Тропами Снайпера. Долг обреченных

Та решила, что над ней изощрено издеваются. А в таких ситуациях она всегда начинала сильно нервничать, сильно сужая свой словарный запас.

– Молодой человек, – произнесла Оксана звенящим голосом, – вы, это, ведите себя прилично. Вам же ясно сказано про гардероб. Вы, это, хотите, чтоб я охрану позвала?

– Не надо звать охрану, девушка, – спокойно отозвался клиент. – Зачем мне охрана? Я сам справлюсь. Возможно, я вас чем-то обидел? Вот, возьмите, пожалуйста. – Он вытащил из кармана несколько мятых купюр и положил их на стол. – Мне чашечку кофе, больше ничего не надо.

– Что это? – спросила Оксана, раздувая ноздри.

– Деньги, вроде бы.

– Вижу, что деньги. Это евро. Мы валюту не принимаем.

– Почему? – Незнакомец слегка разгладил примятые «еврики». – А-а, мало, наверное?

Он повторно сунул руку в карман, извлек еще две такие же зеленоватые купюры и добавил их в общую стопку. Теперь там находилось шестьсот евро – что-что, а деньги считать Оксана умела быстро, ошибаясь исключительно в свою пользу. И тут девушку осенило!

А все потому, что она разглядела на груди незнакомца – под самой яремной ямкой – странный двойной амулет. Раньше его прикрывал застегнутый борт плаща, и Оксана заметила лишь тонкий кожаный шнурок. Оказалось, что на шнурке висели крупный клык какого-то экзотического зверя и перстенек из белого золота с черным шариком вроде жемчужины. Да уж, крестьянин из Житомира такое бы ни в жисть не нацепил – уж слишком стильно, да и дорого.

«Блин, да он прикалывается! – подумала официантка. – Прикинулся бомжом и решил народ разыграть. Где-то я о таком читала. Или кино видела… «Принц и нищий», что ли… Нет, как-то по-другому. Но не в этом дело. Меня не разыграешь, я тебе не лохушка какая-то».

Она молниеносным движением сгребла купюры со столешницы и запихнула их в свой карман на фартуке. Потом с понимающей усмешкой спросила:

– Значит, чашка кофе? Больше ничего не надо? У нас, к примеру, фуа-гра имеется, совершенно свежая, прямо из Аквитании.

– Нет, прямо из Аквитании не надо. Ну разве что… Яичницу можно?

– Можно, – великодушно разрешила Оксана. – Хоть из яиц страуса.

– Страуса не надо. Пожалуй, четыре куриных хватит. Это не очень долго? У меня не так много времени.

– Через пятнадцать минут яичница будет у вас на столе.

– Тогда и хлеба побольше, если можно.

– Сделаем, молодой человек. Подождите немного.

Тимур кивнул и проводил взглядом покачивающиеся бедра, обтянутые узкой и короткой юбкой. Хм…

Он чувствовал себя чертовски неловко в этом роскошном ресторане, да и вообще во всей этой жизни за Периметром. Неловко и глупо, потому что ни черта в ней не ориентировался. И ресторан для встречи выбрал лишь потому, что увидел вывеску во время телефонного разговора с Ланским. Знал бы, ни за что бы сюда не заперся.

Весь его опыт обитания в условиях двадцать первого века – если не считать пары сумасшедших суток в Чернобыльской Зоне – сводился к нескольким дням, проведенным на окраине Киева в двухкомнатной квартирке дамы бальзаковского возраста. С дамой Тимур познакомился на автовокзале, где она предлагала туристам комнату в аренду посуточно. Правда, сначала она поинтересовалась паспортом, но, увидев еврокупюры, резко передумала, сказав: «Да и бис с ним, с паспортом, утратил, и ладно. По очам бачу, шо хлопец ты гарный».

Дама тоже оказалась гарной – добродушной, житейски опытной и разговорчивой. Разве что разговаривала на немного странном языке, но понять ее было не сложнее, чем того же кешайна. Из общения с дамой Тимур почерпнул много полезной информации бытового уровня, на толкучку сходил, чтобы сменить одежу (по выражению дамы), и даже парикмахерскую посетил. После чего, опять же по мнению дамы, стал немного походить на цивильного людину. В общем, малость пообтесался. И все равно ощущал себя дикарем.

Но куда ему было деваться? Он дал обещание Марусе и обязан был его выполнить. А потом… Потом видно будет – Тимур не привык далеко заглядывать…





* * *


Оксана подошла к барной стойке и протянула бармену одну купюру:

– Слушай, глянь-ка на всякий случай. И в свой фонарик посвети.

– Он что, с тобой «еврой» расплатился? – Бармен взял в руку «сотенную» и покрутил перед глазами.

Оксана хмыкнула:

– Подарил за высокий уровень обслуживания. Ну что, натуральная?

– Сейчас, не торопи.

Он вытащил из нагрудного кармашка рубахи зажигалку с инфракрасным фонариком и направил его на купюру. Через несколько секунд коротко резюмировал:

– Порядок. Можешь заказать себе коктейль.

– Если только ты проставишься.

– Я-то с каких шишей? Слушай, Оксанка, за что тебя так клиенты любят? Мне сто евро еще никто на чай не давал.

Официантка медленным движением поправила – обеими руками – бюстгальтер и жеманно хихикнула:


– Это потому, что у меня обаяния больше…





* * *


Тимур неторопливо доедал яичницу, когда к столику приблизились двое мужчин. Он заметил их сразу, едва они появились в зале, как и третьего, задержавшегося у входа, – однако не подал вида. Отломив кусок хлеба, наколол его вилкой и стал возить по тарелке, промокая остатки жира – действия, известные каждому, кто привык доедать пищу до последней крошки. А Тимур и в самом деле на практике знал, что такое голод.

Неизвестные между тем со всей очевидностью искали именно Тимура. Первый, высокий и худощавый, с хитрым лисьим лицом, остановился сбоку от стола. Второй, коренастый крепыш с бульдожьей физиономией, занял позицию правее «лиса», наискосок от Тимура. Третий мужик продолжал топтаться у входа, неумело изображая, что выискивает свободный столик. Хотя чего там выискивать? В зале шаром покати, куда хочешь, туда и садись.

Этого, третьего, Тимур толком не разглядел. Лишь заметил, что тот оделся не по погоде, в короткую курточку с «молнией», а на улице-то дождь со снегом и ветрище. Водитель? Еще Тимур автоматически отметил, что «водитель» находился от него примерно в десяти метрах. Это обстоятельство имело важное значение в случае возможной перестрелки.

– Простите, вы Тимур? – вкрадчиво произнес «лис».

– А вы, простите, кто? – настороженно отозвался парень. Он описал Ланскому свои приметы, так что неудивительно, если его опознали. Однако представляться первым он не намеревался.

– Мы от господина Ланского.

– А где он сам?

– Он ждет в машине.

– А вы кто?

– Я помощник господина Ланского.

«Эти люди появились раньше назначенного срока примерно на пятнадцать минут, – подумал Тимур. – Миллиардер так торопился, что приехал раньше? В принципе, почему бы и нет? Подъехал, послал своих людей осмотреть подходы и зал, те обнаружили, что я уже на месте, и подошли… Да, такое возможно».

– Мы не договаривались о встрече в машине, – сказал Тимур. – Пусть зайдет сюда.

– Вы не договаривались о конкретном месте встречи, – возразил «лис». – Вы назвали место, где будете ждать господина Ланского. Но из этого не вытекает, что он должен к вам подходить. Вы же понимаете, что существуют соображения безопасности.

«Похоже, он знает подробности нашего разговора с Ланским, – мелькнула мысль, – по крайней мере, детально проинструктировал. Но отправляться с ними к машине – не опрометчиво ли? Вдруг там нет никакого Ланского?»

– Я понимаю, что вы заботитесь о безопасности, – сказал Тимур. – Но вы ведь убедились, что я один?

Боковым зрением он заметил, как к «водителю» подошла официантка и о чем-то спросила. Тот что-то буркнул и сделал характерное движение рукой: мол, отвали, без тебя разберусь.

– Этого недостаточно, – сказал «лис». – Перед встречей с господином Ланским мы должны вас обыскать – это обязательное условие.

– Обыскать прямо здесь?

«Лис» глянул на свои наручные часы, затем обвел глазами зал и сказал:

– Думаю, что здесь такого делать не надо. Мы можем пройти в банкетный зал, он пустой. Там, кстати, можно провести встречу. Вы не считаете, что нам необходимо поторопиться?

С каждой минутой разговора «лис» нервничал все больше. И почему-то начал спешить. «Из-за Ланского, который сидит и ждет в машине? Боится, что хозяин даст нагоняй?» – пытался понять Тимур.

– Я так не считаю, – сказал он и демонстративно поднес к губам чашку с кофе. Впрочем, кофе он уже выпил раньше. – Я вообще не тороплюсь.

– Странно. А в разговоре с господином Ланским вы настаивали на скорейшей встрече. Кстати, «панацея», надеюсь, с вами?

– А почему вы решили, что речь идет о «панацее»?

Лицо «лиса» дрогнуло. Он сморгнул и, разведя руками, произнес с заговорщицкой улыбкой:

– Ну как же – богиня Панакея, излечивающая смертельно больных.

– Ах да, конечно же. Я тоже слышал о такой богине.

«Нет, Ланской не пересказывал ему наш разговор, – понял Тимур. – Он его слышал или прослушивал. И, похоже, не один раз. Ланской дал ему прослушать запись? Зачем?.. Что-то здесь не так. И почему он его все время называет господином Ланским? Как-то уж очень официально. Даже та женщина, с которой я говорил по телефону, назвала олигарха Ильей Владиленовичем. А она ведь просто сидит в приемной, отвечая на звонки. Этот же представился помощником, знает подробности нашего разговора, но все время повторяет «господин Ланской, господин Ланской…» Хотя это, конечно, не доказательство чего-либо. А вот то, что он торопится…»

Тимур тоже взглянул на свои часы. Вернее, на трофейные, он снял их с руки мертвого Замполита. Согласно этим часам до назначенной встречи оставалось около десяти минут.

– Надеюсь, мой вопрос о «панацее» вы тоже слышали? – спросил «лис». Нет, он явно нервничал. И это отражалось на манерах и поведении – в них все больше проявлялась настойчивость, граничащая с хамством.

– Слышал. Разумеется, «панацеи» при мне нет, она находится в надежном месте.

Тимур подчеркнуто медленно положил в рот измочаленный кусок хлеба и, стащив его зубами с вилки, вернул ее на стол. Конечно, подобный способ поедания пищи вряд ли соответствовал высоким нормам европейского этикета, но они Тимура сейчас беспокоили меньше всего.

В этот момент в зал вошли двое мужчин. Сделав несколько шагов, они остановились и начали оглядываться по сторонам. По некоей совокупности признаков, уловленных Тимуром интуитивно, он догадался – эти мужики не относятся к группе «лиса». Одним из таких признаков стало поведение человека в короткой куртке, которого Тимур для себя окрестил «водителем». Тот взглянул на вошедших настороженно и, развернувшись к ним вполоборота, полностью расстегнул «молнию» на куртке.