Сварить медведя
Часть 28 из 62 Информация о книге
Братья дружно закивали. – А потом? – Отец-то сразу веревку отрезал, – пробормотал старший. – Ковер велел притащить, – сказал второй сын. – Веревку, значит, отрезал, петлю снял… снял и говорит: нет, говорит. Нельзя в дом такое нести. – Почему нельзя? Можно. – Ну, те-то… кто сам себя… – Пока можете положить тело в сауне. Пусть исправник посмотрит. – А мы еще и не посылали. – Значит, пошлите сейчас. И отнесите в помещение прямо сейчас. Мухи… Элиас нагнулся, отогнал мух, набросил одеяло и вместе с сыновьями поднял безжизненное, уже успевшее окоченеть тело. Я не мог оторвать глаз от выглядывавшей из-под одеяла мучнисто-белой руки с растопыренными пальцами. Мы пошли следом. Юлину осторожно положили на полку, после чего подошедший прост опять опустился на колени и прочитал молитву. Глаза полузакрыты, спина сгорблена, словно он где-то в другом, недоступном нам мире. Я понял, что он хочет. Повернулся к родне и прошептал: – Оставьте проста в покое. Сами видите. Пошлите кого-нибудь за исправником, а я побуду с учителем. И принесите, пожалуйста, свечу. Кристина вышла, через минуту вернулась с большой сальной свечой и тут же, неловко присев, вышла. Я зажег свечу и запер дверь. Прост тут же поднялся с колен и засучил рукава. – Надо торопиться. Бедная девочка. Я достал бумагу и замер с карандашом в руке. Он аккуратно откинул одеяло и поднес свечу поближе. – Шея… шея повреждена петлей. Но посмотри на синяки… – Что – синяки? Он развел пальцы и поднес к шее умершей. Багрово-синие отметины совпали так, что мне стало страшно. – Как и у Хильды Фредриксдоттер. Этот зверь удушил ее голыми руками. Она наверняка была уже мертва, когда он тащил ее к дереву. – То есть… вы хотите сказать… она не самоубийца? – Ты же и раньше видел такие синяки, Юсси. Отпечатки пальцев в виде полумесяца. Прост снова поднял с глаз монеты, слегка раздвинул веки и долго и внимательно смотрел в мертвые глаза. – Полопавшиеся мелкие сосуды тоже говорят, что ее задушили. Запиши, Юсси. – Откуда учитель все это знает? – Обычное естествознание, Юсси. Мой друг в Упсале шел по врачебной линии. Запиши также: синяки на предплечьях, типичные. – Он держал ее за руки? – Возможно, прижал коленями. Юлина сильная девушка, но на этот раз у нее не было заколки. К сожалению… Можешь мне помочь? Я подсунул руки под колени трупа и приподнял, как он велел. Он секунду посомневался, тряхнул головой и задрал подол ночной рубашки. – Посмотри на ее ноги. Что можешь сказать? – Ноги… ноги как ноги. Никаких повреждений. – Вот именно! Ни царапин, ни ссадин. И что думает по этому поводу Юсси? – В каком смысле? – В том, что все, что мы видим, говорит против самоубийства. Попробуй вскарабкаться на толстый ствол сосны, потом перебраться на сук – и при этом не получить ни единой царапины! В штанах – возможно, но в ночной рубашке – исключено. Прост попытался приподнять ногу, но трупное окоченение зашло довольно далеко, и ему пришлось изогнуться, чтобы посмотреть на подошвы. – А вот пятки сзади расцарапаны. Обе, как видишь. – Тело волокли по земле. – Молодец. Убийца повалил ее на землю, задушил, взял под мышки и поволок к дереву. Тогда и появились царапины на пятках. Веревку приготовил заранее. Перекинул через сук. Надел петлю на шею, поднял тело, а второй конец привязал к дереву. Вот, посмотри, – он развернул платок, – вот они. Чешуйки коры, где веревка терлась о сук. Прост попросил меня зарисовать все повреждения на теле, бережно закрыл глаза покойной, положил медяки и накрыл тело все тем же одеялом. – Пошли посмотрим, что творится вокруг. Мы вышли из бани. Он двинулся к дальнему концу дома. Здесь стоял маленький, слегка покосившийся деревянный сарайчик. – Отхожее место. Думаю, Юлина вышла по нужде. Ночь, все спят, никто и не слышал ее шагов. А преступник уже караулил. Вполне возможно, он пришел не в первый раз. Несколько ночей ждал удобного случая. Взгляд проста упал на несколько росших чуть поодаль осин. Уверенно подошел и ткнул в землю: – Вот здесь он и стоял. Нагнулся и поднял что-то с земли: – А это что? Между большим и указательным пальцами он держал что-то очень маленькое. – Карандашная стружка? – спросил я. – Нет, Юсси. Это что-то другое. И я сразу увидел это «что-то другое»… На коре были следы ножа – два глубоких, длинных шрама. Вместе они представляли хорошо известную фигуру. – Крест… – прошептал прост. – Он стоял, ждал свою жертву и вырезал на коре крест. – Но почему? Почему именно крест? – Вполне возможно, этот крест предназначен мне. – В каком смысле? – не понял я. – Помнишь, в лавке в Пайале я послал ему предупреждение? Дал понять, что мы напали на след? Не исключено, что он стоял там среди других и слушал. – Значит, крест?.. – Прямая угроза. Ответ. – Но кто… кто может быть таким хладнокровным? Ответ последовал немедленно. – Змея. Змеи хладнокровны. И на Пайалу сочится змеиный яд. 34 Мы быстро вымыли руки и пошли в дом. Кристина предложила поесть, и мы с благодарностью согласились – оба изрядно проголодались, мы же вышли из дому натощак и с тех пор крошки во рту не имели. Я молча жевал рыбную кашу, прост тоже ел, но при этом махал рукой у рта, словно торопился прожевать побыстрее, а как только удавалось проглотить, тут же задавал вопрос. – А где ваша собака? Она не лаяла ночью? – Нет… исчезла куда-то, – равнодушно сказала Кристина. – Что значит – исчезла? – Ну… где-то бегает. Течка у нее. – Понятно… А когда вы видели ее в последний раз? – Позавчера, думаю. – Элиас вопросительно поглядел на Кристину, но та не шевельнулась. Не подтвердила, но и не возразила. – Она вообще… Как с Юлиной это случилось, сама не своя. По вечерам лает, рычит под дверью… – Охраняет? На этот раз Кристина кивнула: