Вкус крови

3




В пустом коридоре перед каждой дверью стояло по паре обуви. Среди них были кроссовки на толстой резиновой подошве, какие-то грубые коричневые башмаки, порванные сбоку, и пара высоких ботинок «Доктор Мартенс»[12]. В самом конце коридора виднелись непромокаемые ботинки Эдди Кемпа, которые плавали в двух лужах, образовавшихся от растаявшего снега. Из динамиков негромко звучали «Времена года» в исполнении Найджела Кеннеди[13].

– Он просил вызвать ему врача? – спросил Бен Купер.

– Врача? – Сержант в блоке предварительного заключения нахмурился и внимательно просмотрел бумаги. – Нет. Все, о чем он просил, – это положить ему два кусочка сахара в чай, когда тот будет готов.

– Дайте ему возможность попросить. Так, на всякий случай, сержант.

Коллега Бена ростом был гораздо выше шести футов. В нем была заметна усталость, которая, как знал Купер, появлялась у всех сотрудников блока после нескольких месяцев работы с задержанными. Им слишком часто приходилось сталкиваться с темной стороной жизни. Слишком многие из их клиентов появлялись и исчезали перед их глазами с завидным постоянством.

– А почему? Он что, считает, что с ним что-то не в порядке? – поинтересовался дежурный. – Кроме того, что у него начисто отсутствует обоняние?

– Да уж, он немного переспел, правда? – усмехнулся Бен.

– Переспел? Сгнил – вот первое, что приходит мне в голову.

От Эдди Кемпа исходила странная, прогорклая вонь. И это было не его дыхание, а запах его тела, который сочился прямо из пор. Казалось, что этот «аромат» завихряется вокруг его фигуры, когда Эдвард двигался, и только его одежда не позволяла вони уничтожить все живое в радиусе двадцати футов от него. Когда с него сняли пальто и душегрейку, краска на стенах чуть ли не начала отваливаться кусками.

Полицейским пришлось как можно быстрее упаковать верхнюю одежду Кемпа в герметические мешки и заставить дежурного констебля обработать помещение дезинфектантами. На женской стороне блока находились трое задержанных, и скоро они опять начнут жаловаться. Купер подумал, что эту вонь он будет ощущать весь день, так же как и отмороженную ногу.

– Надеюсь, что его скоро заберут на допрос, – заметил сержант. – А то одна из наших проституток внимательно изучает Закон о правах человека. Не удивлюсь, если там окажется статья об ущемлении прав заключенных путем лишения их доступа к свежему воздуху.

– Не знаю, кто его будет допрашивать, но надеюсь, что не я, – сказал Купер. – Мне вообще кажется, что на свободе у него остались сообщники. Уверен, что трое его дружков были в кафе. Просто он единственный, кого опознали свидетели.

– Простые граждане не могут брать исполнение закона в свои руки, – заметил его собеседник таким голосом, как будто зачитывал отрывок из приказа.

Накануне поздно вечером двое молодых людей с серьезными ранениями были обнаружены бредущими по дороге в Андербэнке, компактном жилом округе, который поднимался вверх по холму от одного из главных туристических районов города. И хотя эти двое были жестоко избиты, они так и не смогли объяснить, что послужило причиной нападения.

А наутро у полиции возникли проблемы с опознанием нападавших. Большинство жителей утверждали, что ничего не видели, и только одна супружеская пара, которая выглянула из окон спальни на шум драки, сообщила, что узнала Эдди Кемпа, который раньше мыл им окна. Все в городе знали Эдди – Купер на себе испытал недостатки такой популярности и поэтому немного ему симпатизировал.

– Кстати, я проверил имена пострадавших, – сообщил он дежурному. – Они ваши постоянные посетители, сержант. Торговцы героином в жилом массиве Девоншир.

Если верить Найджелу Кеннеди, в коридорах блока заканчивалась весна[14].

– Не могу понять, почему о происшествии сообщили как о нападении на расовой почве, – добавил Бен. – Один из них действительно азиат, но второй-то – белый.

– Так делается по умолчанию, – предположил сержант. – Все стараются на всякий случай прикрыть свою задницу. Это все из-за жителей приюта для беженцев…

Не так давно несколько беженцев были направлены в Дербишир и сейчас проживали на территории летнего кемпинга в Идендейле. До недавнего времени многие жители города никогда не видели представителей различных этнических групп, если только они не были хозяевами ресторанов или кафе, как, например, Сонни Патель. Или если не были туристами, но тогда их можно было не принимать в расчет. Неожиданное появление иранцев, курдов, арабов и сомалийцев, которые этой зимой стали толпиться на автобусных остановках, произвело в городе эффект бочки с гербицидом, выброшенной в пруд. Тот, кто это сделал, теперь мог наблюдать, как население пруда кипит и булькает от возмущения. Впервые в окне пустующего магазина в Фаргейте появился знак Национального фронта[15] и начались разговоры о том, что Британская национальная партия[16] вербует своих сторонников в одном из пабов рядом с Честерфилдом.

– Ваш задержанный – шутник, – заметил сержант. – Назвался Гомером Симпсоном[17].

– Приношу вам свои извинения.

– Да бросьте вы! Вы удивитесь, когда узнаете, сколько у нас тут Гомеров Симпсонов. Иногда мне кажется, что они проводят в нашем городе ежегодную конвенцию. В старину все, естественно, называли себя Микки Маусами. Но сейчас это имя вышло из моды среди завсегдатаев блоков предварительного заключения. В любом случае я объяснил, что обязан зарегистрировать его в книге посетителей, иначе утром он не получит свой чай.

– Мне кажется, что все это может здорово достать.

– Для меня это как с гуся вода, сынок. Как там написано в правилах? «Бесполезные и глупые замечания должны пропускаться мимо ушей». И это здорово помогает, особенно когда некоторые инспекторы, которые еще не выросли из пеленок, пытаются мной руководить. Им всегда можно сказать: «Почитайте правила, мэм».

– А кстати, для чего здесь играет музыка? – поинтересовался Купер.

– А от нее клиенты расслабляются, – ответил сержант, и Бену послышалась в его словах попытка оправдаться.

– Неужели?

– Так мне объяснили.

Сержант замолчал, и какое-то время они молча слушали Вивальди. Кеннеди как раз перешел к «Лету».

– Это идея инспектора, – пояснил дежурный.

– Ах вот как, – кивнул Купер. – Она что, опять была на курсах?

– Опять? Да она из них не вылезает! Назовите хоть одну неделю, когда она не учится. На этот раз курс назывался «Проведение аудита социально-психологической обстановки среди вверенного вам персонала». Что, черт возьми, это должно обозначать на нормальном языке? Попомните мои слова, скоро мы начнем развешивать здесь зеркала и расставлять пальмы в кадушках. А потом начнем переносить двери и двигать мебель, чтобы облегчить поток энергии или что-то в этом роде.


– Фэншуй[18], – подсказал Купер.

– Простите?

– Это называется фэншуй.

– А мне уже показалось, что вы простудились, стоя под снегом, и теперь чихаете, – признался сержант.

– Он влияет на поток энергии, – пояснил Бен. – Китайская штука.

– Ну конечно, – кивнул его коллега, тупо посмотрев на него. – Как же я сам не догадался…

Он был слишком высок ростом для стойки, за которой работал, поэтому ему приходилось неловко нагибаться, чтобы сделать запись в книге задержанных. Если комиссия по безопасности и охране здоровья не проведет здесь оценку безопасности рабочих мест, то через пару лет, когда сержант будет передвигаться, как Квазимодо[19], Управлению придется выплачивать ему денежную компенсацию. Правда, к тому времени у него в ушах будут назойливо звучать звуки скрипки Найджела Кеннеди, а не колокола собора Парижской Богоматери.

Купер почувствовал, как в кармане у него завибрировал пейджер. За последние полчаса это было уже пятое сообщение. Они стали заваливать его информацией о других происшествиях, еще когда он конвоировал задержанного по засыпанным снегом улицам Идендейла.

– Все эти новые выкрутасы… Какой от них прок? – продолжал сержант. – Иногда у меня не хватает времени вздохнуть свободно. Настоящий сумасшедший дом, и я говорю не только о клиентах.

Из двери за спиной сержанта вышел дежурный констебль и протянул Бену записку:

«Констебль Купер, немедленно явитесь к сержанту Фрай. Срочно».

Детектив с неохотой отказался от плана, который вынашивал последние полчаса. Он надеялся, что сможет поменять мокрые носки на сухие, а потом обыскать стол Гэвина Марфина в поисках еды.

– Кстати, я вам сейчас ничего не говорил, – заметил сержант. – Я просто обожаю свою нынешнюю работу, правда.





***


Когда пассажиры, прибывшие рейсом 840 компании «Эйр Канада», добрались до выхода из терминала № 1, их уже ждал там высокий светловолосый мужчина с бородой. Он за руку поздоровался с подошедшей к нему женщиной, но у них у обоих было такое выражение лица, как будто они сожалеют, что вокруг них так много людей. Услышав его сильный местный акцент, Элисон Моррисси улыбнулась, как будто только теперь поняла, что добралась до Англии.

– Вы все-таки приехали, – произнесла она.

– Не мог позволить вам прилететь и не увидеть рядом ни одного знакомого лица, – ответил встречающий.

– Очень мило с вашей стороны.

На какое-то время они замолчали. Толпа пассажиров обтекала Элисон с двух сторон, а она стояла и смотрела на незнакомые названия магазинов в аэропорту: «WHSmith»[20], «Virgin»[21], «Boots the Chemist»[22]. На мгновение эта женщина превратилась в девочку-школьницу, которая, склонив голову, внимательно прислушивается к объявлениям по радио.

– Нам придется прогуляться до парковки, – сказал мужчина, не спуская с нее глаз. – С вами всё в порядке? Вы очень бледная.

– Нет-нет, все нормально.

Бородач погрузил багаж на тележку и стал толкать ее к выходу. Моррисси нагнулась, чтобы растереть ноги, хотя она и так повторяла эту процедуру, как молитву, все время, пока они летели над Атлантическим океаном.

– Погода стоит не очень хорошая, – пояснил мужчина, – хотя полагаю, что в Канаде вы привыкли к снегу.

– Фрэнк, я живу в пригороде Торонто. И в радиусе сотен миль там нет ни медведей гризли, ни дровосеков[23].

Было видно, что Элисон немного не в своей тарелке и слегка дезориентирована. Но она сильно встряхнулась и вновь стала уверенной в себе дамой двадцати пяти лет.

– Встреча с местной полицией назначена? – спросила она.

– Конечно. Не беспокойтесь, все организовано.

– Извините, Фрэнк. Просто неожиданно пришло в голову. Это ведь больше чем поездка в чужую страну, – для меня это путешествие в прошлое.

– Я все понимаю.

– Причем в опасное прошлое. Я ощущаю себя на границе враждебной территории.

– Только не ищите врагов за каждым углом, – посоветовал бородач.

– Не буду.

Выйдя из аэропорта, Элисон Моррисси взглянула на серое небо и провела рукой по лбу.

– Вы правы, – сказала она. – Этот трансатлантический перелет меня доконал. Наверное, время завтрака здесь уже прошло?

– Сейчас уже наступает время ланча. Если хотите, мы можем найти где поесть прямо в аэропорту.