Вейн

Четыре года назад…



В тот день Путница тоже торопилась, безжалостно подгоняя лошадь. Ведь ее любимому мальчику исполняется два года! И в мешке — том, на который Вейн любовно поглядывала — она везла малышу подарки. Там были сладости, тающие на языке и тянущиеся длинными медовыми лентами… Стеклянные магические шары, в каждом из которых заключались невероятные живые пейзажи — цветущие поля с маленькими домиками деревень, озера с плескающимися русалками, искрящиеся радугой водопады с пролетающими над ними драконами. И целый ворох игрушек, которые так нравились ее сыну, и книжки с зачарованными страницами, после чтения которых снятся волшебные сны.

И Вейн улыбалась, представляя, как обрадуется Алекс, и как они усядутся у камина после праздничного ужина, чтобы хорошенько все рассмотреть.

Вейн вбежала в дом, на ходу скидывая плащ и маску, бросая на лавку перчатки.

— Алекс! — крикнула она. — Алекс, где ты, малыш?

В светлых комнатах было тихо, и Путница вдруг забеспокоилась.

— Кнейш? Дир? Алекс? Где вы!

Она почти бегом оббежала дом, убедилась, что он пуст. Метнулась к выходу и уже в дверях столкнулась с Охотником.

— Дир! — с облегчением выдохнула она. — Где Алекс? Они с Кнейш ушли гулять?

Мужчина молча смотрел на нее, не отвечая, и паника снова сжала сердце Вейн.

— Где мой сын? — резко выкрикнула она.

— Они забрали его. Смотрящие. Прости… Их было слишком много…

Она застыла, осмысливая его слова, с недоумением и испугом всматриваясь в глаза цвета меда.

— Прости, — мучительно выдохнул Дир. — Я ничего не смог сделать… Я ведь предупреждал, что так будет!

Путница чуть склонила голову. Внутри разливалась стужа, она давила панику, не позволяя ей взять вверх над разумом, хотя все инстинкты Вейн требовали выть и кричать. Но этого она не могла себе позволить.

— Не смог или не захотел, Дир? — холодно спросила она.

— Вейн! — он вскинул на нее измученные глаза. — Ты что!

— Что? Разве я так далека от истины? Ты жив и здоров, не валяешься тут с перерезанным горлом. Значит, решил, что без Алекса будет лучше. Тебе. И не будет больше этого напоминания о моей большой любви, которое так тебя раздражало все эти годы. Правда, Охотник?

Он молчал, на бледных щеках проступили красные пятна, выдавая его чувства. Медовые глаза словно выцвели, пожелтели.

— Может, все было бы по-другому, если бы ты хоть иногда смотрела на меня не как на бездушного лича, Вейн? — тихо и горько бросил он. — Может, тебе стоило сделать что-нибудь, чтобы я стал частью вашей жизни? Твоей и Алекса? Ты столько лет живешь воспоминаниями, даже не видишь меня, я устал от этого!

Она отвернулась, подобрала свои перчатки, молча Надела.

— Что, не нравлюсь я тебе? — со злостью спросил Дир. — Манеры мои не устраивают? Знаешь, я ведь сразу понял, что мне до тебя не дотянуться, как ни старайся! Хоть как изворачивайся. Легче тебя в свою низость окунуть. Да только все без толку! Что бы ты не делала, как бы низко не опускалась, ты все равно остаешься благородной лейной. А я — вором и убийцей. И я всегда буду стоять на сотню ступеней ниже тебя…

— Дир, ты сошел с ума.

— Конечно, сошел. Когда поверил, что ты можешь стать моей!

— Когда они забрали Алекса? Кнейш с ним?

— Даже сейчас ты не слышишь меня! — с яростью сказал он.

Вейн повернула голову.

— Дир, у меня забрали ребенка, а ты хочешь поговорить о себе? Прости, неинтересно. Так когда они уехали?

Путница быстро и внимательно проверила весь свой арсенал, четко разложила оружие, не позволяя себе ни одной мысли, ни единой лишней эмоции.

— Ты против них не выстоишь, Вейн. Это бесполезно. Ты не вернешь Алекса.

Она закончила, перекинула через локоть плащ. И подняла голову.

— Я не отпущу тебя, — твердо сказал Дир. — Ты погибнешь. Смирись и останешься жива…

— Уйди с дороги, — спокойно сказала она.

Его лицо исказилось то ли от боли, то ли от ярости.

— А то что, убьешь меня? — хрипло спросил Дир.

— Да, — спокойно ответила Вейн.


Он вдруг кинулся к ней, схватил за руки, зашептал лихорадочно.

— Вейн, пожалуйста, послушай меня… послушай! Не ходи за ним. Прошу тебя. Хочешь, я на колени встану? Умолять буду? Тебя убьют, понимаешь? Ты не можешь бороться со Смотрящими, никто не может! Это просто бессмысленно! Это глупо! Ну что хорошего в том, что ты станешь личем, Вейн? Или мы оба? Разве Алекс будет от этого счастливее, скажи? Его не тронут там, детей берегут, у него будет все! Но тебе его не отдадут никогда… Вейн!

Он вдруг и правда упал на колени, продолжая сжимать ее руки, покрывая ладони поцелуями.

— Умоляю, не уходи… Тебя выпьют до дна. Я жить без тебя не могу, не хочу… Только останься! Все сделаю, все что захочешь, прошу… прошу тебя… любимая…

Он все целовал и целовал, потом обхватил ее руками, прижался лицом к ее животу, и все продолжал что-то говорить, умолять, убеждать… Вейн закрыла глаза. Всего на миг позволила себе эту слабость. А потом оттолкнула его руки и вышла, даже не попрощавшись и зная, что уходит навсегда. Что бы ни было дальше, ее история с Диром закончена.

И где-то внутри дома завыло что-то, словно и не человек вовсе, зверь…





МЕРТВЫЕ ЗЕМЛИ

АНТАР




Гнилых Озер они достигли к вечеру, отдохнувшие лошадки неслись рысью, раскрывая короткие крылья, взмывая на несколько шагов над землей. Вейн придерживала Птичку, чтобы та не слишком резвилась.

Дир молчал, только хмурился да оглядывался напряженно. Они мчались по утоптанной дороге, мимо сосняка в паутине тумана, вдоль топких низин, от которых несло болотом. Но зверей не было видно, чудовища Мертвых земель не почтили путников своим визитом. Впрочем, от этих мыслей Вейн лишь усмехнулась. Самое страшное чудовище она оставила за спиной, в ледяной купели.

Или самым страшным зверем этих земель была она сама?

Даже сквозь холод сердце забилось болезненными учащенными толчками. Стужа сковывала ее изнутри, мешала смотреть, потому что слезы замерзали в глазах, кололись, и приходилось часто моргать, чтобы хоть что-то увидеть.

Кхха тяжело заклокотала, уселась на плечо хозяйки. Недовольно заворчала, почуяв холод, но улетать не стала, только вцепилась крепче когтями. Вейн ее почти не почувствовала, так закоченела.

Путевой дом был тот же, в котором она останавливалась по пути в Антар. Хозяин ее даже признал, улыбнулся приветливо.

— Две комнаты, — не ответив на улыбку Темного, бросила Вейн. — И горячей воды. Много…

Дир кинул на нее обеспокоенный взгляд, но Путница не обратила внимания, отвернулась. За столами сидели несколько Перерожденных, скорее всего, местные лесорубы, такие получают от Тьмы силу десятерых. Они что-то засвистели вслед эри, когда она пошла к лестнице. Но и на это Путница не обернулась, лишь заклекотала недовольно Кхха.

Но уйти Вейн не успела, потому что дверь просто слетела с петель, выбитая снаружи темной силой. И сразу все, кто был в зале, ощетинились оружием, оскалились, пригнулись… Дир метнулся, закрывая собой Вейн.

— Беги! — выкрикнул он.

Вейн бросилась по лестнице, но ее просто сдернули вниз, словно плетью. Кхха упала с ее плеча и, не взлетая, поползла в сторону. Сильные руки сжали девушку так, что она задохнулась.

— Игры закончились, — яростно сказал Ксандр.

Сознание Вейн взорвалось от чужого разума, на этот раз он без всякой осторожности просто взламывал ее память, причиняя боль.

— Не сопротивляйся, Вейн… — серые глаза с красным зрачком заполонили для нее целый мир, став бесконечной снежной равниной, ледяной пустошью…

Дир выдернул из рук раззявившего рот лесоруба топор и, размахнувшись, со всей силы ударил Ксандра по голове. Но тяжелое лезвие словно наткнулось на стальную плиту, и Охотник упал, не выдержав отдачи. Ксандр отвернулся от девушки, осмотрелся. Повел ладонью так, что Дир отлетел в сторону, ударившись спиной о деревянные балки таверны.

— Нет! — вскрикнула Вейн. — Не трогай его!

Лесорубы очнулись, зашевелились.

— Они же эри! — вспомнил один из них Кодекс. — Эри нельзя убивать! Только пить… Мы правила чтим! Эй, Темный, руки от девчонки убери!

Ксандр даже не обернулся.

— Сколько еще раз я должен умереть от твоей руки, Вейн, чтобы окончательно понять, кто ты? — выдохнул он ей в губы.

— Отпусти… — она дернулась, пытаясь дотянуться до своих кинжалов, но он больно сжал ей руки, обездвиживая.

— Отпусти девчонку! — возмутились лесорубы, вскинули свои топоры, одновременно бросаясь на Ксандра.

Он вздохнул, поднял голову, и таверна взорвалась воплями, потому что в один миг весь путевой дом погрузился в слой Тьмы. Исчезли стены и потолок, завертелись вокруг черные вихри, и полезли со всех сторон жуткие монстры: оскаленные, крылатые, трехголовые и рогатые, порождения мрака и тьмы… На черном небе — ни одной звезды, и со всех сторон — туман, тоже живой, дышащий, жадный…

— Не надо… — тихо сказала Вейн. Странно, но сейчас она не чувствовала страха. Может, от того, что Ксандр держал ее, слой, созданный им, не вызывал привычного приступа ужаса. Зато его сполна ощутили все остальные. Огромные лесорубы плакали, как дети, размахивая своими топорами, кричал хозяин таверны, и выли прислужницы, забившиеся под столы. Только хищники бездны подкрадывались тихо, беззвучно…

Но Ксандра все это уже не интересовало. Он смотрел в глаза Вейн — с ненавистью, с тоской, с болью.

— Почему? Почему, Вейни? Почему ты делаешь это? Предаешь меня? Почему? Ненавижу тебя и забыть не могу! — он говорил зло, отрывисто, сжимая ее тело, как тисками. — Столько лет, а в голове снова только ты…