Вечное свидание

Возле калитки стояла пыльная машина, похожая на автомобиль режиссёра Грекова, но побольше и поновее, а калитка была затейливая, в чугунных розах и завитушках. И никакого звонка.

Гриша потянул калитку и зашёл на участок. Маруся за ним.

– Маргарита Николаевна! – крикнул Гриша и прислушался. – Можно к вам?!

– Интересно, это она на такой машине ездит? – тихонько спросила Маруся. – Сама?..

– Сейчас узнаем. Маргарита Николаевна!..

На высоком крылечке ухоженного дома неслышно появилась женщина в сарафане и босиком. Она немного постояла, молча разглядывая их, а потом спросила резко:

– Вы кто? Что вам нужно?

– Здравствуйте, – сказал Гриша, останавливаясь. – Нам бы с вами поговорить.

– Мне не о чем с вами говорить. Я вас не знаю. Если вы журналисты и по поводу моего мужа – уходите. Юру вчера похоронили.

– Зато нас знает профессор Астров, – ни с того ни с сего заявил Гриша. – И мы не журналисты! Вы можете уточнить у него, кто мы такие.

Маргарита ещё постояла, а потом подобрала подол сарафана и сбежала с крыльца. Она была молода, гораздо моложе, чем Маруся представляла себе супругу бородатого Басалаева.

– Вы ученик профессора Астрова?

– Не совсем. Но я помогал ему чинить насос.

Она улыбнулась:

– Тогда, выходит, вы слесарь?

Гриша улыбнулся в ответ и помотал головой: нет, не слесарь.

– Пойдёмте вон там посидим, под яблонями. В доме душно.

Гриша посмотрел в ту сторону. Там был небольшой яблоневый садик, отделённый от лужайки цветами, которые стояли и висели в причудливых кованых подставках. Как видно, эта самая супруга занималась цветоводством. Посреди всей этой немного английской красоты и впрямь под яблонями был вкопан большой дощатый стол. Вокруг вольно располагались плетёные кресла, и в некотором отдалении висел полосатый гамак, натянутый между двумя соснами, а за ним теснились вишни. Похоже, там начинался вишнёвый сад, классический.

Райское место, одним словом!..

– У меня есть небольшой самовар, – говорила между тем Маргарита. – Если вы умеете ставить самовар, у нас будет самый настоящий чай. Если не умеете, я вскипячу чайник.

– Я умею ставить самовар, – сказал Гриша и зачем-то покачал раскидистый цветок на длинном верёвочном подвесе. – Хорошо тут у вас.

– Мне тоже нравится.

Маруся помалкивала.

Она всегда немного терялась в присутствии красивых и взрослых женщин.

Самовар был и вправду небольшой, всего стаканов на пять, – Маргарита заметила, что такие в старину назывались «эгоистами», потому что пить из него предполагалось в одиночестве, – и стоял на пеньке, сияя на солнце самодовольным боком. Рядом в траве помещалась корзина с сосновыми шишками – на растопку.

– Вода в канистре, канистра на крыльце, – проинформировала Маргарита и спросила Марусю, как её зовут.

Маруся сказала как.

Эта женщина в сарафане до земли, очень коротко стриженная, какая-то решительная, что ли, казалась ей инопланетянкой. На загорелых пальцах без всякого маникюра – всего одно кольцо, широкое, состоящее из разноцветных полос, тоже инопланетное, словно передатчик, сияло, как начищенный бок самовара.

Маруся в её присутствии робела и конфузилась.

Гриша притащил самовар и стал поджигать тоненькие лучинки, вытянутые из той же корзины.

Маргарита Николаевна вынесла из дома поднос, уставленный стаканами в советских подстаканниках и какими-то сладостями в хрустальных плошках. Плошки тоже брызгались во все стороны разноцветными солнечными каплями. Установив поднос на стол, она уселась в плетёное кресло, закинула ногу на ногу, запахнула полу сарафана и закурила – очень красиво.

– Итак? – спросила она, затянувшись.

Маруся окончательно струхнула.

Гриша подул самовару в дно, морщась и отворачиваясь от дыма, распрямился и стал по одной кидать в самоварное горло шишки.

– Итак, первым делом я хочу вас спросить, Маргарита Николаевна. Вы альпинист?

Вот тут она удивилась. Так удивилась, что ткнула сигаретой мимо пепельницы.

– В каком… смысле? – спросила насторожённо.


– В самом прямом. Ходите в горы? Штурмуете восьмитысячники?

Она почему-то быстро взглянула в сторону дома, потушила наконец сигарету и уставилась на Гришу.

– Позвольте, что вы имеете… Никакой я не альпинист, с чего вы взяли!

– Тогда, может, ваш супруг увлекался, Басалаев Юрий Фёдорович?

Теперь они обе, и Маргарита, и Маруся, смотрели на безмятежного Гришу во все глаза.

– Что за глупости?! Послушайте, как вас там, при всём уважении к профессору Астрову…

– Григорий, можно Гриша, – перебил её Марусин друг детства. – Гриша даже лучше!

Он ещё кинул в самовар пару разлапистых шишек, понюхал свою ладонь и отошёл к гамаку.

– Вот это, – громко сказал он оттуда, – двойной булинь с контролькой. Ваш гамак растянут вполне профессионально, ураган не снесёт. Цветочки вон… в вёдрах – серьёзная обвязка, австрийский проводник. Кто обвязывал?.. Какой-то скалолаз?

Маргарита смотрела на него оценивающе и как будто немного тревожно:

– Я не понимаю, о чём речь…

– Зато я понимаю, Марго, – раздался чей-то голос.

Маруся подпрыгнула в плетёном кресле и оглянулась.

От крыльца подходил высокий мужик в кое-как застёгнутой клетчатой рубахе и полотняных штанах. Вид у него был не очень дружелюбный.

– Скалолаз – это я. Узлы вязал тоже я. Вам что нужно-то?..

– Поговорить, Михаил Николаевич, – почти весело сказал Гриша. – Просто поговорить. Моя фамилия Яхонтов. Зовут Григорий.

– А моя фамилия Воскресенский. И по всем деловым вопросам я разговариваю на работе. Приезжайте на Ленинский в понедельник, там и поговорим.

Маруся тихо и быстро вздохнула.

Так это он и есть?.. Злой гений Басалаева?.. Академик, укравший важнейшее научное открытие? Отвергнутый любовник, которому Маргарита предпочла другого?..

Воскресенский был совершенно не похож на академика, какими Маруся их себе представляла. На первый взгляд он был похож на дачника, которого малознакомые люди оторвали от работы и теперь заставляют идти на собрание дачного кооператива и подписывать там петицию о необходимости газоснабжения посёлка, то есть заниматься чем-то абсолютно бессмысленным.

– Давайте всё же здесь попробуем поговорить, – предложил Гриша и прищурил глаза за очками – разозлился. Маруся знала эту его привычку – щуриться от злости! – Всё же человек погиб…

– Умер, а не погиб, – перебил Воскресенский. – Вам-то что за дело до этого человека?

– Он погиб почти у меня на глазах, – сказал Гриша и поправился, оглянувшись на Марусю, – у нас то есть. Его обнаружила… вон, Марина.

Воскресенский вздохнул, взял за плечо Маргариту, которая опять закурила, отпустил и сел в кресло. Самовар-«эгоист» бодро дымил у него за плечом, и вокруг было лето, теплынь, дальний стрекот газонокосилки, такой прекрасный и спокойный мир!

– А вы… Григорий… тоже скалолаз, если узлы замечаете?..

– Я тоже физик.

– Даже так, – произнёс Воскресенский с иронией.

– Про узлы я узнал от профессора Астрова. Он сказал, что вы ходите в горы.

– Реже, чем хотелось бы.

– Он сказал, что вы… дружите с женой Басалаева. – При слове «дружите» академик фыркнул, а Маргарита улыбнулась, сверкнуло её кольцо-передатчик. – Когда я увидел все эти обвязки, решил, что, может, как раз вы их и делали.

– Как раз я и делал. И что с того?

– Отчего умер Юрий Фёдорович? – спросил Гриша и посмотрел сначала на Маргариту, а потом на Воскресенского.

– От инсульта, – сказала Маргарита негромко. – У него всегда было высокое давление. Но он никогда не принимал никаких лекарств. И вот… случилось то, что случилось.

– Почему он думал, что вы украли его открытие?

– Я не знаю, почему сумасшедшие думают то или другое, – отрезал Воскресенский.

– Он не был сумасшедшим…

– Был, – перебил его академик. – Я не знаю, был ли он ненормален в медицинском смысле, но в человеческом – совершенно точно не в себе. И открытия никакого не было! Ну, если вы физик, должны понимать! Чёрт возьми, какое может быть открытие! Просто скопление небесных тел, впрочем, в небесной механике я не очень разбираюсь, но там и разбираться нечего! И какое ваше дело, Григорий?! Вы что? Частный детектив?!

– Послушайте, – начал Гриша, стараясь быть убедительным, – история такая. Я прихожу с девушкой в планетарий. Мы любим иногда по выходным ходить туда. Там нам показывают фильм. В фильме предсказывается гибель цивилизации и скорый конец света. В зале присутствует Басалаев. Начинается скандал. Он обвиняет академика Воскресенского в том, что тот украл его открытие. Ну, то есть вы украли!.. Я пытаюсь как-то остановить скандал, мне это удаётся, но не сразу. Басалаев всё это время твердит, что вы во всём виноваты. Вы воспользовались доверчивостью Юрия, вы смонтировали фильм, вы его показали, и вся слава теперь ваша. Басалаев при этом почти плачет, суёт всем какую-то фотографию, кричит и негодует. Проделав всё это, он умирает в коридоре второго этажа возле туалета. – Тут Гриша передохнул немного. Воскресенский и Маргарита слушали его внимательно и серьёзно. – Мы начинаем разбираться во всей этой путанице, и выясняется, что вы некогда собирались жениться вот на… Маргарите Николаевне, но Басалаев вас опередил. Что вы оба учились у профессора Астрова, но вы остались в науке, а Басалаев занялся поиском инопланетных цивилизаций, и вроде бы даже небезуспешно.