В рассветный час

Взгляд у Ленна невинный, как у маленького ребенка, но Дейн не обманывается. Хотелось бы знать, как телохранители перемывают ему кости в свободное время и о чем именно докладывают лорду Кервену!

Казалось бы: чувства юмора у северян нет, ан поди ж ты, даже у этой каменной глыбищи, увальня Ленна, – и то прорывается. Что скрывается под масками остальных, Дейн даже представлять не решается. И, если честно, ему не очень-то хочется знать, как именно способен подшутить над кем-то лорд Кервен: хроники последней войны явственно свидетельствуют о том, что чужих шуток он не понимает, а его собственные ввергают противника в инфернальный ужас…

Не дождавшись ответа, он устремляется вверх по лестнице – Ленн следует за ним по пятам.

Уже на подходе к покоям Ксенны Дейн чувствует – что-то неладно. Какое-то напряжение повисло в воздухе, и это странно: утром он оставлял племянницу веселой и бодрой, а теперь… теперь что-то давит на плечи, за ноги словно цепляются плети ежевики, не давая ступить, и каждый шаг дается с усилием, а дышать тяжело, будто перед грозой.

Дейн удивляется только единожды – когда Ленн оступается и с коротким возгласом падает на лестнице. Спасибо, не катится кубарем, но и то…

– Щит стоит, – бормочет телохранитель, буквально на четвереньках поднявшись на несколько ступеней, иначе не выходит. – Против вас, милорд, и вам сопутствующих. И его не враг ставил.

– Я уже понял, – отвечает Дейн, услышав из-за двери нарочито громкий голос Ксенны:

– А как тебе это, дядя? Понравится ему такое? Модистка говорит, мужчины без ума от таких нарядов, но вдруг лжет? Ну скажи, скажи!

Ксенна никогда не называет его дядей. В детстве он был для нее «дядейном», а потом вдруг стал – милордом братом ее… И никогда она не разговаривает таким манерным голоском – тонким, противным… Отчаянным.

Дейн рвет на себя дверь, не думая, что делает, и сталкивается взглядом… с собой.

Там на кушетке сидит лорд Данари, в точности такой, каким он видел себя в зеркале, – в парадном мундире, словно не успел переодеться после заседания Совета, подтянутый, аккуратно причесанный…

Вот только Ксенна не может не знать: первым делом, войдя в дом, Дейн сдирает с себя мундир, выливает на голову ведро холодной воды, чтобы остыть с дороги, потом идет переодеваться, а после уже занимается всем прочим, если это не что-то сверхважное. Примерку и демонстрацию бальных нарядов к этому разряду отнести никак не получается.

– Что-то случилось? – спрашивает чужак голосом Дейна, а Ксенна…

Ксенна быстро взглядывает на знакомого Ленна, тут же переводит взгляд на Дейна и – он поклясться готов! – едва не ударяется в слезы, но мгновенно берет себя в руки и снова смотрит на Ленна…

Наряд на ней более чем откровенный – легкое платье для вечерних визитов. Дейн не понимает, зачем такое нужно юной девушке, которая из дома-то выходит только в сопровождении старшего родственника, но вникать в модные веяния ему некогда – проще махнуть рукой и позволить Ксенне заказывать все, что захочется, благо средства позволяют.

– Так это, милорд, – басит Ленн, быстро сориентировавшись в ситуации, – прибыл телохранитель для леди Ксенны. Вы велели немедленно его представить, как только явится. Но мы не знали, что входить нельзя, а никто не сказал. Слуги все куда-то подевались, безобразие, да и только!

В самом деле, где же Танн? Где прочие, включая Мелли?

– Пускай представится, – говорит лже-Дейн, и Дейн настоящий проходит в комнату, отвешивает глубокий поклон сперва ему, потом Ксенне и говорит:

– Цар Цинго, к вашим услугам, милорд… миледи…

Громадная тяжесть падает с плеч – это Ксенна опускает щит. Она теперь уверена – рядом с нею свои. Ленна она знает, а Цар Цинго… это имя Дейн дал веселому и удачливому ученому-путешественнику из бесконечных историй, которые рассказывал маленькой Ксенне очень много лет тому назад. Он уверен – никто иной этого имени никогда не слышал: те истории предназначались только для них двоих.

– Хорошо. Теперь подите за дверь, – говорит лже-Дейн.

Ксенна стоит позади него. Скверно – можно ее зацепить…

Ленн тоже это видит и немедленно приходит на выручку.

– Милорд, – говорит он, – опять вы обо всем позабыли с этой вашей работой! Миледи должна принять службу этого человека, иначе сами понимаете…

Он выразительно моргает, и лже-Дейн, помедлив, кивает. Откуда ему знать, какие ритуалы в ходу в этом доме?

– Подойди ко мне, Цар Цинго, – неверным голосом произносит Ксенна, и Дейн подходит и преклоняет колено, а девушка кладет руку ему на голову и – он слышит – всхлипывает едва слышно, ощутив, что не ошиблась, что перед ней родной человек. – Ты хочешь стать моим телохранителем, верно? Тогда ответь на вопрос: обязуешься ли ты хранить мне верность отныне и до самой своей смерти?

– Обязуюсь, миледи.

– Станешь ли ты моим мечом и щитом, если некому больше будет оборонить меня от врага?

– Стану, миледи.

– Обещаешь ли ты отдать жизнь взамен моей, если придется? – голос Ксенны дрожит, но в древней формуле ничего нельзя изменить.

– Обещаю, миледи.

– Поклянешься ли любить меня превыше всех радостей, которые встретишь на пути?

Дейн молчит. В клятву телохранителя входит и такое условие: он не имеет права завести семью, даже и сколько-нибудь долгие отношения, покуда не позволит хозяин или хозяйка. У него не может быть близких и родных, вся жизнь его – служение господину…

И он отвечает:

– Никогда, миледи!

У Дейна давно наготове щит, которым он закрывает их с Ксенной, а потом цепляется к Ленну – тот благоразумно ждет в стороне, – чтобы получить побольше силы, а тогда уже обрушивает на лжесебя всю свою ярость…

Главное – не убить, этот тип еще пригодится… Но до чего же приятно наблюдать, как он корчится от боли, как сползает с него личина, обнажая совершенно незнакомое лицо…


– Не дисит, явно столичная рожа, – неожиданно говорит Ленн, которому такие передряги нипочем, и ловко спеленывает чужака мощной магической сетью, из которой не то что не вырвешься, даже не подергаешься. – А я-то подумал…

Ксенна вдруг бросается Дейну на шею, обнимает крепко-крепко и, кажется, готовится заплакать.

– Прекрати, – отстраняется он. – Рано еще. Он наверняка был не один, так? Где наши слуги?

– Не знаю… – шепчет девушка, и Дейн встряхивает ее за плечи, чтобы пришла в себя. Успеет еще порыдать. – Он пришел и отослал всех, и…

– Переодевалась ты сама? По-моему, в некоторые наряды втроем запихивать нужно: один держит, второй показывает, куда голову и руки просовывать, третий застегивает и шнурует…

– Поди ты к Великому Ниду, милорд брат мой! – улыбается сквозь слезы Ксенна. – Мелли прячется в гардеробной. Что с остальными, говорю же, не представляю. Я думала только о том, как бы дать тебе понять, что нельзя сюда идти… Но ты все равно вошел!

– Ты был прав, Ленн. Нельзя оставлять ее без охраны, – тихо говорит Дейн, когда девушка все-таки разражается рыданиями. Слишком долго терпела, понятно…

– Миледи и так недурно справилась.

– Проверь, нет ли кого рядом.

Ленн испаряется, а Дейн встряхивает племянницу:

– С этим типом был кто-нибудь? Если да, куда они подевались?

– Нет… нет… Ты же всегда ходишь один, а телохранителей оставляешь внизу, и я даже не подумала, что… Он слишком хорошо притворялся!

– И как ты поняла, что это не я?

– Он назвал меня малышкой. – Ксенна кривится, стараясь удержать слезы, но они все льются и льются. – Потом – дорогой. Ты никогда… И еще – ты всегда в ужасе убегаешь, когда я начинаю примерять наряды, а тут вдруг решил посмотреть их все!

– Плохо…

– Почему?

– Если кто-то видел все твои наряды, то кто-то иной сумеет их скопировать, равно как и твою внешность.

– Но ты же его поймал!

– А откуда мы знаем, не успел ли он отправить кому-то описание хотя бы части твоих туалетов? Пока ты переодевалась, например? Времени на это уходит порядочно, а ты еще нарочно тянула время, так что он вполне мог хотя бы через окно бумажную птичку выпустить.

– Окно он не открывал, я бы услышала – тут щеколда брякает очень громко. И шторы задернуты, жарко ведь. Если их сдвинуть, тоже будет заметно – складки лягут иначе.

– Пускай так, но что мы вообще знаем об этом мерзавце? – Дейн брезгливо касается полумертвого тела мыском сапога. – Вдруг он сидел перед тобой, смотрел, а картинку видел кто-то иной?

– Как в этих твоих связных устройствах? Но я думала, ни у кого больше таких нет…

– А если есть? Может, кто-то умеет встраивать такие штуковины даже в пуговицы.

«Кстати, непременно нужно будет попробовать, – невольно думает Дейн. – За изображение и тем более его качество не ручаюсь, а вот со звуком может получиться. Уверен, шпионы Ниориса будут в восторге! Да и Кервен оценит… О чем я думаю?!»

– И вообще, это глупо, – говорит Ксенна. – Чтобы узнать, какие у меня платья, проще выспросить модистку. За пару монет она опишет эти наряды во всех подробностях, а если заплатить как следует, сошьет точно такие же. Но вот скопировать меня саму, и не просто лицо, а жесты, манеры, – это совсем другое дело…

– Да, ты права…

– Ничего, милорд брат мой. Я просто не пойду на бал, – прерывисто вздыхает Ксенна. – Если кто-то под моей личиной может проникнуть туда и… не знаю, что именно сделать, но наверняка что-нибудь ужасное, лучше объявить о том, что я возвращаюсь домой. И пускай выкручиваются как хотят!

– А я как стану выкручиваться, оставшись без дамы? – срывается у Дейна.

– Ты прежде не бывал на балах, значит, ничего не потеряешь, если снова не пойдешь. И вообще, еще есть время вызвать кого-то из моих сестер!

– Что толку? Вы же похожи донельзя, посторонние вас путают.

– Неправда, Рианна красивее, – напоминает Ксенна. – И ведет себя совсем иначе, поэтому…

– Погоди расстраиваться, – перебивает Дейн и смотрит на обездвиженное тело своего двойника, лишенного маскировки: теперь тот напоминает кокон наподобие тех, в которые пауки заключают добычу. – Мы еще не допросили этого типа. Вполне вероятно, что тебе просто придется заказать новые наряды – и то лишь спокойствия ради.

– А можно, – глаза Ксенны разгораются, – можно взять другую портниху? Ох, да и так обойдусь: Мелли хорошо шьет, а кроить я сама умею, и я хочу не модное платье, а такое, которое мне идет!

– Что-то мы постоянно спотыкаемся об эту Мелли, – замечает Ленн, неслышно вернувшийся в комнату. – Где она, миледи? Вы не беспокойтесь, никакого вреда я ей не учиню, но нужно узнать, что именно она видела и что поняла, понимаете?

– Конечно. Она в гардеробной, вон там… – Ксенна указывает на дверь. – Только не пугайте ее сверх необходимого, очень вас прошу! Она и без того заикается, а теперь…

– Ни одна девушка из моих рук заикой не выходила, миледи, – скромно отвечает Ленн и идет в гардеробную.

– Погоди, – окликает Дейн. – Других чужаков нет?

– Ни души, милорд.