Танец огня

— Я не хочу этого, Лин, — сказал он, она вздрогнула. Он редко звал ее по имени. — Я люблю эту жизнь, — он звучал холодно. — Но порой нас зовут забыть о себе. Так было и со мной. И ночью на том холме лишь я выжил в разрушении моего города… и был избран для этого.

Она сжалась от его холода. Ночь была и без того тяжелой. Она хотела быть в своей комнате, в одиночестве горевать по Валаниру.

Его тон смягчился.

— Прости, — сказал он. — Он… был и моим другом. И не забывай, это твоя потеря, но тут… случившееся с Алмирией — кошмар. Теперь нас заставят воевать против неизвестного ужаса. Этот ужас стирает города.

— Снова, — тихо сказала она.

Он покачал головой.

— Так кажется, но… это не одно и то же. Когда я рассказал тебе о Весперии, я кое-что утаил. Есть правила в связи с ифритом, чтобы она держалась. Мне нельзя говорить о ней, пока не спросят. Я не знал, приведет ли тебя ключ к Башне ветров сюда. Я надеялся. И, надеюсь, ты простишь меня за это. Было сложно годами никому не говорить, — он молчал пару мгновений. Фонтан и ветер были тихой музыкой внизу. — Вот, что случилось. В ночь, когда Весперия была разрушена, я вернулся в развалины, — он сглотнул ком в горле. Продолжил. — Я днями искал среди камней. Рисковал быть раздавленным, но мне было плевать, умру ли я. Хотя я немного переживал. Но я хотел найти родителей. Не помню, как долго я рылся в развалинах нашего дома. Это было очень важно. Если тело открыто стихиям, страдает душа. В текстах говорится о демоне цвета черной смолы, у него хлыст из колючек и шипов. Он приходит на закате и ударяет им по незащищенной душе. Потому похороны алфинян проходят в часы смерти. Я должен был найти их, или их души не обрели бы покой. Я думал… о хлысте.

Захир прошел к окну, а потом от него.

— Я не буду вдаваться в подробности тех дней. Я сам их толком не помню. Но, как потом подтвердили другие, обыскавшие развалины, пока король не запретил контакт с развалинами Весперии, — он остановился перед ней, — в развалинах Весперии не было тел.

Лин села прямо.

— Никаких тел.

— Ни тогда, ни потом. Следов людей не нашли. Люди моего города пропали. И моя жизнь была решена, — он замер в свете свечей. Его лицо казалось юным то ли от света, то ли потому что он вспоминал себя раньше. — До этого я мечтал стать певцом. Ты можешь рассмеяться, но… мой голос мог собрать людей со всей улицы по вечерам. Я вставал на ящик и пел известные и не очень баллады, — он впервые улыбнулся. — Родители не радовались, но и не мешали мне. Они знали, я был безнадежен — сын матери. Они знали, что я подрасту и отправлюсь попытать удачи в столице, в магазинах вина и кофейнях. Не лучшее стремление, но было ясно, что я был рожден для этого. И они любили меня, — он кашлянул и посмотрел на пол. — Таким был план. Я не думал изучать магию. Это было для стариков, как я думал, если вообще думал об этом. Но после Весперии… Лин, что я мог? Что важнее семьи?

Лин не могла сразу ответить. Он не знал, откуда она. Она не рассказывала об этом. Она вспомнила себя в саду, Дариен и Хассен касались ее руками в холмах над Тамриллином.

— Ничего, — сказала она. — И ты стал магом.

— Это не так сложно, — он сел тяжело напротив нее. — Я не буду уточнять, как попал в Университет волшебных искусств в Рамадусе… это история. Я был юным, мне ничто не мешало. И никто. Я был не всегда хорошим. Я совершал странные поступки… даже ужасные. Я… завязал отношения с аристократом в городе, он был добрым. Я был с ним нечестен. Он думал, что я любил его, но нет. Хотя тогда я думал иначе. А потом понял, что просто скрывал правду, чтобы не презирать себя. Я все еще жалею об этом. Говоря себе, что это любовь, я использовал его для обучения в Университет. Сирота без денег мог получить статус только через связи. Меня приглашали на балы. Я научился умом и словами очаровывать окружающих. Я начал интересоваться тем, что было за рамками. Запретным.

Она выдохнула.

— Ифрит.

Свеча бросила тень на его лицо, но его глаза горели.

— Я поймал джинна. Я чуть не погиб при этом, и я знал… знал цену. Мне не дожить до старости, Лин. Если я смогу освободить души города, что моя жизнь? Я не знал, как мучителен путь. У ифритов время другое — они вечные. Для них годы пролетают за кашель. Я годами использовал джинна, чтобы пробить облаков вокруг Весперии. И я все еще не достиг цели, хоть и вижу ее. Я вижу ее, — он пожал плечами. — Когда я был младше, я этого не знал. Я был уверен, был среди правящего класса Рамадуса. Я думал, что могу все.

— Но ты пришел сюда.

Он кивнул.

— Пришел. Мне было двадцать три. Двор Юсуфа Эвраяда был шансом для новичка, как я. Его династия была юной, первый маг был стариком. Там власть мог захватить другой. В Рамадусе было поколение магов, что длилось сотни лет. Башня стекла тут была новой. Ей нужна была новая кровь.

— Но был и другой повод, — резко сказала Лин. Она устала, горевала, но это не притупило весь ее разум. — Ты занялся запретной магией. Ты пришел туда, где было меньше тех, кто заметит. Это ведь правда?

Его лицо было странным, словно он мог вот-вот рассмеяться.

— Я не отрицаю.

— И потом ты завоевал Юсуфа Эвраяда, и он сделал тебя первым магом, — продолжила она, — и это разозлило Тарика ибн Мора.

— Это было ошибкой, — сказал он. — Тарик стал думать тогда об измене, когда Юсуф не оценил его. А мне хватило бы места второго. Но, признаюсь, я знал, как очаровать Юсуфа. Я знал, что сказать. Я был амбициозен, Лин, хотя даже сейчас не знаю, зачем. Мне было все равно, первый я или второй. Но решать было не мне. Может, все определило мое выступление на поле боя. Это важно понимать в Юсуфе Эвраяде — в Элдакаре его злило то, что он видел в нем себя. В молодости Юсуф был чувствительным, любил поэзию, не войну. Был бесполезен. Когда семью Эвраяд убили, ему пришлось побороть это в себе. Так он поднял армию и захватил Кахиши. Но ему важнее было победить себя. И то, что его старший сын и наследник был таким, каким раньше был он… было ударом для него. А потом я пришел ко двору. Я не остался в Башне в те годы. На границах постоянно были беспорядки, на севере и юге. В провинциях нужно было подавить мятежи. Я отправился в бой с людьми Юсуфа. Вскоре я вел батальон. Юсуфу это нравилось. Тарик ибн Мор хорошо сражался, но я лучше командовал. На поле боя началось наше соперничество. Дело было не в магии. А в том, кого Юсуф брал в бой. Он хотел объединить королевство. Я помогал ему с этим, и он не забыл. Даже позже, когда увидел, что мы с Элдакаром любим друг друга.

— Тебя не тревожило, что Элдакар взял королеву?

Захир был удивлен.

— Тревожило! Наоборот. Я бы навредил его положению. Король должен быть женат. И… Элдакару нужно больше, чем я могу дать. Он заслужил больше. Я нашел в нем повод быть хорошим, а еще узнал, что я недостоин. Ты знаешь его, так что понимаешь меня, — он помрачнел. — Он не заслужил произошедшее сегодня. Я не верил в слухи о Рихаб Бет-Сорр… Теперь я не знаю, чему верить. Была она заодно с Тариком или вела свою игру? Я дал Элдакару зелье, чтобы он уснул. Но скоро его придется будить. Сообщить, что мы на грани войны, — он говорил о тревогах дня, и молодой вид пропадал. Он выглядел утомленно, постарел.

— Я понимаю, почему ты хотел отстраниться от него, — сказала она. — Чтобы пощадить его, — она смотрела на его лицо. — Когда ты предложил ночь со мной, о чем ты думал?

Он не мешкал.

— Я был эгоистом, — сказал он. — Не стоило приближаться к тебе. Не стоило сближаться с Элдакаром. Не с тьмой во мне. Но, Лин, — он почти улыбался. — Я все еще рад, что ты знаешь правду. Я рад, что это знаешь именно ты.

* * *

На следующий день Лин Амаристот дали два письма. Первое принес мальчик с гавани за монетку. Второе она нашла рядом с трупом в Майдаре.

Аккуратный почерк в первом она узнала.

Лин,

Теперь ты знаешь, как она сбежала. Если я вернусь к тебе, я мертв. Я заслужил это, но не хочу этого. Я найду ее для тебя. Скажи Рианне, что мне жаль.


У нее ибис. Если бы я знал, не помог бы ей, клянусь. Я могу лишь догадываться, что это значит, с чем она связана. Я постараюсь узнать больше.

Если я могу как-то загладить вину перед всеми, я постараюсь.

Н.

Второе письмо было от Алейры Сюзен. Новости об Алмирии и грядущей войне вызвали панику на улицах столицы. И в таких случаях сразу страдали кварталы Галиции и дела галицийцев.

Когда Лин прибыла, магазин Алейры был в хаосе. Книги и бумаги валялись на полу. В комнате за магазином, где женщины встречались, на стуле обмяк труп: мужчина с кинжалом, глубоко вонзенным в грудь. Кровь вокруг него почернела.

В столе торговки Лин нашла запечатанное письмо, подписанное «Пророк». Пятна на нем были темно-коричневыми. Она открыла его.

Пришлось убить мужчину ценной алфинянской крови, так что мне нужно скрыться. Город снова настроен против галицийцев.

Я изучила пророчество. То, что я нашла, не стоит рассказывать письмом, но выбора нет.

Тень придет с севера… да. Но посмотри, Пророчица. Она придет с севера и запада. С твоей земли. Лучше предупреди Валанира Окуна. Это точно не его друзья.

Удачи и здоровья, Придворная поэтесса.

Алейра.



ГЛАВА 20



— Он мертв?

Голос во тьме. Ветер выл вне башни, а внутри воздух был влажным, пахло дождем.

Улыбка в свете факела. Мужчина вышел из тени, сначала стало видно его широкие плечи. Волосы были яркими, как факел, он то появлялся из тени, то пропадал.

— Мой посыльный справился. Жаль, конечно. Но Валанир всегда был угрозой.

— Кто — посыльный? — стало видно фигуру, что спрашивала, хоть и неясно. По сравнению с другим мужчиной, он был небольшим и тощим. И в мантии высшего мастера.

Элиссан Диар покачал головой.

— Важно, что Алмирия разбита, силы Элдакара на севере, а двор сломлен изнутри. Наша цель близка.

— Элиссан, — сказал высший мастер. Он отчаянно хотел удержать власть. — Я понимаю, почему ты хочешь власть. Жертва Манайи — хоть и печальная — может, даст нам силы. Но этот разговор о Кахиши… никто не пытался раскинуть влияние так далеко. Майдара — союзники, — он облизнул губы. — Во что ты играешь?

Свет упал на лицо архимастера Диара, его скулы стали острыми. Он сверкнул улыбкой и бросил через плечо:

— Этерелл Лир, можешь выйти к нам?

Новый голос. Легкий, певучий.

— К вашим услугам, милорд Диар.

Хоть не такой широкий, как Элиссан Диар, Этерелл сиял в свете факела, выйдя вперед. Он шагал, покачиваясь. Элиссан хлопнул его по плечу.

— Мальчик, — сказал он, — я хочу назначить тебя своим заместителем. Марик Антрелл оказался не таким надежным, как я надеялся. А ты… — он склонил голову и пронзил глаза Этерелла жутким взглядом. — Думаю, у тебя есть талант к скрытности. И… другие.

Этерелл улыбнулся в ответ. Они словно делили секрет. Он поклонился.

— Будет честью для меня, милорд архимастер, — сказал он. — Что за задание?

Элиссан Диар повернулся к высшему мастеру с той улыбкой.

— Мартен Лиан, старый друг, — сказал он. — Ты не хотел бы править в Тамриллине?

* * *

Они склонились в лучах солнца: яркие волосы и глаза. Они смотрели на одно — на свиток на столе перед ними. Ее волосы упали на страницу. Она удивленно сказала:

— Правление Пророков. Такое возможно?

Он переплел пальцы с пальцами дочери. Они изящно танцевали мгновение, а потом он отпустил ее руку.

— Ты была рождена править. Уже скоро, любимая.