Ведьма Западных пустошей

Где она могла ее видеть? Где они встречались?

– Врача! – прокричал Бастиан где-то далеко.

– Здесь! – откликнулся незнакомый голос с мягким приморским акцентом.

Аделин вытряхнуло в комнату, наполненную ярким южным солнцем. Она увидела, что лежит на кровати, Бастиан по-прежнему держит руки на ее шее, а возле стены толпится все полицейское управление Инегена и какие-то незнакомые смуглые здоровяки, тоже в полицейской форме. Молодой мужчина в сером сюртуке склонился над Аделин, внимательно заглянул ей в глаза и со сдержанным восторгом сказал:

– Все, можете убирать руки. Как это вообще пришло вам в голову?

Холод пальцев Бастиана отплыл в сторону, и шея снова стала гореть, словно под толщей льда вспыхнуло пламя. Притихшая было боль ожила, страх сжал сердце.

– Бросил направленное заклинание, – ответил Бастиан, и Аделин поняла, что его буквально трясет от волнения. – Спаял края раны, этого хватило, чтобы продержаться до врача.

«Спаял края раны», – повторила про себя Аделин, вдруг почувствовала что-то влажное на лице и поняла, что плачет. Господи, Бастиан… Он спас ее, снова спас.

– Вы ее спасли, – подтвердил врач, и Аделин услышала звон инструментов. – Сможете теперь погрузить ее в сон?

На лоб Аделин легла рука – уже не ледяная, а полная живого тепла. Бастиан склонился над кроватью, и слезы потекли еще сильнее. Аделин смотрела на него и не могла отвести глаз. Ей хотелось смотреть и смотреть, и пусть его лицо было бы последним, что бы она увидела.

Большего и не нужно.

– Бастиан… – хотела было сказать она, но не смогла. Горло, язык, лицо наливались огнем.

– Тихо, тихо, – мягко проговорил Бастиан, и его глаза тоже сделались влажными. – Все уже хорошо, Аделин. Спи.

Когда Аделин проснулась, был уже вечер – южный, наполненный всеми оттенками золотого, синего и сиреневого. В открытое окно летел шум моря, откуда-то издалека доносилась легкая танцевальная мелодия, и Аделин подумала, что сон продолжается. Вот кружатся пары на открытой площадке, вот играет оркестр, вот в маленьком кафе накрывают ужин, несут подносы с креветками и доски с мясными пирогами, а вот Бастиан смотрит на нее со страхом и любовью…

Нет, это был не сон. Бастиан действительно сидел на краю кровати, машинально крутил в пальцах чехол с метательным ножом и смотрел куда-то в сторону, но было видно, что сейчас он далеко от этой комнаты. Аделин шевельнулась, и он тотчас же обернулся и встревоженно произнес:

– Тихо, Аделин, тихо. Лежи, тебе надо отдыхать.

– Я… – хрипло прошептала Аделин и поняла, что ей надо все объяснить, но она и представления не имеет, как это сделать. – Бастиан, я не знаю… как пошла туда… в склеп Моро…

Горло словно стиснуло огненной петлей, голос оборвался. Бастиан понимающе кивнул. Приподнялся, взял с прикроватного столика серебряный стакан с трубочкой и поднес к губам Аделин. Вода была ледяной и свежей, она прояснила разум и разогнала тени, и на мгновение Аделин сделалось невыносимо стыдно.

Зачем она потащилась на это кладбище? Что хотела там найти? Почему это вообще могло прийти ей в голову? Бастиан же сказал ей, что склеп пуст, и она собиралась заниматься другими делами.

– Это он тебя туда привел, – ответил Бастиан, вернув стакан на столик. – Я нашел остаточное магическое воздействие. Ты ни в чем не виновата, Аделин. Он понял, что мы обнаружили его логово, и решил нанести удар.

Аделин прекрасно понимала, что ей очень повезло. Бастиан среагировал моментально, зажимая ей горло заклинанием, а мог бы растеряться, замешкаться, и все бы кончилось. Именно этого и ждал убийца девушек. Как он, должно быть, разочарован! Смотрит сейчас в воду, видит свою несостоявшуюся жертву и трясет кулаками…

– Бастиан… – прошептала Аделин, не зная, что сказать. Все слова вдруг сделались сухими листьями, которые уносил ветер. Все слова стали ненужными и неправильными.

– Ничего не говори, – негромко откликнулся Бастиан, ободряюще сжав ее руку. – Тебе надо отдохнуть.

В комнате вспыхнул мягкий золотой свет лампы. Аделин никогда не была на юге и подумать не могла, что сегодня вечером окажется на побережье. Может, ей это снится? И те деревья в саду, которые не растут в Западных пустошах, и шум моря, и его таинственный запах – соль, водоросли, старые сказки?

На мгновение ей стало страшно, что Бастиан уйдет и оставит ее здесь одну. Аделин привыкла быть спокойной и сильной, привыкла быть главой своего дома и человеком, который строит собственную жизнь так, как считает нужным. Но сейчас, в этой маленькой комнате – то ли гостиница, то ли палата в больнице – она вдруг стала маленькой, слабой и беззащитной. Устрицей, которую вынули из раковины.

– Не уходи, – прошептала она, и Бастиан улыбнулся, но в его глазах по-прежнему плескалась тревога и боль.

– Я здесь, – негромко ответил он. – Я никуда не уйду, Аделин. – Бастиан сделал крохотную паузу и добавил: – Я люблю тебя.

И мир, застывший где-то в отдалении, ожил – все наполнилось красками, звуками, запахами. В комнату хлынул шум моря, прилетели далекие голоса людей, и Аделин, чувствуя, как кровь приливает к лицу, сжала руку Бастиана и сказала те самые слова, которые единственные имели смысл:

– Я тоже тебя люблю, Бастиан.

И это было настолько правильно, что ей захотелось плакать. И Аделин пожалела лишь о том, что не сказала этого раньше – в тот день, когда он забрал ее с костра.

Впрочем, тогда он наверняка решил бы, что в ней говорит благодарность, а не любовь.

Что, если он не поверит ей? Подумает, что она просто хочет быть милой и вежливой с тем, кто спас ее глупую маленькую жизнь во второй раз?

Бастиан поднес ее руку к губам, осторожно, едва уловимо поцеловал и по-прежнему тихо, словно боялся спугнуть то, что сейчас появилось между ними, сказал:

– Тогда я счастлив. А теперь спи.



Утром Аделин смотрела на себя и не могла поверить, что вчера ей перерезали горло. Зеркало в больничной уборной отражало молодую женщину с синяками под глазами и усталым видом, словно ночь была тяжелой и бессонной, но шея была чистой, Аделин даже шрама не увидела. Чистая гладкая кожа, результат совместного труда магии Бастиана и медицины. Ни за что не скажешь, что вчера убийца девушек полоснул по ее шее.

Почему Бастиан все-таки не хочет разгладить собственные шрамы? Они ведь тяготят его, пусть он и смирился с ними: Аделин ведь чувствовала эту тяжесть, пусть он и скрывал ее так надежно и крепко, что почти забывал о ней. Аделин видела, какими взглядами его одарили медсестры, которые заглянули в палату с утра. Если в Инегене к господину Беренгету уже успели привыкнуть, то тут он был чудовищем, и на него пришли посмотреть так же, как когда-то смотрели на улице Чудес.

Впрочем, какая разница? Аделин своими глазами увидела, кто именно был чудовищем. Молодой красавец, от которого невозможно оторвать взгляд.


Что ж, если Бог ошибается оболочкой, то человек может быть умнее.

Она тихонько вернулась в палату. Бастиан спал в кресле, и в лучах рассветного южного солнца его лицо было расслабленным и красивым. Аделин мягко погладила его по щеке, и Бастиан вздрогнул, открыл глаза и спросил:

– Что случилось? Тебе плохо?

В его голосе звенела искренняя тревога, словно в палате неожиданно оказался убийца девушек.

– Все в порядке, – негромко ответила Аделин. – Мне давно не было так хорошо. Спасибо тебе, Бастиан.

Он нахмурился, повел плечами, пытаясь устроить затекшее тело поудобнее, и ответил:

– Я не сделал ничего особенного. Меня не за что благодарить.

Аделин рассмеялась. Села на край кровати.

– Просто в очередной раз спас мне жизнь. И правда, ничего особенного.

Бастиан устало провел ладонями по лицу и сказал:

– Надо понять, что он имел в виду, когда говорил о вине. Мы все как-то перед ним виноваты. Убитые девушки, ты, я…

Аделин только руками развела.

– Понимаю, что как-то могла перед ним провиниться, – усмехнулась она. – Я ведьма, а ведьмы заранее во всем виноваты, сам знаешь. Но ты-то здесь при чем? Ты приехал в Инеген совсем недавно.

Бастиан одарил ее очередным хмурым взглядом. Аделин невольно выругала себя: он ведь не считает ее виноватой, он спас ее от казни на костре, а она не может не упоминать о том, что ведьмы всегда крайние во всех проблемах.

– Здесь был только мой отец, – произнес Бастиан и вдруг хлопнул себя по груди и воскликнул: – То, что я ношу у сердца, ну точно же! Не думал, что он разглядит.

И он вынул из внутреннего кармана маленький метательный нож в кожаном чехле, тот самый, который так нервно крутил в пальцах вчера вечером. Аделин увидела золотые переплетенные буквы Д и Т – вензель владельца – и спросила:

– Это нож твоего отца?

Бастиан кивнул. Он смотрел на нож так, словно это была драгоценная святыня, и Аделин в очередной раз подумала о том, насколько сильно этот изувеченный мальчик, вытащенный у работорговцев с улицы Чудес, любил человека, который его спас.

Альвен Беренгет был для него богом. Не карающим и грозным, а любящим и добрым.

– А почему буквы другие?

– Он менял имя, – ответил Бастиан. – Там долгая история… в общем, когда его жена умерла от легочной жабы, он тоже не хотел жить. И священник посоветовал ему взять другое имя, новое. Это усиливает прежних небесных покровителей и дает новых. И он действительно смог выкарабкаться.

Аделин нахмурилась. Ей казалось, что разгадка близка – ходит рядом, дразнит, подмигивает: ты меня видишь? Ты видишь?

«Ты должен видеть», – сказал убийца девушек Бастиану. Что, если все это время он смотрел прямо в лицо правде, но не мог ее разглядеть и понять?

– Может, это как-то связано с делом Эдвина Моро? – предположила Аделин.

Бастиан пожал плечами.

– Я вчера думал об этом, – признался он. – Ну, потому что, если я виноват лишь тем, что я сын Бастиана Беренгета, то копать надо только в этом направлении.

– А если он мстит за смерть Моро? – спросила Аделин, и ей вдруг стало холодно, словно Лесной принц, который давным-давно выжег себе мозги, вдруг возник из небытия и посмотрел ей в лицо бельмами мертвых глаз. – Вдруг… я не знаю, вдруг твой отец что-то не так расследовал?

Бастиан усмехнулся и хотел было ответить, но в это время в палату вошел тот самый врач, который вчера примчался на вызов в дом убийцы девушек, и сказал:

– Доброе утро, миледи! Готовы к осмотру?

Аделин послушно встала с кровати, и врач со знанием дела принялся крутить ее голову и разминать шею, постоянно спрашивая, не больно ли ей. Аделин раз за разом отвечала, что не больно, и в конце концов врач уважительно произнес:

– Благодарите за это вашего супруга, миледи. Если бы не он, вас бы не спасли.

Аделин прекрасно это понимала.

Господин Арно с офицерами отправился в Инеген еще вчера. Город нельзя было оставлять без полиции, и артефакторы открыли для них проход в пространстве. Аделин представила, с каким лицом полез в этот проход офицер Шанти, который чуть ли не до дрожи боялся любого волшебства, хотя и старательно скрывал свой страх, и не сдержала улыбки. Когда врач сообщил, что с Аделин все в порядке и она может возвращаться домой, Бастиан предложил:

– Давай сходим к морю. Ты была на море когда-нибудь?

Аделин отрицательно качнула головой:

– Нет. Даже не думала, что однажды здесь окажусь.

Они покинули больницу и пошли по улице – налегке, свободные и умиротворенные, держащие друг друга за руки, и Аделин казалось, что она видит сон. Все здесь было совсем другим, не таким, как в Западных пустошах: и маленькие белостенные дома с рыжими черепичными крышами, и деревья, что свесили цветущие сиреневые ветви прямо над дорогой, и запахи, ленивые и теплые, и звуки.