Вернувшийся

– Возвращение в Каргатол, – напомнил Каменный.

– А, – махнул рукой Хмурый, – тоже мне причина. Кто его помнит, этот Каргатол? Так ли он был красив? Чем этот мир плох? Лично меня устраивает!

– В тебе просто говорит обида на то, что Ауле, по сути, снял тебя с поста главнокомандующего.

– Я же говорю, что не хочу воевать! – начал закипать Хардон, но, увидев в глазах правителя веселые искорки, успокоился. – Сам что думаешь делать?

Каменный молчал долго. Рубить сплеча необдуманными решениями он не привык. Хардон, устав сидеть, принялся мерить шагами тронный зал. Рассматривал развешенное на стенах оружие, вспоминал, чье он было, кто ковал, кто наносил руны.

«Вот бы сюда меч Макара, испорченный сектантской руной! Вот бы народ повеселился!» Мелькнувшая мысль подняла настроение, поэтому к правителю он вернулся, опровергая свое прозвище, с улыбкой во все лицо.

– Что так развеселило моего генерала? – поинтересовался Каменный, прерывая размышления.

Хардон вкратце рассказал о мече и его происхождении.

– Странная история, – не поддержал Хмурого правитель. – И руна странная. Знаешь, при определенных условиях этот меч может стать сокрушительным. Ничего смешного не вижу.

– Эти условия должны быть уж очень специфичны. Я бы сказал, что шанс их образования стремится к нулю. А рассмешил меня, собственно, не сам меч, а пафос, с которым нам это все преподносили сектанты.

– Ну ладно, посмеялся и хватит. Давай к делу. Сколько у нас времени?

– Людской бог просил привести войско не позднее тридцатого наррока, но и не раньше двадцать пятого.

– То есть у нас примерно месяц, – задумчиво протянул Каменный.

– По факту меньше. Туда же еще добраться нужно.

– Да уж. Еще неизвестно, что за план у Ауле.

– Ну, тут уж тебе руны в руки, раз он меня исключил из звена командования. Убеждай, что тянуть особо нельзя. Не мне тебя учить.

– Разберемся, – махнул рукой Каменный. – Что будем делать с троллями? На них кораблей у нас не хватит.

– Спешно строить корабли, что же еще, – удивился вопросу Хардон и лишь затем сообразил: – Что, у нас так много боевых троллей? Откуда?

– Сам в недоумении. Сегодня по случаю как раз затребовал полные отчеты по всем областям, и выяснилось, что из всех троллей боевыми воспитаны процентов семьдесят.

Хардон присвистнул. В мирное время куда их столько?

– Немыслимо! Совпадение?

– Думаю, дело рук твоего брата. Что-то он затевал.

– Точно! – Хардон рубанул ладонью воздух и помрачнел: – Значит, и владельцы этих троллей тоже на его стороне? Как бы они нам все не испортили. Может, того?.. – Гном многозначительно провел по горлу.

– В преддверии войны? Ополоумел? С нас самих Ауле шкуру спустит тогда за распри внутри семьи. Тем более что в среднем процентов тридцать троллей всегда были боевыми. Как определить, кто входит в статистику, а кто действовал по наущению твоего брата? Нет, пускать лавину нам нет смысла.

– Да, пожалуй, ты прав, – покивал Хардон. – Что-то я погорячился. А сейчас подумал, и вот что мне пришло в голову. Ведь что получается? Брата моего, их предводителя, нет…

– Ты, кстати, уверен, что его совсем нет? – перебил гнома правитель.

– На все сто. Так вот, его нет, но при этом всем руководит теперь Ауле. Ведь он не только нам не даст резать смутьянов, но и им не позволит бучу поднимать.

– Все так, – подтвердил Каменный и как бы между делом сообщил: – Твой, кстати, вернулся. В яслях. Пока никто не забрал, я распорядился. Может…

– Нет, – резко оборвал правителя Хардон. – Вэн-Вэй умер, а другого мне не нужно.

– В твоих силах его снова сделать Вэн-Вэем. Каких-то двадцать лет…

– Нет, – все так же категорично отрезал Хмурый. – Не хочу.

– Ты слишком сильно к нему привязался, это все отмечали. Нельзя так, это же просто тролль.

– А по-другому из них и не вырастить того, кого вырастил я.

– А нужны ли они, такие?

– Мне нужны! Был нужен, – поправился Хардон.

– И как же ты теперь? Генералу нельзя без помощника.

– Ты забыл? – Хмурый чуть усмехнулся. – Я уже не генерал.


– А, не напоминай, – скривился правитель и пригорюнился: – Я уже тоже Каменный, считай, номинально. Зачем я нужен, если у них есть Ауле? Давай выпьем, а?

Хардон кивнул. Правитель нажал на неприметную кнопку сбоку трона, и из спинки выехала бутылка с четырьмя каменными фужерами.

– Что-то новенькое? – оценивающе прищурился Хардон.

– Наоборот, весьма старенькое. Двухсотлетний хрустальный настой.

Не церемонясь, Каменный вскрыл бутылку и налил до краев. Выпили.

– Хорош, – утер бороду Хардон. – Кстати, что хотел спросить. Что за новая статуя, в которую вселился Ауле? Кто мастер? Очень точно скопировал святыню.

– «Скопировал», – передразнил Каменный, развеселившись. – Это она и есть. Только, заняв ее, Ауле не учел, что здесь мы коридоры делали куда скромнее. Пришлось ему уменьшаться до подходящих размеров.

– Представляю, как он протискивался бы в любой из тоннелей, ведущих с площади, – улыбнулся Хардон.

– Почему «бы»? – на полном серьезе возразил Каменный. – Так и было. Застрял.

Гномы переглянулись и гулко захохотали.

– Еще? – отсмеявшись, предложил генерал своему правителю, указав на бутылку.

– Не стоит, мне еще с Ауле беседовать. Ты заходи лучше часа через четыре. Думаю, больше он не выдержит, опять пойдет купаться в лучах славы. Тогда и совместим приятное с полезным.

Хардон кивнул другу и покинул тронный зал.



Время – неизвестно

Место – неизвестно

Мать-природа и Ауле время от времени переглядывались, но первым вступать в диалог никто не собирался. Ауле пребывал в своей любимой ипостаси – в образе каменного великана с суровыми чертами лица и искусно высеченной усердными гномами бородой. Он нетерпеливо прохаживался взад-вперед и время от времени что-то ворчал себе под нос.

Мать-природа тоже решила не мудрить и появиться в не очень любимом, но хорошо знакомом Ауле образе девушки с элегантной кроной ветвей и листьев на голове вместо прически и руками-сучьями.

Оба ждали третьего участника. В другой ситуации клубящаяся со всех сторон дымка, скрадывающая любые ориентиры и расстояния, настраивала бы на философский лад. Но сейчас она лишь раздражала, заставляя всматриваться в эти завихрения – не идет ли?

Когда напряжение достигло своего апогея, он появился.

– Ты нарушил правила! – сразу же загремел Ауле.

– Я тоже рад вас видеть, – улыбнулся широкоплечий бородач. Обыкновенный с виду человек лет сорока в простой, поношенной одежде.

– Манеры – это прекрасно, я ценю, – подала голос Мать-природа. – Но в данном случае не могу не согласиться с нашим каменным другом. Ты нарушил правила!

– Давайте будем объективны, – выставил перед собой руки бородач. – Мы все перед игрой подписывали правила мироздания. Позвольте напомнить вам их седьмой параграф.

Бородач сделал легкий пасс, и часть клубящейся дымки зажглась бордовыми буквами, складываясь в предложение.

– Что это? – брезгливо сморщила носик Мать-природа.

– Простите. – Еще один пасс – и под надписью человеческими буквами появились две другие: на эльфийском и гномьем языке. – Всего лишь сила привычки.

– «Нарушение правил влечет перманентную дисквалификацию из игры», – прочитал вслух Ауле и спохватился: – К чему это? Мы этот пункт и без твоих напоминаний знаем!

– Я это к тому, что раз я до сих пор перед вами, значит, я не нарушал никаких правил.

– Но тогда как ты это сделал?! – вновь взревел каменный великан.

– Сделал что? – наигранно удивился человек.

– Во-первых, ты…

– Стоп! – прервала великана девушка. – Я думаю, не стоит перечислять ему все, что нам известно.

– Почему?

– Потому что тогда ему станет известно, что мы еще что-то не знаем. И поверь мне, он не преминет нашим незнанием воспользоваться в самый неподходящий момент.

– Точно! – рубанул ладонью воздух каменный гигант. – В общем, нам все известно!

Мать-природа поморщилась.

– В любом случае я подниму этот вопрос на большом совете перед следующей игрой, – продолжал греметь Ауле, не обращая внимания на мимику покровительницы эльфийского народа.