Стальные останки

– Да, в ответ на молитвы и ритуалы северянки, либо благодаря наличию идола, какие встречаются только на севере.

– В основном, на севере, повелитель. – Арчет сдержала беспокойную дрожь: она поняла, к чему клонит император. – Залежи глиршта встречаются и в некоторых частях империи.

Джирал бросил на нее пронзительный взгляд.

– Но ты ведь не веришь, что дело в глирште, да, Арчет? Если двенды используют этот камень в качестве маяка, ему нужно придать форму и обработать, чтобы он стал годен для такой цели. Именно так поступила наша знакомая из Хангсета.

– Я не верю в…

– Не перебивай императора, когда он думает вслух. Это грубо, Арчет.

Она сглотнула.

– Прошу меня простить.

– О, прощаю. Я тебя прощаю. – Ленивый взмах рукой. – Итак, взгляни: наши торговые корабли не устремляются к берегу, заметив какой-нибудь древний маяк на утесах или покачивающийся на волнах разноцветный мусор за бортом. Они выискивают нужные маяки и береговые знаки. Двенды будут делать то же самое – искать эти камни, которым придали особую форму. И сделают это их приспешники, те, кто им поклоняется.

«Пресеки это на корню, Арчиди. Иначе он так и поступит, этот маленький говнюк, пытающийся превзойти отца – он подмахнет приказ без промедлений, и ты опять увидишь, как от горизонта до горизонта тянутся колонны беженцев…»

– Двенды отсутствовали несколько тысяч лет, мой повелитель. – Ее голос звучал настолько ровно, насколько позволяли бессонная ночь и кринзанц. – Думаю, можно с уверенностью утверждать, что любые их приспешники среди людей давно мертвы. А эта женщина, Элит, точно не изготовила идола собственными руками. Она говорит о нем, как о наследстве клана – и да, на вид ему много веков.

– Арчет, подумай вот о чем, – мягко возразил император. – Вдруг Элит тоже несколько веков? Вдруг колдовство двенд позволило ей жить так долго и наделило вечной молодостью в обмен на некоторые услуги? Она может быть ведьмой. Или даже созданием из камня, оживленным колдовской силой.

Арчет показалось, что она сидит на краю кратера в Ан-Монале. Перед ее внутренним взором проносились жизни, которыми управлял механизм, лишь в незначительной степени подвластный влиянию дочери Флараднама. Она увидела, как Элит орет от невыносимой боли, подвешенная на дыбе, и как ее раздирают на части, тыкают раскаленной докрасна сталью. А еще увидела тысячи таких же несчастных, изгнанных из своих домов, оставшихся без еды и воды, не считая той, что смогли унести, бредущих куда-то во власти голода, жестоко избитых, теряющих немногое, что осталось, от рук солдат, которые вроде должны их охранять.

Она привыкла читать мысли Джирала по лицу, но сейчас оно стало совершенно непроницаемым.

– Вы в это верите, мой повелитель? – осторожно спросила Арчет, будто двигалась по лезвию ножа. – В то, что эта женщина… ведьма? Или голем?

Император изучил свои руки и критически осмотрел маникюр. Лишь через некоторое время их с Арчет взгляды встретились. Он вздохнул.

– Ну, видимо, нет. Да какое там – не верю.

– Тогда…

Он внезапно ткнул в нее пальцем.

– Но при этом – срань господня, Арчет, я же предупреждал, чтобы ты меня не перебивала! – я начинаю думать, что, вероятно, начатая отцом политика послевоенного переселения была ошибкой. Он ведь и раньше ошибался, верно? Помнишь чудовищный бардак в Ванбире. В итоге, как я это вижу, среди нас появились десятки тысяч людей, которые в большинстве своем отказываются переходить в истинную веру. Им плевать на преимущества цивилизации, предлагаемые империей, они продолжают заниматься идолопоклонничеством и неизвестно чем еще. Не хочу уподобляться придурку Менкараку, но если попустительство в отношении свободы вероисповедания обрушит нам на головы тысячелетнее проклятие, возможно, следует определиться с ценностями. И, кто знает, вдруг мы решим, что эти люди в пределах наших границ все-таки не нужны.

Арчет не издала ни звука.

– Ну? – рявкнул он.

– Мне дозволено говорить, ваше величество?

– О, клянусь матерью гребаного Откровения, только дуться не надо, Арчет! Да, говори. Говори. Я же тебе за это плачу, верно?

Арчет тщательно перебрала слова. Она явилась во дворец с намерением испугать Джирала до полусмерти. Теперь эта идея уже не выглядела хорошей.

– Мой повелитель, если верить Кормчим, двенда были расой, которая завоевала миры, расположенные параллельно нашему – миры, в некотором роде занимающие то же пространство и находящиеся от нас не далее, чем ваша опочивальня от места, где мы сейчас сидим. Не стану утверждать, что понимаю, как все это работает, но звучит и впрямь похоже на некоторые легенды об олдрейнах, бытующие на севере. В них говорится о краях, населенных таинственными созданиями и скрытых от людских глаз. Одиноко стоящая скала превращается в замок фей в предначертанное время ночи или в разгар сильнейшей грозы; можно постучаться в ствол дуба посреди леса, и он откроется перед тобой, словно дверь, но лишь в определенные ночи на протяжении года; и так далее. Я нахожу в этих историях отголоски повествований кириатов о путешествии в наш мир из иных миров, и поэтому склонна принимать их всерьез. Но есть одно важное отличие: моему народу пришлось искать глубокие, жаркие и находящиеся под высоким давлением места в недрах Земли, прежде чем удалось обнаружить проход между мирами. – Она выдержала паузу, опять тщательно выверяя интонации, прежде чем договорить. – А двенды, похоже, могут совершать переход везде, где вздумается. Они способны входить в наш мир по своему усмотрению, в каком угодно месте.

Ее слова будто растворились в тишине. Откуда-то доносились негромкие звуки: жизнь во дворце шла своим чередом. Хлопали двери, кто-то отдавал распоряжения. За стеной булькала вода в трубах. Император опять уставился на свои руки.

– По-твоему, эта проблема затронет не только север, – пробормотал он.

– Я хочу сказать, повелитель, что пока у нас не будет внятного представления о том, чего хотят двенды, география в нашем понимании, большей частью, не имеет смысла. Эти существа могут возникнуть, где угодно, от пустошей Демлашарана до дворцовых садов прямо здесь, в Ихельтете. Мы просто этого не знаем.

Джирал хмыкнул.

– А каменный идол? Минувшим вечером ты была уверена, что он является ключом к вторжению. Передумала, так внезапно?

– Нет, мой повелитель. Я по-прежнему считаю, что он важен. Но раньше мне не доводилось видеть такие штуковины. – «Хотя Ангфал и Каламан узнали идола по моему описанию, и от страха у них чуть заклепки не повылетали. Но тебе об этом прямо сейчас знать не нужно, мой повелитель». – Элит привезла его с собой, когда ее семью переселили, но в то время она уже была не в своем уме. Идол тяжелый, громоздкий и выглядит непривлекательно. Рискну предположить, что редкие наомцы – хоть здесь, хоть на севере – владеют такими штуковинами. Может, где-нибудь и у кого-то они сохранились, но…

– Мы всегда можем организовать поиски. От дома к дому, в каждом иммигрантском квартале по всей империи.

«Клянусь яйцами Хойрана…»

– Это возможно, мой повелитель, но я склонна сомневаться, что такой способ использования живой силы окажется эффективным. У меня есть настолько же прямолинейный, но менее масштабный план действий, который, вероятно…

– Ладно, ладно. – Джирал устало махнул рукой. – Не перестарайся с патокой, а то в ней и захлебнуться можно. Я уже понял, что ты не пришла бы в такое время суток, если бы не хотела чего-то добиться. Давай, излагай свою блестящую идею.

Арчет словно перебралась из рыбачьей лодчонки с кожаными бортами на скользкий, но прочный причал. Она попыталась скрыть облегчение. Теперь нужно действовать осторожно, очень осторожно.

– Эта женщина, Элит, и ее идол прибыли из Эннишмина – точнее, из восточных районов провинции.


Император поджал губы.

– Ну да, унылая окраина мира. Ей бы радоваться, что попала на юг, где погода хорошая.

– Э-э… да, мой повелитель.

– Я пошутил, Арчет.

– Да, мой повелитель. – Она заставила себя улыбнуться. – С погодой в Эннишмине беда.

В глазах Джирала блеснула сталь.

– Не вздумай мне подыгрывать, женщина. По-твоему, я терпел бы твое навеянное крином непослушание и высокомерие так долго, если бы не ценил тебя за что-то, кроме низкопоклонства? Клянусь Откровением, мне его в избытке обеспечивают другие придворные. А тебе, Арчет, дозволено говорить правду, даже если она меня огорчает. Так что давай, вперед. Огорчи меня, если собиралась сделать именно это. Что с Эннишмином?

– Да, мой повелитель. – От крина ее охватило непреодолимое желание заорать ему в лицо. Она еле сдержалась. – Когда я напомнила Кормчим происхождение идола, оба, независимо друг от друга, пришли к выводу, что вторжение в Хангсет, вероятно, было навигационной ошибкой. Двенды хотели попасть в восточную часть Эннишмина, а перемещенный идол заставил их сбиться с пути. Это все равно, что странствовать, полагаясь на карту тысячелетней давности. Очень легко ошибиться.

– Итак, эти твари не безупречны. Они не ангельские сущности, заключенные в плоть, как обещает Откровение. Наверное, это нам на руку.

– Они далеки от совершенства, мой повелитель. По рассказам Кормчих, двенды крайне вспыльчивы, и мудрость, накопленная за миллионы лет неизменного существования, с трудом позволяет им держать себя в руках. И… – Арчет помедлила, потому что даже от мыслей о следующей детали головоломки по спине пробежал озноб. – Если верить Ангфалу, они не в своем уме – по крайней мере, в том смысле, в каком мы это понимаем.

Джирал нахмурился.

– Мне такое говорили раньше про чужаков и врагов, обычно я не верю подобным заявлениям. Слишком, мать твою, удобно – разом объясняет все различия между собственным народом и другим. «Они не такие, как мы, они сумасшедшие». И больше не надо ни о чем думать. Так говорили про маджаков, когда мы с ними впервые столкнулись – дескать, наполовину животные, которые воют и жрут человечью плоть, – а потом выяснилось, что они просто намного сильнее нас на поле боя. Да чего уж там, Арчет – о кириатах болтали, что, по меркам людей, они помешанные.

– Да, мой повелитель. Ангфал именно это имел в виду. Некоторые проблемы… из области душевного здоровья… которые одолели кириатов на пути сюда, похоже, проистекают из путешествия между мирами, совершенного один-единственный раз. А двенды живут в междумирье, обитают в нем постоянно. Мне страшно представить, как это повлияло на их разум. Я почти уверена, что человек не сможет выжить там без ущерба для здоровья.

Джирал некоторое время сидел и размышлял. Подперев подбородок неплотно сжатым кулаком, смотрел на Арчет, будто надеясь, что она уйдет. Потом вздохнул.

– Итак, по твоим словам – судя по всему, искренним, – эти неимоверно могущественные и, вероятно, душевнобольные существа почему-то интересуются Эннишмином. – Он опять то ли кашлянул, то ли рассмеялся и пренебрежительно взмахнул рукой. – Послушай, они точно чокнутые, верно? Дрянная северная провинция, где можно только выращивать репу и охотиться на болотных змей, и денег едва хватает, чтобы заплатить ежегодный налог. Да что они там забыли?

– Кормчие предложили объяснение, мой повелитель. Похоже, на территории нынешнего восточного Эннишмина когда-то произошла решающая битва против двенд. Болота в восточной части провинции, видимо, имеют не совсем естественное происхождение. По словам Ангфала, они возникли в результате катаклизма, который вызвало примененное в той местности кириатское оружие. Кто знает, может, именно оно повлияло на барьеры между мирами и сделало их более подверженными взлому, чем в иных краях. Истории о призраках и странных существах там в порядке вещей, а еще процветает торговля так называемыми олдрейнскими артефактами – вещами, добытыми из болот и предположительно наделенными волшебными свойствами.

Джирал фыркнул. Арчет кивнула, выражая тщательно отмеренное согласие.

– Да, верно – полная чушь. Скорее всего, эти артефакты – предметы, оставленные кириатскими армиями в глубокой древности. Но в таких историях может таиться и зерно правды. На рынках и в лавках Трелейна, где все, связанное с олдрейнами, интересует богатеев, я частенько видела предметы, которые явно делали не люди, но они не напоминали и творения моих соплеменников.

– Хочешь сказать, двенды возвращаются к месту, где когда-то потерпели поражение. Ради чего? Ради мести? – Джирал покачал головой. Он даже улыбнулся, но Арчет показалось, что улыбка вышла слегка злобная. – Для этого они чуть припозднились. Может, кому-то стоит отправиться туда и сообщить, что они разминулись с древними врагами, покинувшими этот мир через дверь в Ан-Монале. Вдруг они оставят нас в покое.

– Не обязательно, мой повелитель. Войну с двендами люди и кириаты вели сообща, почти как войну с Чешуйчатым народом. Если враг сбежал, а его псы остались сторожить очаг, как вы поступите с псами?

Джирал кивнул. Эту логику он понимал.

– Итак, ты хочешь отправиться в Эннишмин. Я верно понял?

– Я думаю, было бы мудро отправить туда экспедиционные войска. Допустим, тысячу человек с отрядами инженеров…

– Тысячу?! – с неподдельным изумлением воскликнул Джирал. – По-твоему, я могу щелкнуть пальцами и раздобыть тысячу солдат просто так? Не военное время, знаешь ли.

– Не военное, мой повелитель. Пока.

– Ох, что за нелепость. – Император вскочил, метнулся к окну словно ураган и застыл там ненадолго. Потом вернулся. – Даже если так, Арчет… даже если это прелюдия к столкновению… Нападение случилось в Хангсете, и враги нагрянули с запада, со стороны океана. Ты просишь меня отправить большое войско на двенадцать сотен миль в совершенно другую сторону, рискнув всем из-за того, что пробормотала чокнутая машина, и что тебе пришло в голову на протяжении бессонной ночи.

– Мой повелитель, я понимаю…

– Нет, Арчет, не понимаешь, – перебил он. – Сдается мне, упиваясь крином, жалостью к себе и бредовыми идеями, ты забыла, что мы пытаемся управлять империей. Прямо сейчас города Трелейнской Лиги в унисон топают ножкой и дипломатически пыхтят из-за торговых ограничений – гребаные ублюдки быстро забыли, кто помог им не отдать концы во время войны, – и, судя по донесениям, они строят новый флот, чтобы подкрепить свои заявления. Вдоль южных берегов всплеск пиратства, а в Демлашаране – идиотский религиозный раскол, к которому, видимо, еще до конца года придется применить меры против бунтарства. Ко всему прочему, провинциальные губернаторы являются в мой тронный зал каждый гребаный месяц, хоть часы по ним сверяй, и ноют о поставках продовольствия, бандитизме и проблемах с общественным здоровьем, но ни один из них по доброй воле не приходит с казной, которая нужна, чтобы разобраться со всеми неприятностями. Короче говоря, Арчет, я не могу выделить тебе гребаную тысячу солдат – у меня, мать твою, нет лишних людей.





* * *


На этом все и закончилось.

Арчет забрала коня и пустилась в обратный путь, бормоча под нос и скрежеща зубами; верные признаки – «А то, мать твою, непонятно!» – передозировки кринзанцем. Свет позднего утра жалил глаза и тяжелым одеялом давил на плечи, обещая жаркий день. Хуже всего было осознание правоты Джирала. Империя не могла пожаловаться на избыток солдат. Во время войны погибли десятки тысяч, а ущерб, нанесенный Чешуйчатым народом, оказался серьезным. Во всех провинциях численность населения только-только начала прирастать. На большинстве ферм и мануфактур еще катастрофически не хватало рабочих рук. Вербовку ограничили, как только добились сносного мира и стабильной границы с Трелейном – не потому, что Империя устала от войны, а потому, что экономические советники Акала заявили: если не уменьшить набор в армию, урожай сгниет на полях, а подданные умрут от голода. Именно это столь внезапно нарушило амбициозные планы по расширению имперских территорий на Северо-Западе, вынудив искать мира с соседями.

«Добудь какие-нибудь доказательства, – сказал Джирал напоследок. – Что-то весомое. Я отправлю войско, если придется, но не сделаю этого на основании слухов, домыслов и безделиц, которые ты однажды увидела в витрине трелейнской лавки».

«Тогда выделите мне небольшой отряд, – взмолилась она. – Хоть пару сотен. Позвольте мне…»

«Нет. Прости, Арчет. – Он был искренен. – Помимо прочего, ты нужна мне здесь. Если случится кризис, тебе придется немедленно им заняться, а это будет проблематично, если ты умчишься на край империи».

Возможно, он прав. Несмотря на склонность к разврату, Джирал не дурак.