляется. — Хорошо, но только я никогда раньше у вас не бывал, поэтому понятия не имею, где твое окно.

— Первое по правой стороне дома.

— Если стоять ко входу лицом?

— Да. И еще… захвати презервативы.

— Ты уверена? — В этот раз промедление длится гораздо дольше.

— Абсолютно.

— Только… Клара, ты же знаешь, что мы не обязаны это делать.

— Ты обещал меня не отговаривать.

— Не думаю, что это было обещание. Кроме того, я предполагал, что пройдет какое-то время, прежде чем…

— Я передумала. Не хочу ждать до конца года.

— Ладно, — после еще одной длинной паузы соглашается он. — Буду меньше чем через час.

Я включаю музыку, чтобы заглушить любой возможный шум. Зажигаю свечи и ставлю одну на прикроватную тумбочку, а другую на подоконник, чтобы Миллер мог найти дорогу. Принимаю душ, стараясь смыть все следы слез. К моему удивлению, я их пролила совсем немного. Была слишком зла, чтобы плакать. Не знала, что могу испытывать такую ярость, но сейчас понимаю — я способна и на бо́льшую. Кто знает. Посмотрим, на что я осмелюсь завтра, когда увижу мать.

Я выхожу из ванной, обернутая полотенцем. Потом немного подсушиваю феном волосы, чтобы с них не капало, и слегка подкрашиваю ресницы, попутно пощипав себя за щеки, так как кажусь себе очень бледной. Понимание, что твоя мать совсем не тот человек, кем ты ее считала, успешно сгоняет все краски с лица.

Я копаюсь в косметичке в поисках блеска для губ, когда слышу осторожный стук в стекло. Торопливо подбегаю к шкафу, чтобы отыскать приличную одежду, но тут вспоминаю, зачем вообще позвала Миллера. Он же явился, чтобы меня раздеть. Полотенца вполне достаточно.

Я открываю окно, пока Адамс снимает москитную сетку. Забравшись внутрь, он сначала оглядывается по сторонам и лишь в последнюю очередь поворачивается ко мне. Когда он замечает мой наряд, я вижу, как его накрывает волна понимания. Не думаю, что он до конца верил в мою готовность расстаться с девственностью. Но теперь, когда я стою перед ним в одной полоске ткани, реакция Миллера мгновенно меняется.

Он подносит сжатый кулак ко рту и прикусывает костяшки, рассматривая меня с головы до ног.

— Черт побери, Клара!

Я готова рассмеяться из-за его восторга, но я до сих пор слишком злюсь на мать. Парень не должен заметить мое настроение. Нужно отогнать все плохие мысли, пока мы с этим не покончим.

Миллер обхватывает мое лицо ладонями.

— Ты точно уверена? — Слава богу, эти слова он произносит шепотом. Не хочется, чтобы мать ворвалась и разрушила и эту часть моей жизни.

— Да, — киваю я.

— А что насчет твоей мамы? Где она сейчас?

— В своей комнате. А дверь я заперла на ключ. Только нельзя шуметь. Хотя я включила музыку, так что она нас не услышит.

Миллер кивает, но все равно заметно нервничает. Не ожидала, что он будет переживать.

— Прости, что постоянно спрашиваю, но ты уверена? Просто не ожидал такого быстрого развития событий, поэтому…

— Семьдесят процентов пар занимаются сексом после первого свидания. Думаю, мы и так проявили немалое терпение.

— Ты только что сама придумала эту статистику, лишь бы я снял штаны? — тихо смеется парень.

— А сработало?

— Мне не требуется фальшивая статистика. — Миллер снимает футболку и бросает ее на пол.

Затем подходит и целует меня. В этот раз наши тела, ноги и руки сплетены так тесно, что не остается ни малейшего зазора. Он оттесняет меня к кровати, но останавливается, не дойдя до нее.

Этот поцелуй только что сделал все происходящее реальным. До того моими действиями руководила ярость, и мне казалось, что план невыполним. Однако полуобнаженный парень здесь, в моей спальне, я стою перед ним в одном полотенце, и мы сейчас упадем на постель, так что все становится очень даже вероятным. Я скоро займусь сексом с Миллером Адамсом.

И я к этому готова. Мне кажется.

Если бы мать знала, что сейчас случится, ее бы это убило.


Да. Я определенно готова.

Гнев подталкивает меня, и я сбрасываю полотенце. Миллер глубоко вдыхает и немедленно поднимает глаза. Меня это немного сбивает с толку. Почему он не смотрит на меня?

— Я здесь, чуть ниже.

Он скользит руками к моим бедрам, но по-прежнему не сводит взгляда с потолка.

— Я знаю, просто… Полагаю, я привык, что секс похож на бейсбол. Нужно преодолеть сначала определенное количество баз, чтобы оказаться на домашней. Пока же складывается ощущение, что я играю не по правилам.

— Ну тогда ты только что выбил хоум-ран[8], — смеюсь я. — Миллер, сегодня тебе очень повезло.

— Залезай под одеяло. — Он наконец опускает голову, но смотрит только мне в лицо.

Я с ухмылкой подчиняюсь, пока парень пытается не подглядывать. Затем он собирается присоединиться ко мне, но я его останавливаю:

— Сначала сними штаны.

— С чего такая спешка? — наклоняет он голову к плечу.

— С того. Не хочу передумать.

— Может, это знак, что ты еще не готова?

Господи, и почему он не может быть как все остальные парни? Эгоистом, думающим только о сексе?

— Я готова. Совершенно точно.

Он пристально вглядывается мне в лицо, отыскивая следы лжи. Однако забывает, какой хорошей актрисой я могу быть. Спустя минуту Миллер наконец выпрямляется, расстегивает брюки и сбрасывает их. Под ними надеты боксеры с ананасами.

— Сексуально.

— Так и думал, что тебе понравится, — с ухмылкой отвечает он.

Я приподнимаю одеяло, позволяя парню проскользнуть ко мне, но Миллер сначала приподнимает указательный палец, вспомнив кое-что.

— Секундочку. — Он перекатывается и нашаривает на полу сброшенные джинсы. Затем падает на спину, держа четыре презерватива так, чтобы я могла выбрать. — Купил их в магазине «Валеро» за поворотом. С фруктовым вкусом.

— А зачем это нужно? Они съедобные?

— Нет, — отвечает Миллер, отсмеявшись после моего вопроса. — Это нужно для… — Он внезапно покрывается румянцем. — Ну, знаешь, на случай, если ты решишь взять их в рот.

Это пояснение заставляет меня покраснеть. Мой комментарий только что продемонстрировал полную неопытность в этих вещах. Самое дальнее, куда я заходила с парнем, случилось в тот раз, когда Миллер снял с меня футболку и мы целый час целовались лежа на кровати.

Я вытаскиваю оранжевую упаковку и кладу на тумбочку.

— Только не этот. Не хочу испортить момент. Не могу поверить, что ты вообще притащил такое ко мне домой.

— Прости, — ухмыляется Адамс. — Я покупал в автомате в мужском туалете. Там нельзя выбирать. — Потом он берет один из трех, убрав остальные на тумбу, накрывается одеялом и притягивает меня к себе.

Меня это пугает. Прикосновение его обнаженной кожи. Понимание, что нас сейчас разделяет только ткань его боксеров. Миллер закидывает на меня ногу, и в глубине души я испытываю приступ сожаления, что поторопилась, ведь целоваться в его комнате было приятно. Сейчас же все совсем по-другому. Я не чувствую близости или предвкушения, потому как мы пропустили сразу несколько этапов, но теперь мы так далеко зашли, что останавливаться слишком поздно. Я прячу лицо на плече парня, не желая, чтобы он его видел. Я боюсь того, что Миллер может разглядеть в моих глазах.

— Я его еще не надел, — шепчет он мне на ухо. — Мы можем сначала еще кое-что попробовать. В смысле… формально, я даже не касался твоей груди.

Я хватаю его руку и подношу к своей груди. Издав низкий стон, теперь уже он утыкается мне в шею.

— Давай покончим с самой сложной частью. И уже потом будем заниматься чем-то еще, — шепчу я.

Миллер кивает, затем отстраняется и нежно меня целует. Я чувствую, как он снимает боксеры, не отрываясь от моих губ. Затем немного отодвигается, чтобы надеть презерватив, но наши лица по-прежнему очень близко друг к другу. Его дыхание вырывается короткими толчками и доносится до меня теплыми волнами.

Парень меняет позицию и оказывается сверху, его глаза полны эмоций: желания, благодарности, любопытства. Я тоже хочу их испытывать в свой первый раз, но вместо этого ощущаю себя преданной. Обманутой. Глупой.

— Попробуй немного расслабиться, — говорит он. — Тогда будет не так больно.

Я стараюсь последовать его совету, но это очень сложно, потому что все мысли наполнены обидой за тетю Дженни. И папу. А еще я впервые надеюсь, что загробной жизни не существует. По крайней мере, такой версии, в которой умершие могут видеть, как мало Джонас с матерью по ним горюют.

Миллер накрывает своими губами мои, и я радуюсь возможности отвлечься. А затем кое-что еще направляет мои раздумья в совершенно другое русло. Между ног возникает давление, а потом, когда парень одним толчком проникает в меня, приходит боль. Она становится все сильнее, как и срывающееся с его губ дыхание.

Я моргаю. Миллер останавливается и нежно целует меня в уголок рта.

— Ты в порядке?

Я лишь киваю в ответ.

Он снова меня целует, и теперь я чувствую: он снова в меня проникает. Отчетливо ощущаю, что преграда исчезла, и теперь Миллер входит очень глубоко. Я только что потеряла девственность.