Спаси себя

Джеймс, неуверенно топтавшийся посреди комнаты, указал на книги, которые лежали на столе:

– Сколько времени тебе надо на то, чтобы проработать их? – спросил он.

Я вздохнула:

– Вообще-то, мне давно надо было их прочитать. Я затянула с этим из-за подготовки вчерашнего вечера.

– О’кей, – пробормотал Джеймс и взял со стола «Утилитаризм» Дж. Ст. Милля. – Здесь всего-то чуть больше сотни страниц, и я ее уже прочитал. Мы могли бы поработать вместе, если хочешь.

Я заморгала:

– И тебе охота заниматься со мной школьной программой?

– Конечно, – сказал он и указал мне на письменный стол. – У тебя найдется второй стул?

Я так растерялась, что не могла найти подходящих слов.

В конце концов я кивнула и сползла с кровати:

– Сейчас принесу. Никуда не уходи.

Я кинулась в комнату Эмбер. Она сидела на полу около кровати, опершись на нее спиной и держа на коленях ноутбук. Взглянув на меня, она ухмыльнулась и вынула наушники.

– Ну ка-а-ак? – спросила она врастяжку. Судя по всему, нашу утреннюю дискуссию она мысленно завершила – или просто слишком изнемогала от любопытства, чтобы повести себя со мной в этот момент холодно и отстраненно.

– Можно мне взять у тебя стул на время? – спросила я.

Ухмылка Эмбер стала еще шире:

– Разумеется, ты можешь взять стул на время.

Я проигнорировала ее двусмысленный тон и потащила стул к себе в комнату. Джеймс к этому времени уже сидел за моим столом, а «Утилитаризм» лежал перед ним раскрытым.

– Ты точно уверен, что хочешь проработать со мной эту книгу? – спросила я, усаживаясь рядом с ним.

Он взглянул на меня, и губы его растянулись в улыбке:

– Я хочу делать с тобой все, что ты мне только позволишь, Руби. – Почти в тот же момент, как он это произнес, он поморщился. – Как-то… фальшиво звучит.

Лицо у Джеймса покрылось румянцем, мои щеки тоже наливались теплом. Я отвела взгляд и перелистнула книгу на первую страницу.

– Дать тебе блокнот?

Джеймс тотчас кивнул:

– Да. Спасибо.

И за следующие два часа мы и впрямь прошли вместе весь «Утилитаризм». Правда, поначалу дело шло туго, я не могла сосредоточиться – во-первых, оттого что Джеймс сидел рядом, а во-вторых, потому что мысли путались в голове, но через некоторое время я начала понимать теорию и сформировала собственное мнение по этой теме. Мы с Джеймсом обсуждали и тезисы других авторов, и я снова не могла не отметить, какой он молодец. Хотя ему и не хотелось учиться в Оксфорде, но я думаю, что, когда Джеймс приступит к учебе, он еще всем покажет.

Когда мы управились и я цветным маркером пометила последнее ключевое слово в моем новом блокноте, мне осталось только откинуться на спинку стула со вздохом облегчения.

– И что теперь? – спросил Джеймс.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, когда голова полностью забита, надо на что-нибудь отвлечься, прежде чем продолжить, – объяснил он.

– И что ты в таком случае делаешь? – с любопытством спросила я. Как странно, что я знаю самые сокровенные тайны Джеймса, но почти совсем ничего не знаю о его повседневной жизни.

– Чаще всего занимаюсь спортом. – Джеймс подвигал плечами. – Иногда смотрю какие-нибудь видео от трэвел-блогеров.

Поскольку я ничего не ответила, он многозначительно посмотрел на меня:

– У тебя ведь тоже наверняка есть какой-то способ освободить голову.

Я немного помедлила.

– Да, есть. Но это очень необычно. Только не смейся надо мной.

Уголки губ Джеймса дрогнули:

– Я просто в нетерпении, что ты мне скажешь.

– Ты должен пообещать, Джеймс.


Джеймс поднял вверх два пальца в знак клятвы и кивнул.

Тогда я взяла ноутбук и открыла в браузере избранное. Я зашла в папку развлечений и кликнула там на первое попавшееся видео.

На экране возникла девушка-блондинка, прошептавшая приветствие. Видео началось с того, что она раскрыла пакет и медленно разгладила бумагу, в которую были завернуты отдельные предметы. Я рискнула глянуть на Джеймса, я-то знала это видео наизусть. А он смотрел то на экран, то на меня.

– Что за чертовщина? Почему она говорит так тихо? – Его взгляд снова вернулся к экрану. Девушка в это время царапала длинными ногтями губку. – Зачем она это делает?

– Это АСМР-видео.

Лицо Джеймса выражало вопрос.

– Это такой интернет-феномен, – пояснила я. – Я даже не знаю, как это описать. Это видео, в которых люди тихо говорят и производят определенные шумы – например, шорох.

– Но для чего? – Его растерянность была даже милой. Я его таким еще не видела.

– Это должно успокаивать, – объяснила я. – После этого мозг как бы перезагружается.

– То есть ты смотришь это для расслабления? – скептически переспросил он.

Я кивнула:

– У меня в мозгах начинается что-то вроде мурашек. Иногда я смотрю видео, чтобы заснуть.

Джеймс улыбнулся.

– Я думаю, на это надо как следует подсесть, чтобы оно срабатывало. Мне-то сейчас это кажется слишком глупым, чтобы еще и спровоцировать мурашки. Это… и впрямь немного странно.

– Таких видео сотни, – сказала я и кликнула на следующий фаворит в моем списке. Теперь на экране появился врач, который тихо давал указания пациентке, чтобы она подняла руку и закрыла глаза.

Прошло совсем немного времени, и мурашки побежали у меня по коже.

Джеймс помотал головой:

– Это завораживает. Совершенно дурацким образом.

– А ты посмотри вечером одно такое перед тем, как заснуть. И потом скажешь, сработало или нет, – сказала я со знающей улыбкой.

– Было бы круто, если бы подействовало. Я уже несколько недель плохо сплю.

Улыбка съехала у меня с лица. Вообще-то я не собиралась портить никому настроение, но, когда он это сказал, я уже не могла через себя перешагнуть. Я поневоле стала задавать вопросы, хотя они были грустными.

– Это из-за твоей мамы? – осторожно спросила я.

Джеймс задержал дыхание. Он замер на мгновение, потом громко выдохнул и наконец кивнул:

– Да… она мне иногда снится.

– Хочешь рассказать?

Врач на видео все еще продолжал обследования, и я нажала на клавишу пробела, чтобы остановить запись.

Джеймс молчал, словно подыскивая нужные слова. Я снова осторожно взяла его руку, как перед тем, как Эмбер нас перебила. Джеймс повернул кисть ладонью вверх, и наши пальцы сплелись.

– Я и подумать не мог, каково это будет, – начал он.

– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила я.

Он сглотнул:

– Без мамы.

Я сжала его ладонь, чтобы побудить говорить дальше. И он продолжил.

Он стал рассказывать о двух последних месяцах. Вначале запинаясь, потом более бегло. Джеймс рассказывал мне о своей вине перед матерью, потому что у него было такое чувство, будто он скорбел по ней не по-настоящему. О страхе за Лидию, который сопровождал его каждый день, когда он просыпался и когда ложился спать. О переговорах в компании «Бофорт», на которых Джеймс чувствовал себя так, будто душа его отделилась от тела и он смотрел на все происходящее со стороны. Он рассказал мне, что его отец запретил ему и Лидии навещать их тетю Офелию. Что Лидии уже срочно нужно присматривать себе акушерку, но она боится, что ее тайна раскроется. И что ему жаль, что в последние месяцы он пренебрегал друзьями.

Мы весь день просидели у меня в комнате и разговаривали. Не только о семье Джеймса, но и обо всем на свете. Про школу, про блог Эмбер, про мой разговор с Элис Кэмпбелл накануне вечером, который я до сих пор не могла осознать.

Вскоре после пяти часов папа позвонил мне на мобильный. Он предпочитал такой метод, вместо того чтобы – как мама – кричать на весь дом или посылать за мной Эмбер.

– Обед готов, – сказала я.

Рука об руку мы пошли к двери. Как раз когда я хотела ее открыть, Джеймс удержал меня.