Война ночных охотников

Нахмурившись, Алексей глянул на свою грудь, на белые шрамы. Не набухли? Не проступила ли кровь?

Министерство. Русалка. Охотник на крыс. Гриша… Гриша, сукин сын, хранитель чертовых тайн, запутавшийся в собственных интригах. Тролли. Подвал…

Тяжело дыша, Кобылин медленно попытался воскресить в памяти дальнейшие события. Прикоснулся к ним аккуратно, бережно, с болезненным интересом, как пробуют языком нарывающий зуб, пытаясь определить – насколько все плохо?

Подземелье. Паук. Проклятая бессмертная тварь, которая, по уверениям подземников, могла уничтожить весь город. Драка на кухне. Боль. Отчаянье. Отрицание поражения. Боль в груди. Смерть.

Задыхаясь, Алексей опустил взгляд, провел пальцами по коже. Нет. Кольнуло в под ребрами, но – нет. Все в порядке. Крови нет, раны не открылись. Пока? Или дело не в этом?

Ладно.

Алексей хлопнул в ладоши, потер руки друг о друга, снова уперся в раковину, впился взглядом в свое отраженье в мутном от пара стекле. Весь напряжен, мышцы вздулись – словно лыжник на старте.

Он умер. Это Кобылин помнил совершенно точно. Что случилось потом? Там была девчонка. Та самая, которая встречалась ему и раньше. О, ее он тоже помнил. Все предыдущие встречи. Но не эту. Они о чем-то договорились. Что-то произошло. Что? Бессмертная тварь умерла, а покойник встал на ноги. И пошел к выходу.

Боль тугим кольцом стянула голову, кольнула виски. В затылок ткнулся тупой лом – пока не сильно, просто намекая на неприятности. Сопя и отдуваясь, Кобылин бросил взгляд на шрамы. Чисто.

Дальше. Все как в тумане. Он, определенно, охотился. На самых разных тварей, облика которых не помнил. Умирал. Поднимался. Охотился. Умирал. И поднимался. Он выполнял задания. Да. И с каждой смертью, с каждым возвращением из-за грани, он словно истончался. Оставлял на той стороне часть себя, постепенно теряя собственную волю. И память.

Похолодев, Кобылин рванулся вперед, чуть не ткнулся носом в зеркало, пытаясь прожечь взглядом собственное отражение. Он вдруг понял, что именно не давало ему покоя. Память. Он начал терять память давно. Пуля Йована, выпущенная из снайперской винтовки, лишь поставила точку. Память исчезла не сразу, не вдруг. Все началось почти год назад, когда он начал постепенно превращаться в новое существо, бывшее когда-то охотником Кобылиным. Алексей вспомнил, что до последнего цеплялся за свою личность, не желая сдаваться силе, жившей в его теле.

Сходя с ума, отчаявшись, бывший охотник твердил про себя то, что хотел запомнить. Повторял вслух снова и снова то, за что можно схватиться как за спасательный круг и не кануть в черное беспамятство. Сотню, тысячу, миллион раз, самое яркое, самое важное, самое драгоценное…

Линда.

Губы Кобылина шевельнулись. Глаза остекленели, превращаясь в хрусталь, сквозь который проглядывала темнота, скрывавшаяся на той стороне. Боль бесилась в затылке, до вспышек в глазах, до хруста костей.

Он нырнул в глубины памяти, бросившись в них как в омут, с головой, с разгона, разметав клочья воспоминаний как груду опавших листьев, не обращая внимания на боль и голоса за спиной.

Ведьма.

Алексей попытался припомнить их встречу. Да, что-то такое было в зале с картинами. Ее лицо… Кобылин никак не мог увидеть ее лицо. На ум сразу приходила картинка из недавнего видео – усталая, почти изможденная женщина с набухшими веками, выглядевшая так, словно только что перенесла тяжелую болезнь. Это сейчас. А тогда? Какой она была, когда они встретились?

Шипя от боли, охотник вцепился пальцами в края раковины, да так, что керамика захрустела, покрываясь сетью трещин. Нет. Ускользает. Они были вместе. Объятья. Переспали? Да. Он вытащил ее из горящего дома. Потом… Потом она позвонила и, кажется, назвала адрес базы троллей.

Замычав от нестерпимой боли, Кобылин наклонился над раковиной и ткнулся лбом в зеркало. Нет. Тяжело. Как она выглядела тогда? Почему он так цепляется за это имя?

Расслабившись, Кобылин поднял голову, глянул на свое отражение. Взъерошенные волосы, косая ухмылка, злой упрямый взгляд.

-Я должен найти ее, - сказал Кобылин сам себе, но его губы не шевельнулись. – Линда.

Это последний кусочек головоломки. Недостающая часть мозаики. Краеугольный камень. Он должен найти эту ведьму. Встать лицом к лицу. Тогда, быть может, память вернется к нему окончательно. Откроются все скрытые детали, прячущиеся сейчас в тумане. Теряя свою жизнь, свою личность, он твердил ее имя – как пароль, как компьютерный код, программируя сам себя… На что? Он делал этот в то время, о котором почти ничего не помнил сейчас. Нужно потянуть за эту ниточку. Тогда, возможно, распутается весь клубочек?

Алексей разжал пальцы, отпустил треснувшие края раковины, отодвинулся от зеркала. Снова взглянул на себя. Некоторые шрамы набухли, а вот крови не видно. Голова раскалывалась от боли, но она уже отступала, мягкими волнами, растворяясь в тепле ванной комнаты. Вот, значит, как. Значит, это воспоминания о том, кем он был и что он делал – опасны. А его собственные приносят лишь головную боль, словно кто-то с той стороны все еще пытается пробраться в его сознание.

Кобылин вскинул руку, коснулся шрама на голове, дернул уголком рта. Проклятая пуля, какой бы волшебной она ни была, сделала свое дело. Она убила того, в кого он превращался. Ладно, не убила, сильно покалечила. Дав возможность охотнику Кобылину, постепенно растворявшемуся в небытии, снова вынырнуть наружу. Что сделала эта пуля? Какие связи нарушила? Почему девчонка-смерть, явно что-то сделавшая с ним, больше не показывается? И что за тварь схватила ее тогда, на крыльце, прямо в языках пламени? Вопросы. На которые нужно получить ответы. Но не сейчас.

-Линда, - твердо произнес Кобылин и оттолкнулся от раковины.

Развернувшись, он распахнул дверь и, натягивая подхваченную с вешалки оливковую майку, цветом напоминавшую военную форму, выбрался в коридор. Из большой комнаты доносились громкие голоса, но Кобылин свернул на кухню.

Шлепая босыми ногами по плитке, он подошел к столу. Нашел старую кружку в шкафу. Выдул из нее пыль, налил кипятка из горячего еще чайника. Бросил в него пакет чая из коробки, стоявшей на столе. И, дожидаясь, пока он заварится, выглянул в окно.

Там, внизу, у подъезда, торчали две черные машины с мигалками и броневик банка. Чуть дальше притаилась патрульная полицейская машина, увязавшаяся за ними по дороге сюда, в маленькую недостроенную квартирку, ставшую на время, штабом охотников. Полицейских остановил Рыжий, успевший позвонить то ли коллегам, то ли покровителям – и даже подрядил их дежурить, отпугивая потенциальных любопытных участковых.

Вытащив пакетик заварки, Кобылин бросил его в раковину, попробовал чай. Горячий. Хорошо. Алексей посмотрел на свои босые ноги, на мокрые треники. На майку, обтягивающую плоский живот и оставлявшей обнаженными жилистые плечи, покрытые сетью шрамов. Нужно быть убедительным. Невозмутимым. Расслабленным и полностью уверенным в своих силах. Босой человек в майке с чашкой чая в руках может быть чертовски убедителен.

-Сойдет, - вслух решил Кобылин.

И, прихлебывая на ходу из чашки, он пошлепал босиком в гостиную. Туда, где сейчас решалась судьба города.



***



В гостиной, из которой Алексей не так давно отправился на охоту за Скадарским, было людно.

За маленьким пластиковым столом, сдвинутым к окну, сидели Александр и Гриша. Между ними, на столешнице, торчал раскрытый ноубтук, а на экране виднелся бледный тощий тип, походивший на вампира-альбиноса. Рыжий и Борода вяло переругивались, припоминая старые обиды – было ясно, что спор пошел на второй, а то и на третий круг, и пока припомнили еще не все.

У дальней стены стоял простенький диван. На нем, прислушиваясь к разговору, устроились Петр и Лена. Молодой охотник, мрачный, в грязной куртке, сидел вполоборота, прижимая скомканное полотенце к порезанному уху. Второй рукой он сжимал ладонь Ленки – основательно помятой, уставшей, но так и рвущейся вмешаться в разговор. Веры не было видно, но Кобылин знал – сейчас она в спальне. Причитает над развалившимся на кровати Вадимом. Бывшему проводнику снова крепко досталось, хотя больше его тяготили старые раны, полученные в прошлом бою. Алексею порой казалось, что Вадим является громоотводом их компании, принимая на себя все серьезные синяки и шишки и отводя тем беду от остальных. Ну, если не принимать во внимание одного дохлого но очень энергичного охотника.

Кобылин нахмурился, припоминая беседу с Гришей, состоявшуюся, когда он, полуживой, едва очнувшийся, собирался в ванную. Белобрысый оборотень увез раненного Казака в особую больницу, где врачи, по сути, были ближе к ветеринарам. Пара охотников, переживших нападение, по словам Григория, еще у банка погрузили в машину тела павших и уехали, получив новое задание. Треша на улице, прямо от подъезда дома утащили в подвал двое неразговорчивых подземников. Это Кобылин видел уже сам. Судя по обрывочному шипению, они были жутко недовольны поведением своего родича, но собирались поставить его на ноги, прежде чем задать ему трепку за самовольство. Дарья исчезла сразу после их разговора, как раз тогда, когда Кобылин отрубился. Собственно, в машине он очнулся под вопли Григория, обнаружившего, что в очередной раз потерял предсказательницу. Борода был в ярости, но Алексей уловил, что он искренне переживает за девчонку. Но она, похоже, за прошедший год, подросла и теперь решала самостоятельно, как, когда и с кем будет контактировать.


В целом, вся компания была в сборе, все нужные лица присутствовали, так что Кобылин решил не тянуть.

Он медленно, с ленцой, прошлепал на середину комнаты. В трениках, в майке, с розовой чашкой в руках. В комнате воцарилась тишина. Кобылин очутился в перекрестье внимательных взглядов. Гриша смотрел мрачно, Саня – с усталостью, Петр – с подозрением, а Ленка с тревогой.

Кобылин шумно отхлебнул из чашки, подошел к окну, бросил взгляд на улицу, где солнце постепенно опускалось к городским крышам.

-Чего примолкли? – спросил Алексей и резко обернулся. – Наговорились?

-Ты как? – тут же выпалила Лена, подавшись вперед.

Петр мазнул по Кобылину хмурым взглядом, но тот ответил ему лучезарной улыбкой.

-Лучше всех, - сказал он, подтягивая к столу еще один пластиковый стул.

Присев на скрипнувший стул, он уставился в ноутбук, очутившегося прямо перед ним.

-Это что еще за упырь? – тяжело осведомился Кобылин, прожигая взглядом альбиноса, маячившегося на экране.

-Я позже перезвоню, - нервно отозвался тот и изображение пропало.

-Ну, ну, - буркнул Гриша. – Вижу, ты пришел в себя.

Рыжий сдавленно крякнул, смерил Кобылин долгим взглядом.

-Вот зараза, - выдохнул он. – Я же сам видел, как ты горел. Своими глазами…

Кобылин дернул плечом и снова отхлебнул из кружки.

-Проехали, - объявил он. – Надо двигаться дальше.

-Во! – оживился Борода. – Вникай, Саня. Устами младенца…

-Да пошел ты, - отрезал оборотень. – Ты со своими проектами витаешь в облаках, а время уходит!

-О чем речь? – спокойно осведомился Кобылин.

-Пытаемся решить, как нам дальше жить, - вздохнул Борода. – Как подобрать остатки разбитого ночного горшка и слепить из них хрустальную вазу.

-Юмористы, - мрачно отозвался Саня. – А у меня на трубе сотня сброшенных звонков. И вам даже не надо знать, от кого.

-Ты тут своим начальством не козыряй, - бросил Борода. – Знаем мы вас, как облупленных. Твои начальнички сейчас жрут друг друга, выясняя, кто успел продаться Скадарскому, а кто только собирался.

-Да я…

-Ша, - бросил Кобылин и с грохотом поставил чашку на стол. – В чем проблема?

-Я собираюсь восстановить подобие порядка в этом разрушенном городе, - быстро сказал Борода. – Собрать остатки охотников, сколотить команду, вернуться к полноценной работе.

-В первую очередь заняться выполкой сорняков оставшихся от Скадарского, - буркнул рыжий. – Надо срочно додавить гадину, пока она не отрастила новую голову и не ударила в спину. И твои люди, Гриша, если ты хочешь потом получить поддержку, должны в этом участвовать. Нам необходимо найти Скадарского!

Борода открыл рот, но не успел ничего сказать – оборотень резко обернулся к Кобылину и ткнул в него окровавленным пальцем.

-Ты! – буркнул он. – Ты мне обещал, что пойдешь за Скадарским. Пойдешь?

Кобылин задумчиво отхлебнул из чашки, внимательно осмотрел палец оборотня. Руку ему замотали, как могли, но кровь еще проступала даже сквозь бинты. Его раной тоже нужно было заниматься серьезно, в отдельной, очень специфической клинике.

-Вот что, рыжий – уже тише сказал Кобылин. – Мне нужны документы. На выезд из страны. Сделай мне загранпаспорт. К вечеру.

-Чего? – поразился оборотень. – Я тебе что, паспортный стол? Соображаешь, о чем просишь? Нафига тебе вообще загранпаспорт?

-Поеду за Скадарским, - отрезал Кобылин. – Ты же этого хотел?

-Это куда? – язвительно осведомился Саня. – С чего ты взял, что он…

-Ты позвони своим абрекам, - перебил его Кобылин. – Уверен, они сейчас пляшут у телефона, пытаясь дозвониться до тебя, чтобы сообщить – этот фраер слинял из страны. И уже, скорее всего, заходит на посадку в одном из аэропортов Балкан.

-Да щас, - мрачно произнес Рыжий. – Ты в волшебном шаре это увидел?

-Мы разгромили его отряд, - начал перечислять Кобылин, загибая пальцы, - лишили опорной точки в стране. Нанесли моральное и физическое поражение, ликвидировали его самый ценный актив. Пустили по миру в одних драных портках. Он вернется на базу. Туда, где у него есть свежие силы и защита, туда, где он не гость, а хозяин.

-Допустим, - сдержанно отозвался Рыжий. – И как ты его найдешь, там, на Балканах?

-Он будет ждать меня, - серьезно отозвался Кобылин. – Этот хмырь не глупей тебя. Он знает, что я пойду за ним, и что вы меня не удержите. Он будет ждать, собрав все силы.