Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло

Деньги отец давал, он же порядочный был. Мать продала все свои вещи, драгоценности, потом продала дачу, квартиру продала и купила маленькую, на окраине. Три года она спасала своего ребенка. Но мальчик скончался. В хорошей клинике, в другой стране…

И этот человек потом вернулся к жене. Старший сын с семьей жили отдельно. Но внуки любили дедушку. Старший сын тоже любил отца. И постаревшая жена приняла раскаявшегося мужа обратно, простила его и поняла. Они же почти сорок лет прожили вместе, всю жизнь. Они же как близкие родственники!

И сейчас они вместе живут. В этой маленькой квартире на окраине, – тихо и мирно. Ремонт сделали. И разговаривают мирно, спокойно. Как добрые родственники или хорошие знакомые. А когда однажды муж попытался обнять жену, она спокойно и с некоторым удивлением отвела его руку. Он больше и не пытался.

Потому что нет смысла пытаться вернуть прошлое и сделать все «как было раньше». Вернуться можно, а вернуть – нельзя. Даже если простят и не напомнят ни словом о том, как человек отступился, все будет иначе.

Вот об этом надо помнить: если вернешься после отступничества и предательства, все будет иначе. И вода не та, и человек не тот. Все изменилось. И никогда не станет прежним, живым. И подадут чаю, сядут рядом у телевизора, спросят про работу. Но когда попытаешься обнять – с удивлением отведут руку и отступят на шаг от отступника. Близости больше нет, хотя мы остались рядом…





«Живи настоящим! Не вспоминай прошлое!» – это не совсем верно


Наше прошлое – часть нас самих. Это наш опыт, наше развитие, наши знания, чувства. Но самое главное вот что: наше прошлое может стать бесценным ресурсом. Можно помолодеть, выздороветь и получить новые силы, если правильно вспоминать прошлое.

Вы заметили, что пожилые люди так любят вспоминать прошлое? И отлично помнят многие события и подробности, хотя могут забыть выключить свет или закрыть кран… Но воспоминания их оживляют, им интересно в сотый раз пересказывать истории давно минувших дней; это не случайно. Они действительно чувствуют прилив энергии. И эксперименты показали удивительные результаты. Пожилых людей разделили на две группы. Одни жили сегодняшним днем и будничными заботами. А других заставили вспоминать прошлое; то, что было двадцать лет назад. Ровно двадцать. Назвали год и попросили все как следует вспомнить.

Но не свои личные переживания и неудачи, нет. А конкретные вещи: кто был президентом в том году? Кто был лучшим игроком в бейсбол, – эксперимент проводили в Америке. Сколько стоил бензин? Каким было лето того года? Какие марки машин были популярны? Постепенно в сознании пожилых людей полностью реконструировалась картина того года. Как они жили, что происходило, – вспоминая, старики возвращались к себе, какими они были двадцать лет назад. Эксперимент длился долго, полгода. И за это время с людьми произошли удивительные изменения.

Улучшилось зрение. А у пожилых людей из контрольной группы, которые ничего не вспоминали так активно, зрение слегка ухудшилось. Все верно, они ведь не молодели… Молодели те, которые вспоминали. У них и слух улучшился. И мышцы окрепли. И скорость ходьбы увеличилась. И умственные способности улучшались на глазах… Те, кто детально вспоминал мир и себя в нем двадцать лет назад, помолодели! И не только чувствовали себя лучше; они объективно менялись с каждым днем к лучшему! Словно сели на машину времени или выпили эликсир молодости. А те, кто не вспоминал, старели и умирали…

Вот так на нас влияют правильные воспоминания о прошлом. Надо не сожалеть о том, что прошло, не тосковать, глядя на старые фотографии. Надо правильно вспоминать; выбрать нужный период в прошлом и сосредоточиться на нем. Писать об этом времени, рассказывать детям или внукам, обсуждать со сверстниками – это полезно, как видите. Воспоминания оживляют мозг и дают массу энергии. И общение со сверстниками полезно; можно вспоминать вместе. В группе эффект проявляется еще сильнее. Главное – выбрать конкретный период и вспомнить все: события, цены, машины, матчи, лидеров, певцов и актеров, книги и фильмы…

Не мешайте пожилым людям вспоминать – так они заряжают свой «аккумулятор». И тоже вспоминайте, если хочется омолодиться, обрести силы и энергию, сделать мышцы упругими, а слух – острым. Это работает. Конечно, стать прежними мы не можем; да и не надо это. Но укрепить здоровье, память, ум, – все это возможно, если вспоминать правильно.

Правильно вспоминать – это не вспоминать с упоением обиды и несчастья, не считать утраты и нереализованные возможности. Не сравнивать с тоской: эх, раньше все было лучше, не то что сейчас! Такие воспоминания отнимут энергию и вгонят в депрессию. Надо так: «Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они». Чем больше деталей и интересных фактов – тем лучше и полезнее для здоровья. Недаром пожилые люди начинают писать мемуары. Список прошлых обид и неудач никому не интересен и не полезен. А хорошие мемуары читают все. Авторы мемуаров долго живут и хорошо себя чувствуют.





Очень тяжело, когда тебя не любят


те, кто дороже всех на свете. Плохо жить без любви дорогого человека, самого близкого, самого родного. Но привыкает и к этому ребенок или взрослый человек. И живет без любви в сумрачном холодном мире, ничего не поделаешь.

Есть более страшная ситуация: когда сначала любили. И еще как любили! Осыпали вниманием, заботой, подарками, называли ангелом и своей принцессой. Или сокровищем… Обнимали, целовали, прижимали к себе; говорили: «Я так тебя люблю, мое счастье!» И обещали любить вечно, всегда. А потом взяли и разлюбили. Сразу, в одночасье, без всякого повода с вашей стороны. Так Генрих Восьмой разлюбил свою дочь Марию. Он сначала разлюбил жену, ему другая дама понравилась. И Генрих приказал жену отправить в монастырь, а Марию тоже куда-нибудь деть, подальше, чтобы не раздражала своим видом. И отобрать у нее слуг, игрушки и платьица. Так и сделали; воля короля – закон! Мария взбиралась на крышу дворца, чтобы увидеть своего любимого папу хоть издали. Это какая-то ошибка! Папа так не мог с ней поступить, он же ее любит!

Потом из девочки сделали подобие няньки для младшей сестры – новая возлюбленная короля Анна Болейн родила девочку. И Мария прислуживала этой девочке, а мачеха унижала ее и обижала. Потом все снова изменилось. И отец вспомнил о дочери, стал более сносно к ней относиться. А потом она стала править Англией, довольно жестоко. Но не о правлении речь; речь о боли и ране.

Если не любили – это можно пережить, хотя это больно и тяжело. Страшнее боль, когда любили. Проявляли эту любовь и говорили ласково: «Ты мой ангел! Я тобой живу и никогда не разлюблю тебя, мое сокровище!» А потом надо взбираться на крышу дворца, чтобы хоть издали увидеть того, кто так говорил. А сейчас эти же слова говорит другим. И отдает другим игрушки и платья, которые забрал у тебя…

Вот это труднее всего пережить – когда разлюбили ни с того, ни с сего. Просто так, по прихоти сердца. И сначала в это невозможно поверить – так сильна была любовь, так нежны слова… А потом ты сидишь на крыше в обносках и всматриваешься вдаль – может, это возвращается тот, кто так любил и кого так любили? Сейчас все переменится, и снова будет счастье!

Надломленные и отравленные люди – не те, кого не любили. А те, кого вот так лишили любви. Слепорожденные не так переживают слепоту, как те, кто потерял зрение. Те, кого ослепили, сначала дав полюбоваться прекрасным солнечным миром.

Вот этим людям больнее всего.





Когда-то меня учили кататься на коньках


Я еще маленькая была. Дедушка крепко держал меня за руку и иногда – за воротник шубки. Чтобы я не упала. Постепенно его поддержка становилась слабее. А потом он отпустил мою руку, когда я немного научилась кататься. Теперь надо было скользить самостоятельно. Это было трудно, но возможно. Потихоньку, шажок за шажком, скольжение за скольжением. В крайнем случае, можно потихоньку доехать до бортика и за него подержаться, отдохнуть немножко. Дедушка был рядом, но я уже не цеплялась за него в страхе. Я могла катиться сама!

И плавать учили так же: сначала держали. Поддерживали. А потом отпустили, но были рядом. И я поплыла сама.

Есть люди, которые так и не смогли отцепиться. Или их не отпустили и продолжают держать за воротник, чтобы они не упали. Или, может, чтобы не научились кататься на коньках? И эти люди всю жизнь цепляются за кого-то, ища поддержки. Они так привыкли.

И очень часто эти люди несчастны. Все катаются, плавают, идут и бегут самостоятельно, а они не могут. Им кажется, что без поддержки наступит катастрофа. И они согласны терпеть рядом жестокого тирана или недостойного партнера, только бы было за кого цепляться. Только бы было, за кого держаться! Иначе можно утонуть или расшибиться.

Это не так. Упасть можно. И ушибиться можно. И хлебнуть воды на мелководье можно. Пока учишься самостоятельности, это может произойти. Но потом можно будет плавать, кататься, жить…

Но грустные люди говорят: ах, у меня не получится! Я ничего не могу! Я обязательно упаду или утону, если отцеплюсь! Как вы не понимаете, мне так нужна поддержка!

И они совсем не хотят видеть, что их не поддерживают, а крепко держат за воротник, не давая сделать ни шагу. Так и живут – на веревочке, которую считают своим спасением и защитой…






Не помогли вам в трудное время —


и прекрасно. Отлично. Вы как-то сами справились и вылезли из ямы. Или пережили голодный год. И не надо горевать, что вас бросили, отвергли, отказали в помощи. Потому что если бы такие люди вам дали маленькое яичко, вы бы до конца дней своих рассчитывались за тех куриц, которые могли из него вылупиться. И за те яйца, которые они могли бы снести.

За кусочек хлеба вы бы до сих пор были должны; за все пшеничные поля, которые могли бы вырасти из размолотых в хлеб зерен. И с каждым днем ваш долг увеличивался бы. И вам напоминали бы о нем постоянно. И другим бы рассказывали, как питали вас караваями и омлетами, благодаря которым вы и живы. А вы неблагодарный! Плохой!

Ничего не обходится так дорого, как помощь токсичных, мелочных, недобрых людей. И не дай Бог нам ей воспользоваться и рассчитывать на нее. Потому что за фунт золота потребуют фунт вашего мяса. И насчитают такие проценты, что вы окажетесь в пожизненном рабстве.

Не помогали – и хорошо. Мы совершенно ничего не должны. Мы остались свободными от обязательств. Если и делаем этим людям хорошее – то исключительно по собственной воле и по собственному желанию. Без обид и горьких воспоминаний о том, как они не помогли. Фактически, мы избежали рабства и пожизненной долговой тюрьмы.

Потому что помощь иных людей убивает. А отсутствие помощи делает нас сильнее и выносливее. Это хорошо, что когда-то мы им были безразличны. Хорошо, что они не догадались дать нам корочку хлеба, а сейчас собирать урожай с наших полей и мучить выдуманным долгом. Они сами по себе. Мы сами по себе.

А что было бы, если бы мы приняли их помощь? Даже думать про это страшно. Куда страшнее, чем вспоминать тяжелые времена, которые мы преодолели самостоятельно. И остались свободными людьми.





Запоздалые извинения – их можно принять


Но что в них толку иногда, если сломана жизнь? Если причинены страдания, которые отравили лучшие годы, лишили счастья, здоровья, семьи?

Это у Мопассана умирающая младшая сестра просит прощенья у старшей, – оказывается, это она отравила жениха сестры. Из зависти и ревности. И сестра осталась старой девой, больше не смогла никого полюбить. Или в сериале «Рим» любовница просит прощенья за то, что убила жену и ребенка любимого мужчины. Извините, как говорится, но так вышло. Хочется снять камень с души перед смертью и избежать наказания в загробном мире.

Эти перед смертью извинились. А бывают довольно будничные истории. Мать в старости заболела и дочь преданно ухаживала за ней. И мать, расчувствовавшись, извинилась за то, что крала из почтового ящика письма от молодого человека из армии. Он писал; тогда не было мобильных телефонов, на весь поселок был один телефон на почте. А мать крала письма и сжигала в печке. Убеждала дочь, что солдат ее бросил. Что он из плохой семьи, подлый парень, он нашел себе другую. И всячески высмеивала чувства дочери… Много ли надо восемнадцатилетней девушке, которая верила маме безоговорочно? Дочь под диктовку мамы написала прощальное письмо. Проявила гордость. И потом спустя годы неудачно вышла замуж без любви… А потом муж ее оставил и она осталась одна. Так сломалась жизнь человека. Но перед ней же извинились!

Одного мужчину обвинили в краже на работе. Обвинили, давили на него психологически и требовали признаться в том, что он не делал. В полицию не обратились, не хотели выносить сор из избы, но допрашивали и уговаривали признаться. Весь коллектив считал мужчину вором; он уволился. Его довели до увольнения. А потом он начал пить, мужчины иногда так поступают от оскорбления и унижения. Потом перенес инсульт и стал инвалидом. Он шел с палочкой по улице в больницу, прошло лет пять. И встретил бывшего начальника, который принес извинения. Честный оказался человек. «Не хочу, – говорит, – жить с грехом на душе. Извини, Сергей, вора нашли потом. Зря мы на тебя давили и заставляли признаться. Это был не ты. Я тебе звонил даже, но номер сменился. Давай пожмем друг другу руки и не держи зла!»

Вот что толку от этих извинений? Есть в них что-то подлое. Мало того что эти люди сломали жизнь и причинили непоправимый вред, они еще и хотят снять камень с души. Со своей. И этот камнем придавить окончательно и без того растоптанную душу того, кого почти убили…

Это не раскаяние. Это что-то другое, но не искреннее раскаяние. И невозможно исправить вред; кто нам вернет здоровье, молодость или любовь и семью? Кто вернет радость жизни и потерянный сон по ночам, когда сердце сжималось от боли?

Но извинить все-таки надо. И пойти дальше, опираясь на палочку. Как этот мужчина, которого просто обвинили по ошибке…

А может, не надо извинять. В душе простить, но не пожимать руку-то? Не проявлять излишней нежности и гуманизма. Слишком запоздалые это извинения…





В романе Майна Рида мальчик-юнга и старый матрос


оказались на плоту посреди океана – кораблекрушение произошло. Они умирали от жажды под палящим солнцем. Матрос дал страдающему юнге свинцовую пулю и сказал: «Ты подержи ее во рту. Выработается слюна и тебе станет полегче!» Бедный матрос больше ничем не мог помочь, только вот этим маленьким трюком облегчить страдания юноши. И юнга держал пулю во рту. А потом пошел дождь, он спас и матроса, и мальчика. Дождь их спас. И нелепый кусочек свинца во рту позволил продержаться. Дождаться спасения.

Так и бывает в жизни. Иногда так человек страдает, в таких жестоких обстоятельствах находится, а помочь ему почти нечем. Нет у нас средств для помощи. Почти нет. Но есть какие-то простые средства, домашние, пустяковые, которые могут облегчить страдания – хоть чуть-чуть, хоть на минуту. Лист подорожника или слова поддержки. Кажется, это такая мелочь, такое бесполезное дело, что и предлагать не стоит! Но именно эта мелочь поможет продержаться и отвлечет внимание от страданий – хотя бы ненадолго.

Можно «заговаривать зубы», так лечили раньше зубную боль; отвлекали внимание, шептали доброе внушение. И в минуту душевной боли так говорят человеку: «Все пройдет, все наладится, потерпи…» Можно дать витаминку или налить чаю с мятой – это помогает, когда больше нечем помочь. Можно выслушать и поддержать, утешить, дать выговориться. Или укрыть пледом, чтобы стало человеку теплее. Много есть мелких средств, безвредных и почти бесполезных. Почти – потому что крошечная польза в них есть. Они помогают продержаться.

А потом может пойти дождь. Могут произойти спасительные события. Иногда их просто надо дождаться. А дождаться спасения помогают вот такие пустяковые и почти бесполезные средства, как кусочек свинца в пересохшем рту. Или витаминка. Или подорожник. Или слова утешения и поддержки…

И мы нуждаемся в этом почти бесполезном средстве спасения. Оно и позволяет переждать трудные и опасные времена, полные страданий. И за этим средством мы идем к другим людям или сами даем его страждущим, отлично понимая – толку маловато! Это вряд ли спасет!

Может, и не спасет. Но позволит продержаться до тех пор, пока не пойдет дождь…





Праздничное платье


нашла в шкафу у мамы одна женщина. Мамы уже не было, а платье осталось. Оно висело в шкафу, сплюснутое между старым зимним пальто и старым демисезонным. В шкафу было много вещей; заштопанных, зашитых, потертых, потерявших форму… И вот среди них было это платье, заботливо укутанное простыней. Светло-розовое нарядное платье с ценником и этикеткой. Старомодное платье, такие носили в девяностых, с «плечами» и с золотыми пуговицами. Но очень нарядное, с вырезом на спине. Странно это – человека нет, а платье висит. Совершенно новое.

Дочь стала вспоминать праздники, на которые можно было надеть это платье. И ни одного праздника не вспомнила. Нет, праздники-то были, конечно. Родня папы приезжала на месяц из деревни и каждый вечер мама готовила ужин, все садились за стол вместе. Чем не праздник? Мама всех обслуживала и на стол подавала. А во что она была одета – дочь не помнила.

Потом были в школе праздники у дочери. Выпускной, например. К выпускному мама заказала шикарное платье дочке в ателье, а сама была в коричневом костюмчике. Скромном и практичном. Еще был праздник – Новый год. Тоже дома отмечали обычно. И мама была одета… А вот невозможно вспомнить, как она была одета. Но точно во что-то неяркое и немаркое, она же дома была. Какой смысл наряжаться? А на работе у мамы как-то тоже не было особых праздников. Какие праздники в библиотеке? То есть, праздники были. Но такое платье туда не наденешь.

И вроде, все это было недавно. Недавно еще это платье было модным и сногсшибательным, шикарным. А маме было столько же лет, сколько сейчас дочери; примерно. И ни разу не было повода «выгулять» это платье. После папиной смерти мама стала одеваться совсем по-старушечьи. Но платье розовое берегла; простыня свежая на нем. Белоснежная. Как снег, который все укутывает белым покрывалом. Как саван. Как будто мама похоронила платье в шкафу, как в склепе…