Тропами Снайпера. Долг обреченных

«Но…»

«Никаких но. А как ты думала? Илья прибрал мою долю в бизнесе. Неужели ты думала, что я прощу этот долг?»

Аглая ошарашенно покачала головой. «Сто миллионов, и это еще по-божески, – продолжал Ирод. – Я бы мог потребовать половину всех его капиталов. Но я не жлоб».

«Сто миллионов евро? Но это ужасно много».

«Ха, ужасно много… Для кого много? Для человека из списка «Форбс»? И для чего много? Для спасения жизни сына? Сколько там осталось ему? Две недели? Три? Я наводил справки. По моей информации, он не протянет и месяца. Рак четвертой степени, видишь ли… Его специально ввели в кому, чтобы протянул немного дольше. Так что скажешь, подруга?»

«Но… Я не ожидала… Я думала, мы уже договорились. Это просто нереально, Матвей».

«А «панацея», милая, – это тоже нереально. Это фантастическое средство, которое в Зоне есть только у меня. И я готов продать его по нормальной рыночной цене. Однако Ланской обчистил меня, как тать в ночи. Теперь пора произвести расчет по гамбургскому счету. Ну так что? Я жду ответа».

«Я… Я не могу решить этот вопрос сама. Всеми деньгами распоряжается Илья. Ты же понимаешь…»

«Я понимаю так: Илья не даст таких денег, он слишком жадный».

«Почему ты так уверен? Я спрошу… Речь идет о его сыне. Мне надо переговорить…»

«Бесполезно тебе с ним разговаривать. Он не заплатит… Хотя пообещать может. Но не сдержит обещания. Видишь ли, насколько я знаю твоего мужа, ему проще убить меня, чем заплатить».

«Я не понимаю тебя. Что ты предлагаешь?»

«Все очень просто. Ты сама заплатишь».

«Но… я же не распоряжаюсь финансами».

«В настоящий момент, пока Ланской жив. Но ты ведь прямая наследница».

«И что? Я не понимаю».

«Все очень просто. Ты убьешь Илью. Это несложно. Я дам тебе замечательный яд, он быстро растворяется и практически не оставляет следов в организме. Что самое замечательное, он начинает действовать на вторые сутки. Поэтому ты организуешь себе алиби».

«Что за ерунду ты несешь? Это просто чушь…»

«Выслушай меня до конца. Ты так и не избавилась от дурной привычки перебивать мужчин. Так вот. Сегодня, вернувшись домой, ты накапаешь яд в какой-нибудь напиток и подсунешь его Илье. Яд жидкий и бесцветный, это будет несложно. Завтра утром ты куда-нибудь уедешь по срочным делам. Да хотя бы в Одессу к своей мамаше. А примерно через сутки, максимум – двое, Ланской умрет от остановки сердца. Врачи не обнаружат при вскрытии ничего подозрительного. Тем более что у него уже случался инфаркт, сердчишко-то изношенное. И все в порядке, ты станешь вдовой миллиардера. Тогда и расплатишься, я подожду. Так как?»

«Ты сумасшедший. Нет, ты и правда сумасшедший. Я никогда на такое не пойду».

«Никогда не говори «никогда». У тебя есть выбор – жизнь Ланского или жизнь сына. Только не ври, что до безумия влюблена в Илью. Мы оба знаем, что больше всего ты любишь деньги».

Аглая помолчала, нервно теребя себя за мочку уха.

«Мне надо подумать, Матвей. Это все слишком неожиданно. И-и… зачем сразу убивать Илью? Вдруг он согласится заплатить? Мне необходимо с ним переговорить».

«Дурочка. Если ты с ним переговоришь, он станет на порядок подозрительней. Да и… Даже если он пообещает расплатиться за «панацею», он этого не сделает. Говорю же – ему проще меня заказать. Понимаешь?»

«Кажется, понимаю. Но мне все равно надо подумать».

«Думай. Но решение ты должна принять здесь и сейчас. Второй встречи у нас не будет».

«Почему?»

«Потому что я могу до нее не дожить. В общем, повторная встреча исключена. Либо мы принципиально договариваемся сейчас, либо я выхожу из игры… Да ты раскинь мозгами. Тебе что, Ланского жаль? Ты что, нового мужика не найдешь при таких-то деньгах? А вот нового сына у тебя уже не будет. Старовата ты уже для подобных вещей. Зато Ланской может наклепать себе еще кучу детей. Мало, что ли, вокруг молодых и здоровых баб? Учти это».

Аглая молчала, покусывая губы. Глаза ее суетливо бегали, перескакивая с лица Ирода на обстановку в комнате и обратно.

«Делов-то, – с ленцой произнес атаман. – Накапать пяток капель в стакан чая. Или чего он у тебя пьет по вечерам? Ну и документы кое-какие подпишешь сейчас – на всякий случай. Я их приготовил, они со мной. Это что-то вроде займов. В общем, это финансовые нюансы, они тебя не касаются. Соглашайся, и решим все полюбовно. В конце концов, не чужие же люди все-таки».

Аглая кивнула, то ли соглашаясь с последними словами Ирода, то ли в такт каким-то своим мыслям, и сказала:

«Ты можешь меня обмануть… Чувствую себя полной дурой».

«Дурой ты была, когда променяла меня на Илью. Так что… За все ошибки надо расплачиваться. Но тебе еще повезло. Другой бы на моем месте не простил, а я… Уберешь Ланского – и опять будешь в шоколаде. Ну?.. Ты уже сказала «а». Говори «б» – и дело в шляпе».

Аглая вздрогнула.

«Дело в шляпе, говоришь?»

«Ага».

Она затравленно обернулась на дверь. Ирод, поймавший этот жест, тут же отреагировал:

«Можешь уходить, тебя никто не держит».


«Пожалуй, я так и сделаю».

Она взяла со стола дамскую сумочку и двинулась мимо Ирода. Но тот остановил ее за локоть.

«Куда, подруга?»

«Ты же разрешил мне уйти».

«Уходить тебе и вправду пора, – сказал атаман. – А то уже поздновато, еще Ланской хватится. Но ты мне не ответила – мы договорились?»

«О чем?»

«Не валяй дурочку. О том, что ты убьешь Илью».

«Да, договорились, конечно. Я все сделаю».

«Тогда погоди. Ты забыла взять яд. И бумаги надо подписать».

Ирод забрал у Аглаи сумочку. Подошел к стулу, где висела его куртка. Открыл сумочку, машинально заглянул вовнутрь… И тут лицо его вдруг изменилось.

Он достал из сумки зажигалку, покрутил ее в пальцах. Это была современная сенсорная электроимпульсная зажигалка, и атаман не сразу сообразил, как ею пользоваться. Когда она, наконец, выдала пламя, Ирод задумчиво произнес:

«А зажигалка-то у тебя есть. И рабочая».

«Забыла совсем о ней, – сказала Аглая. – И чего?»

«А того. Первая зажигалка где?»

«Не знаю. Не помню, положила куда-то».

Она инстинктивно провела руками по телу, непроизвольно привлекая внимание Ирода. Взгляд его остановился на кожаном плаще Аглаи. Какое-то время атаман молчал, соображая. Затем подошел к бывшей жене и спросил:

«Что у тебя в этом кармане?»

«В каком?»

«В этом, дура!» – Он ткнул пальцем. – Вот здесь что-то лежит».

«Не знаю. Не помню».

«Достань!»

Женщина, засунув руку в карман, вытащила оттуда зажигалку – ту самую, газовую, простенькую на вид, продолговатую, желтого цвета. Ирод выхватил ее из пальцев бывшей жены и попытался зажечь. Но ничего не получилось. И не могло получиться, потому что верхняя часть зажигалки оказалась колпачком, имитирующим сопло и кнопку поджига. Под колпачком скрывался разъем флешки.

«Вот оно что, – пробормотал атаман. – Скрытая видеокамера, значит? Ах ты тварь! Положила на стол и записывала?»

Он говорил тихо, не повышая голоса. Но с такой интонацией, что, наверное, даже у мертвого засосало бы под ложечкой – от ужаса.

«Я на всякий случай, – выдавила Аглая. – Для подстраховки. Прости».

Она смертельно побледнела. Внезапно, резко развернувшись, женщина бросилась к двери и, толкнув ее, выскочила в сени.

Непонятно, на что она рассчитывала. Неужели надеялась убежать от Ирода и получить помощь в заброшенной деревне? Тем не менее попытку предприняла.

Та оказалась неудачной. Дверь-то Аглая распахнула, но запнулась о порог и с грохотом повалилась в сенях на пол. А там еще и врезалась головой в ржавую бочку для воды.

Ирод заволок беглянку в комнату и швырнул, как куклу, около стены. Да и выглядела Аглая в этот момент как изнахраченная кукла, подобранная на помойке: волосы растрепаны, ссадина под глазом, часть лба и лица измазаны ржавчиной. Застонав, женщина присела, опираясь спиной о стену. Взгляд мутный, зрачки блуждают, как у человека, балансирующего на грани сознания.

«Я так и думал, что ты попытаешься меня обдурить, – сказал Ирод. – Жаль. Но я все же дам тебе последний шанс».

«Пошел ты со своим последним шансом, ублюдок», – прохрипела Аглая.

«Не испытывай мое терпение, подруга. На кону жизнь твоего сына. Забыла?»

«Не упоминай о моем несчастном мальчике. Я поняла – ты просто хотел использовать меня, ублюдок. Ненавижу! Чтоб ты сдох!»

Собрав во рту слюну, она плюнула в сторону атамана. Ирод брезгливо произнес:

«Ну и дура! Была дурой и сдохнешь дурой. Ненавидит она меня, видишь ли…»

Он приблизился к столу, на котором сиротливо лежала фляжка с виски. Сделал несколько крупных, жадных глотков. Смачно выдохнул.

«Если ненавидишь, чего тогда приперлась на встречу? Говорю же – дура!»