Судьба

– Мы можем говорить о чем-то приятном, – предлагаю я. – Пока ты не уснешь.

– Не уверена… Не думаю, что это поможет. – Она все еще качает головой. – Я подумала… это глупо, но…

– Главное, чтобы тебе помогло.

– Я подумала, может, если ты позволишь заглянуть в твои воспоминания при помощи токодара… Может, это меня ненадолго умиротворит.

– Ах…

Я сомневаюсь. У меня не такой богатый выбор приятных воспоминаний. Те, что из детства, омрачены грустью, так как все крутятся вокруг смерти отца и похищения Айджи и Акоса. Дальше я пытаюсь вытащить мать из вечного пребывания в прострации – тоже не здорово.

Только после воссоединения с Ори моя жизнь слегка озарилась светом, и то не слишком, потому что я познакомилась с Исэй…

– Извини. Я не имела права спрашивать. Это вторжение в личное пространство, – произнесла Исэй.

– Нет-нет! Дело не в этом. Я просто думала о том, что большинство моих приятных воспоминаний связаны с тобой и с Ори. Не уверена, что это… то, что нужно.

– А-а… – Исэй задумалась. – Нет, это… это подойдет.

Я подхожу к ее кровати и присаживаюсь на край, где одеяло еще застелено и заправлено под матрас. Я разглаживаю место возле себя, и Исэй садится, повернувшись ко мне так, чтобы была возможность смотреть мне в глаза.

– Дай мне тик, – прошу я.

– Тик? – улыбается Исэй. – Это одно из моих любимых гессианских слов.

Я закрываю глаза, чтобы начать вспоминать. Нужно не просто вспомнить, когда я встретила Исэй или когда почувствовала, что стала ее другом. Нужны детали. Чем пах воздух? Насколько холодно было? Во что я была одета? А это не так-то просто. Итак, это было в школе – выходит, я могла носить только униформу во время наших первых встреч. Мою одежду, чтобы она не измазалась в пыльце, коре и стеблях, закрывала плотная накидка…

– Начинай, – говорю я после того, как вспоминаю запах шелушащейся от солефрутов кожи – овощной и резкий.

Исэй уже воздействовала на меня токодаром ранее, когда мы узнавали друг друга ближе. Поэтому я знаю, что она прислонит ладони к моему лицу. Ее пальцы холодные и слегка липкие, но они быстро согреваются на моей щеке.

Мы вместе отправляемся в путешествие по прошлому.



Я стояла за веревочной оградой. Со спины напирала толпа. Я не была против, потому что так было теплее и люди служили живой оградой от ветра и снега. Мне приходилось сжимать ладони в кулаки внутри рукавиц, чтобы пальцы не отмерзли, но я не ощущала этого пронзающего до костей мороза, от которого кажется, что вот-вот раскрошатся зубы.

Мы стояли так долго в ожидании, когда над нами зависнет корабль. Он идеально ровно опускался на посадочную площадку. Судно было маленьким и невычурным – судно Гессы. Потертый металл, термостатические клапаны, не дающие двигателю замерзнуть. Люди вокруг меня ахнули, когда узнали его. Для меня это выглядело, как послание: я – один из вас, обычный тувенец. Манипуляция.

Гессианский корабль приземлился, и раскрылась дверь, из которой вышла женщина в черном. Часть ее лица ниже носа, естественно, была закрыта. Но на ней не было очков, как у всех нас. Так что я разглядела ее узкие темные глаза с длиннющими ресницами.

При виде нее толпа заликовала. Но не я. Я пыталась разобраться в том, что видела. Это были глаза Ори. Но я не видела ее уже несколько сезонов, и она… Да, это была Ори.

Тиком позже вышла еще одна женщина и встала рядом с первой. Я предположила, что это была сестра канцлера. Правда, готова была поклясться, – это был ее двойник. Ее копия – тот же рост, та же одежда и… так же закрыто лицо. Она так же бесстрастно взирала на толпу.

Шагая плечом к плечу, женщины направились к зданию. По пути они пожимали руки собравшимся, махали покрытыми перчатками руками, а уголки их глаз сузились от улыбок, которые были недоступны нашему взору. Походка одной была ровной, будто она катилась по земле на колесах. А вторая двигалась бодро, ее голова скакала вверх-вниз при каждом шаге. Когда сестры проходили мимо меня, я не удержалась и опустила очки, чтобы разглядеть их лица получше, понять, Ори это была или нет.

Одна пара глаз задержалась на мне. Их обладательница слегка споткнулась. Затем они ушли.



Позже в этот же день в мою дверь постучали.

Я жила в общежитии прямо возле больницы. Здания соединял крытый мост. Иногда я упиралась лбом в стекло и наслаждалась видами полей ледотравья. Отсюда дома Осока, зависшие в воздухе, словно люстры, казались мне цветными пятнышками.

Мои апартаменты были тесными и заставленными всем подряд. В основном тряпками. Бумага, а значит, и книги считались роскошью на планете, где росло не так много деревьев, но мы изготавливали ткани из стеблей ледоцветов и обогащали их экстрактом лепестков для мягкости. Мы окрашивали их в разнообразные цвета – спокойные и яркие, темные и светлые. Во все, кроме серого, который и без того нас повсюду окружал. Я завесила полки, чтобы скрыть их содержимое, и ободранные стены.

Самая большая комната служила мне кухней. Повсюду стояли маленькие горелки, на которых что-то булькало. В разные дни здесь был либо пар, либо дым. Это не способствовало чистоте, зато согревало.

Конечно, мои апартаменты не слишком подходили для приема гостей, что в тот день наведались ко мне. Я вытерла руки о фартук и отворила дверь. Мои брови взмокли от пота. Передо мной с суровым видом стоял высоченный плотный мужчина.

– Ее Высочество, госпожа Бенезит, просит чести быть вашей гостьей.

Он не был тувенцем. Я поняла это по не застегнутым у шеи пуговицам рубашки. Цвет его одежды был бледно-серым. Вероятно, он был из Ассамблеи, и его официальный тон подтверждал сие предположение.

– М-м-м, – промычала я.

Это было единственным, что я смогла выдавить из себя. Потом мой токодар подействовал, и мужчина слегка расслабился. Мне тоже стало спокойнее.

– Конечно. Буду рада принять их, как и вас.

Уголки его рта дрогнули.


– Спасибо, мисс. Но моя работа – стоять за дверью.

Мужчина произвел осмотр помещений на предмет безопасности. Он обошел все комнаты, разглядывая мое барахло. Даже сунул голову в ванную комнату, чтобы убедиться, что там никто не прятался с ножом в руке. Ну, или мне так показалось. Затем он вышел за порог и кому-то кивнул. И вот явились они: две высокие худощавые женщины в черных платьях, застегнутых на пуговицы по самое горло. На них были капюшоны, а лица закрывали вуали. Я отступила, чтобы они смогли войти, но забыла поприветствовать. Я просто на них глазела.

Одна из них ступила назад, чтобы закрыть дверь, и улыбнулась мне. Я поняла это по движению скул.

– Сизи!

Теперь я знала, точно знала, что это была она.

– Ори!

Мы заключили друг друга в крепкие объятия и принялись радостно посмеиваться.

Через плечо Ори я видела, как ее сестра бродила по моим скромным апартаментам и проводила пальцами по всему, что попадалось на ее пути. Она задержалась у полки, где хранились семейные фотографии. Она была занавешена тюлем, так что фотографии не бросались мне в глаза, и я не смотрела на них, если чувствовала, что это причинит мне слишком сильную боль.

Я отстранилась от Ори, которая потянулась к капюшону и вуали, чтобы снять их. Я увидела то, что и ожидала, правда, она слегка повзрослела, а черты лица стали острее. Прическа Ори немного растрепалась под капюшоном, но ее собранные на затылке волосы были прямыми, как солома. Губы Ори с уже слегка поднятыми уголками расплылись в широкой улыбке.

– Не могу поверить…

«Не могу поверить, что ты – сестра канцлера. Не могу поверить, что ты здесь», – вот что мне хотелось сказать. Но я не могла.

– Извини. – Ори опустила глаза. – Если бы был другой способ…

«Как ты могла врать мне всю жизнь?» – подумала я, потому что знала, что произнести этого не смогу. Честно говоря, я вообще ничего сказать не могла.

Я взяла Ори за локоть и повела в комнату – к подушкам, что я разложила вокруг горелки, на которой стоял тяжелый котелок с заваривавшимся в нем напитком. Я изучала свойства ледоцвета холодной и теплой заварки.

– Куда ты уезжала? – спросила я.

– На корабль Ассамблеи, – ответила Ори. – Исэй там… восстанавливалась.

Ори глянула на сестру. Так, теперь я знала, что канцлера звали Исэй.

Она уселась на единственный стул в комнате, рядом с сестрой. Тик-другой ее руки лежали на коленях, затем она закатила глаза и сорвала вуаль, прикрывавшую ее рот и нос. Шрамы, исполосовавшие лицо Исэй, имели неприятный вид. Судя по красноте, они были свежими.

Да, красоты они не придавали. Шрамы редко на такое способны.

– Она имеет в виду, восстанавливалась после этого. – Исэй помахала рукой перед своим лицом.

Я постаралась улыбнуться.

– Должно быть, это было непросто.

Исэй прыснула.

– Получается, ты – старшая сестра Керезет? – спросила Исэй. – Сейчас только о вас и толкуют. Керезеты – оракул, предатель и… тот, кому стоит быть поосторожнее с ножами. Первое дитя Керезетов станет жертвой клинка. Это же твоя судьба?

Я начала задыхаться. Мой брат не предатель. Я буду обращаться с ножами так, как мне того захочется. Прошу тебя! Выйди вон из моего жилища! Кем, черт возьми, ты себя возомнила? Ничего из этого я ответить не могла.

– Исэй! – приструнила сестру Ори.

– Возможно, это и бестактно с моей стороны упоминать не совсем приятную тему. Но ведь это касается тебя, меня, моей сестры… Я предпочитаю быть реалистом.

– Ты была груба, – упрекнула Исэй Ори.

– Все в порядке. – Мой язык наконец-то развязался. – Со мной бывало и хуже.

Исэй рассмеялась, будто знала, что я на самом деле хотела ответить. Возможно, оно так и было.

Она получала образование в Ассамблее, по крайней мере какое-то время. А там как нигде знают, как сказать две разные вещи одновременно.

– На корабле Ассамблеи тебя бы полюбили, – тихо произнесла Исэй.

– Я просила хорошие воспоминания, а не те, где ты на меня злишься!

Исэй выдергивает меня из воспоминания и возвращает на корабль Ассамблеи. Несмотря на то что она отчитывает меня, ей все же смешно.

– Прости. Их сложно контролировать, – хихикаю я.

– Я вела себя ужасно.

Я замечаю, как сверкают глаза Исэй, когда она снова поднимает взгляд на меня. Они красивого темно-карего цвета и слегка теплого оттенка – как у плодородной почвы.

– Как ты вообще стала моим другом?