Вход не с той стороны

Негромко жужжал движок, стены растительности по берегам, как при замедленной съемке, проплывали мимо нас. Лодка казалась небольшим островком зелени, оторвавшимся от берега и тихо плывущим по течению. Я старался следить за направлением движения, но быстро запутался, Томас вел лодку по бесчисленным протокам, мы, кажется, несколько раз крутились на одном месте, заплывали в заливчики, не имевшие, на мой взгляд, выхода, но проводник всегда находил дорогу. Девы мои лежали на дне лодки тихо, как мышки, и только озирались по сторонам. Я тихонечко спросил у Томаса, можно ли говорить, на что он кивнул утвердительно.

– Дамы мои, как настроение?

– Писать хочу… – тихо отозвалась Герда.

– Тоже хочу… – пискнула Инга.

Вот так раз. Кстати, кладовщик Капитула среди снайперского снаряжения положил две упаковки памперсов для снайперов. По слухам, они как раз и были изобретены военными для снайперов, вынужденных лежать сутками без движения. Естественно, западными военными, наши вояки такими мелочами не заморачивались, в моей части уж точно. Стойко переноси тяготы и лишения службы и, если приспичит, дуй в штаны. Ради победы не позорно. Так я эти памперсы сразу в сторону откинул, еще и подивился юмору кладовщика. Зря.

– Том, сколько еще?

– Час. Причалить?

– Час потерпите?

– Нет… да…

– Да… нет…

Кошмар. Это у них от волнения. Наверное. Весь настрой на операцию, заставлявший дрожать мои коленки и стучать сердце, куда-то пропал. Какой настрой, если девы писать хотят. Не верю я байкам о секретных подразделениях невероятных диверсантов, состоящих сплошь из женщин. Они типа самые лютые, хитрые и терпеливые. Может, так и есть, но…

– Дуйте в штаны… – милостиво разрешил девушкам.

– Я…

– Мы…

– Ладно, Томас, причаливай…

В итоге потеряли еще полчаса. Не критично, времени впереди полно, если, конечно, встреча состоится по графику.

Зверье вокруг нешуточно впечатляло. Особенно поразили маленькие обезьянки, с двумя пальцами на конечностях, в ярчайшем малиновом жабо. Пасти раскрывали так, что она больше головы становилась, и из глотки выскакивали складывающиеся игло-образные зубы. Но вели себя мирно, скакали по кустам и ловили маленьких птичек, похожих на летучих мышей.

Ползающих и плавающих гадов вокруг оказалось просто неимоверное количество, но все больше небольших – особо крупных экземпляров я, к счастью, не видел. Забираться в лодку они не пробовали, а вот падать с веток на голову – падали. Хорошо, что мы натянули на голову капюшоны и затянули завязки. Какая же гадость эти все…

Скоро перешли на весла. Проводник предупредил, что прибываем. Я заметил, что Томас что-то монотонно бубнит себе под нос. Прислушался – молитва. Кажется, молитва или заговор. Не знаю, что помогло, может быть, и молитва, но мы выскочили из узенькой протоки прямо в заливчик, рядом с громадной, действительно черной скалой. Заливчик, в свою очередь, отходил от самой реки, в этом месте довольно широкой – метров сто, не меньше.

– Мистер. Надо спрятать лодку, я покажу, где, и полезем вверх, – скомандовал Томас. – Я первый, мисс и мисс, а потом вы. Склон скользкий, поймаете мисс, если что.

Поймаю… Меня бы кто поймал. Лодку укутали маскировочной сеткой и затолкали под свисающие над водой ветки. Не знаю, как кто другой, но я бы точно не заметил. И затем, вслед за проводником, углубились в джунгли. Шли прямо в чащу, и я даже не сразу заметил, что мы начали подниматься. Склон становился все круче и круче, на ноги налипли пудовые комья грязи, пот застилал глаза, а мы все лезли и лезли. Про Томаса я не говорю, он, как обезьяна, двигался ловко и быстро. Герда практически так же, да и еще помогала Инге. Я взял с собой автомат и снайперскую винтовку, возможно, придется по ситуации поддержать Ингу снайперским огнем, но решение это, по сути правильное, на практике оказалось выше моей физической подготовки. Кряхтел, матерился, но лез, с ужасом думая о том, как мы будем быстро спускаться.

Наконец в глаза ударило солнце – мы взобрались на вершину скалы. Я в первый раз со времени посадки увидел солнце, до того его постоянно скрывали джунгли, сплошным ковром смыкающиеся над протоками. Мы оказались на немного скошенной в обратную сторону от деревни площадке, размером пять на пять метров, поросшей травой и редким кустарником. И самое приятное – здесь было сухо. Обычная ярко-зеленая трава, кустарник и сухая земля. Я быстро распаковал и расстелил на земле подстилки из хитрого материала, похожего на поролон, оклеенный пленкой, достал бинокль и, пока все отдыхали, уставился вниз. Скала оказалась высотой всего около тридцати метров, хотя мне показалось, что карабкались на Джомолунгму. С одной стороны склон, по которому мы карабкались, с другой – отвесный обрыв в реку. Ниже по течению, метрах в семистах, на берегу расположилась совсем маленькая деревенька. Десяток хижин, слепленных из чего попало и крытых соломой, большой круглый общинный дом, о котором говорил Томас, с верандой на сваях, над водой. Деревня располагалась наискосок от скалы, но веранда хорошо просматривалась.

– Большой дом. Веранда – семьсот восемьдесят метров… – Инга уже прицелилась дальномером.

Семьсот восемьдесят метров – это терпимо. Даже для меня и моей М-21. Почти критично, если стрелять по движущимся мишеням, но терпимо. Шестнадцатикратный бинокль давал ощущение почти полного присутствия, будто смотришь на поселок метров с сорока. Деревня словно вымерла, даже куры, о которых говорил Томас, исчезли.

Ага… Согнали в большой сарай местных жителей, вон и часовой в тенечке пристроился. На пристани сидят несколько человек с оружием и курят. Черные физиономии, разгрузки на голое тело и «калашниковы» – стандартный образ африканского революционера, борца с белым игом. Вот еще группка играет в карты под навесом. Пока одиннадцать человек насчитал и три лодки, похожие на широкие африканские долбленки, с пулеметами на тумбах в передней части. Кажется, ПКМы[60]. Такому эти семьсот восемьдесят метров совсем не расстояние, при необходимости выбреют нашу вершинку как бритвой.

– Ближе к нам, сто метров от деревни, дерево с раздвоенной вершиной, двое с пулеметом, – бдительно сообщила Герда.

Переместил взгляд, действительно, двое. Лежат на спине, болтают, между ними на сошках РПД[61]. Чтобы вас змеи покусали. Я бы так спокойно не лежал. Близко к нам лежат. Плохо. В случае чего я ими и займусь.

– Наш берег, напротив деревни, лодка в кустах. Пулемет, двое, – поступил доклад уже Инги.

Перевел бинокль на новую цель. Ага, есть такие. Но они нам не помеха. Нашу позицию им не разглядеть, деревья мешают. Вот если на фарватер вырулят, тогда да… Мы после выполнения задачи отступаем перпендикулярно к реке и на всем спуске защищены скалой. Потом тоже не будет видно, растительность закрывает, однако палить в направлении им никто не помешает, и гнаться за нами тоже. А мины сейчас на пути отступления мы не можем поставить, в горячке сами налетим.

Ладно, надо прицел немного подправить. Щелкнул барабанчик вертикальной поправки. Выставил на восемьсот метров, если буду стрелять, то первыми постараюсь выбить пулеметчиков и бежать, а придется переводить огонь на ближнее расстояние, так поправку на глаз прикину. Теперь общий инструктаж.

– Слушаем внимательно. Порядок отступления: первый Томас, затем Герда, затем Инга, дальше я. Отступление по команде. Все поняли?

– Внимание… – подала сигнал Инга. – Они всполошились.

Что там? Из общинного дома выскочил белый… Белый человек? Нет, скорее латинос. Человек замахал руками. Мля… они же только завтра должны… Личный состав засуетился и забегал по деревне. Две лодки отчалили и заняли позиции, на фарватере, ниже деревни по течению. Одна выше. Якорь не бросают, подрабатывают моторами. Значит, скоро будут гости.

– Все, что успели распаковать – назад. Коврики здесь бросаем к бениной маме. Дамы, если надо, пописали и готовность номер ноль.

Появились – на реке показалась целая процессия. Довольно быстро приближался небольшой деревянный катер, с пулеметом на турели на носу. Сверху, на рубке, еще один. Слава богу, не крупнокалиберные, а всего лишь ПКМ, хотя нам и этих, в случае чего, хватит по горло. Катер, как правительственный кортеж, окружили четыре лодки, набитые вооруженными людьми. На каждой пулемет. Тоже вроде крупнокалиберных нет, и слава богу.

Получается, это первый пахан. Не будут же они вместе плыть, тогда проще было бы по пути договориться. У нас еще четыре часа светового дня, если они будут тянуть, то это нам даже хорошо. Уйдем в темноту качественно. Пилот говорил, ему все равно, когда летать.

Катер пристал к берегу, две лодки сопровождения сразу рванули в нашу сторону и остановились в ста метрах от скалы по разным берегам.


Из катера вышел сопровождаемый здоровенными телохранителями невысокий мужик в фуражке и белой форме, даже с золотыми лампасами. Подскочил латинос и отрапортовал. Мужик прошел в дом и появился на веранде. Сел в плетеное кресло и закурил сигару.

– Как видишь его, Инга?

– Четко. Импозантный, настоящий генерал… – девушка в восхищении цокнула языком. – Отличная цель, даже приятно целиться.

Почти сразу появилась следующая процессия. Посередине большая лодка с тентом, по бокам две поменьше. Тоже все с пулеметами. А вот на большой – крупнокалиберный «Браунинг» М-2. М-да… печально…

Причалили, появился очередной главный повстанец. Уже попроще, без лампас. Белый верх, черный низ. Фуражка белая. Кокарда блестит. Телохранители за ним. Остальные остались у причала. Подбежал латинос, ругается. Кажется, места для третьего не осталось. Судя по жестам, его, очевидно, послали, но все-таки отчалили. Одна лодка вверх по течению, одна вниз. Главарь тоже поднялся на веранду и сердечно обнялся с первым, похлопали по плечам, сели.

Так, третья делегация. В очередь они, что ли, выстроились, по старшинству? Катер и лодки по бокам. Млять, народу уже больше сотни.

Этот главарь оказался демократичным. Рубашка и джинсы. Телохранители за ним, лодки рассосались по реке. Он на веранду. Что такое? Обниматься с ним не хотят. Просто руки пожали. Рангом не вышел?

– Внимание. Порядок ухода тот же. Никто не стреляет, кроме Инги. Герда, снимаешь все на видео. Инга, я подстрахую. Огонь по команде, отход тоже. Как поняли? Не слышу?

Соратники по очереди доложились.

– Огонь.

Два очень быстрых выстрела, через долю секунды третий. Первым выстрелом Инга убила сразу двоих. Два атамана – или кто они там – вылетели из кресел практически одновременно, на одной линии сидели. Вторым выстрелом она достала последнего. А зачем третий?

Главари на веранде лежали без движения. Под ними расплывались лужи крови.

– Уходим, – прошипел я. Нас, конечно, слышать не могли, но это от волнения.

Инга принялась быстро свинчивать глушитель с винтовки, а я продолжал смотреть на деревеньку. Интересно же. Первые несколько секунд ничего не происходило. Я сам, кстати, звук выстрелов с трудом расслышал, глушитель очень качественный, толстый и длинный, как самоварная труба. Потом на веранду выскочили телохранители и замахали руками, что они орали – не слышно, но понятно. Откатился в сторону, опустил крышечки на прицеле и винтовку за спину. Господи, помоги… ухожу.

На реке началась стрельба, как на маленькой вой-не, ревели моторы, казалось, что лодки вдруг все сразу начали ездить по реке. И то ли бандюги быстро поняли, откуда стреляли, то ли просто на всякий случай, но на верхушке скалы сошлись десятки очередей.

Я, скользя подошвами и цепляясь руками за ветки, спускался вниз, ниже меня – Инга. Ей было очень неудобно, мешала здоровенная винтовка, но она старалась спускаться быстро. И тут наше везение закончилось…

Инга приглушенно вскрикнула и сорвалась вниз, просто поехала на спине, все ускоряясь, пытаясь цепляться руками, сшибла Герду и исчезла с моих глаз. Томаса я не видел, но он двух девушек не поймает. Если даже они что-то и кричали, то голоса не доносились, все заглушали выстрелы и рев моторов.

Я максимально ускорился, стараясь поймать взглядом хоть одного человека на тропе. Есть. Томас грязный, но целый, склонился над девушками. М-мать! Инга лежит и стонет, держась за колено. Герда встает, но держится за плечо…

– Томас, веди к лодке. Герда, сама идти можешь? – я склонился над Ингой. – Что с ногой? Сломала? Нет? Это лучше. Цепляйся сзади на спину.

Ох-х, какая же ты тяжелая! Ничего, до лодки допру. Шатаясь и стараясь ставить ноги почаще, я поспешил за Гердой и Томасом. Инга вцепилась мне в плечи и прижалась, как к самому родному человеку на свете. Это правильно, я и есть сейчас самый для тебя близкий человек.

Томас столкнул лодку на воду и уставился пулеметным стволом на заливчик. Правильно. Я перекинул Ингу в лодку и заскочил сам. За мной Герда. Кривится. Больно ей, что-то с плечом. Я нацелился стволом в заливчик, сменив проводника, он склонился к мотору. Застучал двигатель.

– Гони… – заорал я Томасу, увидев, как в залив заскочила лодка. Пулеметчик сразу нас заметил и попытался прицелиться, но скорость у лодки была большая, и рулевой заложил крутой вираж, стараясь не врезаться в берег. Пулеметчик наводил, отчаянно доворачивая ствол вправо, и не успевал, лодка на большой скорости уходила влево и разворачивалась. Он от отчаяния даже открыл огонь, но очередь прошла значительно правее.

До них было всего метров пятнадцать, и я двумя короткими очередями сбил рулевого и пулеметчика в воду. Лодка врезалась в берег и задергалась, мотор продолжал работать, поднимая фонтан мутной воды. Сразу же показались еще две посудины, экипажи нас увидеть не успели, мы уходили в заросли. Я, попадая коленками по Инге и Герде, перескочил на корму, пригнул еще больше и так сгорбившегося Томаса и выпустил короткими очередями магазин, стараясь поймать в просветы зелени людей. Обеих пулеметчиков я срезал точно, дальше не видел, проводник свернул в боковой рукавчик.

Раздался рев и грохот. Кто-то, видимо, решил с ходу рвануть за нами, но ему не было видно, что канал сразу заворачивает, так что преследователи вылетели на берег. Грохотали несколько пулеметов, но в протоках высота берегов достигала полуметра, мы просто пригнулись, и пули бесполезно секли зелень над нами.

– Ушли. Томас, гони что есть сил, – попросил, сам понимая, что это невозможно. Разгонимся – вылетим на берег.

– Хорошо, мистер… – просто сказал Томас и действительно чуть прибавил ход.

В метрах двадцати сзади грохнул взрыв и сразу еще один, немного правее. Стреляли из подствольных гранатометов.

Черт, а я этим не озаботился, сейчас пригодились бы. Мы в очередной раз свернули, но шум моторов преследователей не стихал. Казалось, что лодки обходят нас широким полукругом.

– Томас, они могут знать эти места?

– Как я – нет, мистер… но они могут угадать, – проводник спокойно вел лодку, эмоции никак не выражались на его лице.

Взрывы так и хлопали сзади, преследователи перестали стрелять из пулеметов и наугад палили из подствольников. Однако моторы все еще гудели, нас продолжали преследовать.

– Король – Птенчику, как слышишь меня, – попытался я связаться с вертолетом. Ответили почти сразу.

– Птенчик – Королю, принимаю чисто и громко.

– Готовьтесь. По сигналу раздувайте пары. Как принял, Птенчик?

– Птенчик – принял. По сигналу раздуваем пары.

Я прислушался, шум моторов отставал. Ушли.

– Герда, что с плечом?

– Выбила. Ерунда, но стрелять не могу, и вправлять надо.