Война ночных охотников

-Да, я слышал, вы большой шутник, Алексей, - медленно произнес Никодим Валерьянович. – Дела мы уладим. Но у меня к вам один вопрос. Личный. Я задам его с уважением. Пожалуйста, ответьте на него без шуток. Это действительно важно.

Кобылин насторожился, но удержал на языке язвительный ответ. Оборотень и, правда, был серьезен. К тому же это начальник Сани. А лохматик, как-никак, Веркин брат, и лишние проблемы с руководством ему не нужны. Тем более, что, возможно, с этим хмырем придется еще работать. Потом.

-Я вас слушаю, - мягко произнес Алексей, убирая маску непризнанного гения. – Но извольте быть кратким. Сейчас даже лишняя минута может иметь огромное значение.

В глазах оборотня снова полыхнула искра – когда он пытался решить, что является маской – предыдущее хамство или нынешняя учтивость. Наконец, Никодим Валерьянович махнул рукой на размышленья и подался вперед.

-Я хочу узнать только одно, - шепотом произнес он. – Чего вы сами хотите, Алексей? Вы. Сами.

Охотник ответил тяжелым взглядом, пытаясь в свою очередь разгадать ход оборотня. Подколка? Шутка? Нет, на вид серьезен. Напряжен. Ждет ответа – на самом деле. И даже волнуется, вон, как псиной потянуло.

-Я хочу одного, - твердо ответил Кобылин. – Найти свою женщину и дать в морду тому дебилу, который додумался ее украсть. Я это сделаю, так или иначе.

-А дальше? – жадно спросил оборотень. – Потом?

-Серьезно? – мрачно осведомился Кобылин. – Это вопрос? Дальше я собираюсь вернуться домой, жить поживать добра наживать.

-А охотники? Новый орден Бороды? Вы поддержите их организацию? Планируете принимать личное участие в формировании новых договоров?

-Никодим, - веско уронил Кобылин. – Я не знаю, что со мной будет через час. У вас слишком много вопросов. Я дам вам один ответ – краткий и точный. Можете обдумать его на досуге, но ничего более внятного вам от меня не услышать.

Оборотень чуть отодвинулся, глянул на Алексея с интересом, даже приподнял бровь. Он явно не ожидал такого ответа.

-Я – охотник, - сказал Кобылин. – Посмотрите мое досье и сделайте выводы.

-Но вы…

-Я – охотник.

-Изменение баланса…

-Меня не волнует баланс сил и ваши организации. Живите, как жили. Но помните - когда твари из кошмаров выползают на улицы и преследуют людей, когда страх останавливает человеческое сердце раньше, чем удар когтей – появляюсь я. Тот, кто становится кошмаром для чудовищ. Тот, кто однажды ухватит за хвост выползающую из-под детской кровати тварь и затащит ее обратно в темноту. Я тот, кто похлопает сзади по плечу вампира, сидящего в засаде. Я тот, кто сожрет с костями серого волка, устроившего лежку в кровати больной бабушки. Я тот, чьим именем будут пугать безымянный черный ужас, таящийся в центре мертвого леса. И эта тварь будет рыдать от страха в своей берлоге из человеческих костей, зная, что я где-то поблизости. Я – охотник.

Оборотень отодвинулся, согнутым пальцем потянул в сторону воротник белой рубашки, словно она вдруг стала ему мала. Его лицо осунулось, щеки запали, а руки заметно тряслись. Кобылин знал – сейчас его зрачки напоминают хрустальные шары, сквозь которые видна бездна. Та самая, из которой смотрят тысячи жадных, голодных, глаз.

Алексей милосердно отвел взгляд, посмотрел на табло с расписанием вылетов. Когда он обернулся, оборотень уже пришел в себя. Он снова был собран, деловит и походил на бульдога, как никогда раньше.

-Хорошо, - выдохнул Никодим Валерьянович и медленно поднялся из кресла. – Кажется, я вас понял, Алексей. Ну что ж…

Запустив руку за отворот плаща, оборотень достал длинный конверт из прозрачного пластика, набитый разноцветными бумагами.

-Вот, - сказал он, протягивая его Кобылину. – Паспорта. Внутренний и зарубежный. Билет туда и талон авиакомпании с открытой датой обратно. Виза вам не потребуется. Вылет через час, регистрация уже идет.

Кобылин медленно принял конверт, открыл его, бросил взгляд на документы. Кажется, все в порядке.

-Спасибо, - искренне поблагодарил Алексей, тоже поднимаясь из кресла. – Я действительно признателен вам за оказанную помощь.

Он первым протянул руку. Оборотень уставился на ладонь охотника и на секунду в его глазах полыхнул ужас, словно он увидел призрачную косу жнеца. Но через долю секунды опытный чиновник взял в нем верх и Никодим Валерьянович протянул свою. Его рукопожатие было крепким, уверенным. Профессиональным.

-Ладно, - сказал оборотень, расправляя плечи. – Я желаю вам удачи, Алексей. В данном случае наши цели совпадают, так что поверьте, мое пожелание абсолютно искреннее. Пожалуйста, дайте им знать – всем там, на той стороне, - что у нас здесь водится собственный кошмар, которым они будут пугать своих местных чудовищ.

-Мы мирные люди, но наш бронепоезд… - пробормотал Кобылин. – Ладно. Познакомлюсь с ними поближе, а там как пойдет.

-Хорошей дороги, - мягко сказал Никодим Валерьянович и развернулся.

Потом замер, бросил на охотника острый взгляд. В его глазах тлел игривый огонек.

-Когда мне сказали, что вы любите пошутить, - сказал оборотень, – я решил, что вы оцените мою шутку. Ни пуха, ни пера.

-К черту, - автоматически отозвался Кобылин, но оборотень уже быстрым шагом двинулся к выходу из зала.

Алексей забросил сумку на плечо, глянул на табло вылетов. Раскрыл конверт, нашарил билет, сравнил номера рейсов. Потом обернулся к менеджеру с дипломатом храпевшему в соседнем кресле. Пнул его в щиколотку, а когда тот распахнул глаза, бросил:

-Чего разлегся? Беги за боссом, а то без тебя уедут.

Аккуратный мальчик в черном костюме, от которого ощутимо несло псиной, удивленно вскинул брови, открыл было рот, но потом наткнулся на жесткий взгляд охотника. Стиснув зубы, он деловито поднялся на ноги, прижал к себе дипломат, коротко кивнул и зашагал прочь. К выходу из зала. По следам своего начальства.

Кобылин глянул ему вслед, покачал головой. Ну, в самом деле, как дети малые. Все бы им в шпионов играть. Вздохнув, он зашагал к зоне посадке. На ходу достал загранпаспорт, пролистал его, чтобы запомнить данные и вдруг остановился, словно наткнулся на стену.

-Фома Киняев? – простонал он. – Да вы, уроды, прикалываетесь, что ли?

Обернувшись, он бросил злой взгляд в набитый пассажирами зал, но оборотня давно и след простыл.


Ругнувшись, Кобылин сунул паспорт в нагрудный карман и пошел мимо стоек регистрации, сердито хмуря брови на ходу. Ай да Никодим. Уел хама охотника, дал на сдачу больше, чем получил. Оставалось только надеяться, что эта дурацкая шутка не выйдет ему боком. Потому что если его тормознут на границе, то он же вернется. И тогда кое-кому придется сожрать этот паспорт. Без соли. И при этом громко благодарить за то, что паспорт попадает в организм положенным путем, а не с заднего хода.



***



Войдя в темный зал, Лена медленно прошла в центр, озираясь по сторонам. Лампочка, вспыхнувшая под низким бетонным потолком, едва заметно качалась на шнуре, разбрасывая по бывшему штабу охотников желтые блики. Лена, осторожно шагая по грязному полу, вернулась к темному проему входа. Вот здесь лежал Вадим. Рядом пятна от высохших луж крови, а на стене выбоины от пуль. Здесь ее сбили с ног, скрутили, бросили на пол. А там, чуть правее, лежала Верка.

Сжимая и разжимая длинные пальцы, охотница взглянула в центр зала. Там, на полу, валялся хлипкий теннисный стол с отломанными ножками. Распростертый на полу, треснутый, с отломанным краем, он напоминал раздавленную зеленую бабочку. На нем лежал Кобылин, когда все началось. Но теперь тут пусто. Тел нет – их давно забрали. Своих унесли нападавшие, погибших охотников утащили менты, науськанные Тамбовцевым. Близнецы. Новичок. Дежурный – Василий. Надо бы узнать, что случилось с ними. Может, Саня в курсе?

Прикусив нижнюю губу, Лена двинулась в дальний угол – к столам. В них, конечно, было пусто. Ни ноутбуков, ни телефонов. Чайника нет. И удлинителя. Даже копеечных настольных ламп не осталось. Ящики вывернуты, брошены на пол, рядом веером расстилаются бумажные листы с распечатками карт города. Старые газеты, обрывки с заметками от руки. Все истоптано грязными ботинками, оставившими на бумагах засохшие разводы.

Обернувшись, Лена подошла к дивану. Обшивка распорота, рядом валяются окурки и пустые жестяные банки. На месте крохотного холодильника лишь светлое пятно на полу. Все, что было крохами прежней жизни охотников - разломано, растерзано, разрушено. Уничтожено.

Повернувшись, охотница тяжело опустилась на диван, уперла локти в колени и спрятала лицо в ладонях.

Это была временная база, одно из множества убежищ, и все-таки. Здесь они провели столько времени, что это место на время стало домом. Частью ее жизнью. Такой же разрушенной и разломанной. Возможно там, в лабиринте подвала, уцелел тайник с оружием. Надо проверить. Надо заставить себя встать, пойти в подвал, свернуть на втором повороте и попробовать открыть чертову дверь. Но сил не было. Надо.

-Надо было ехать, - глухо сказала Лена. – Надо было все бросить и ехать с ним.

Застонав, она сжала пальцы, массируя виски. Кобылин вернулся. Это был он. Немного изменившийся, наполненный болью и печалью, постаревший лет на сто. Но это был он. Но его взгляд… Нет, все равно ничего бы не вышло. Он никогда не был таким, каким она его себе представляла. Да, он был героем. Безусловно. Верным. Надежным. Стремительным, убийственным и беспощадным. Он был окончательно и бесповоротно влюбленным в собственную великую миссию чурбаном, чьи глаза стекленели при каждом подозрительном шорохе. Ему подошел бы белый плащ. И белые доспехи. Гремя ими, Кобылин срывался бы с постели прямо посреди ночи. И убегал бы в темноту, блестя остекленевшими глазами.

-Все равно бы ничего не вышло, - сказала Ленка сама себе и шмыгнула носом.

Достав из кармана куртки резинку, она вскинула руки и принялась укладывать длинные волосы в хвост. Она теперь тоже далеко не та девочка, которая ночами веселилась с подружкой, открывая жутковатую и притягательную изнанку города. Теперь и она повидала и клыки, и когти, и выпущенные кишки. Может теперь сама выстрелить навскидку в темноту, может полоснуть клинком по горлу, даже не задумавшись – права или нет. И теперь тоже вздрагивает при каждом подозрительном шорохе. А быть может, и ее глаза теперь стекленеют, когда она слышит телефонный звонок.

Лена вытащила из кармана старенький мобильник, выданный ей Бородой. Телефон был отключен. Гриша велел включить его, когда будет готова.

Лена задумчиво ковырнула обломанным ногтем кнопку питания. Затаила дыхание.

-Надо было ехать, - снова сказала она и туже сунула руку за отворот куртки, нашаривая пистолет.

Тихие шаги, пришедшие из темноты, были легкими, но уверенными. Охотница успела достать оружие, а потом спрятала его. Она знала, кто идет.

В черном проеме появился Петр. Пригнувшись, он нырнул в комнату, медленно прошел в центр, озираясь по сторонам, присвистнул.

-Ну и разгром! - сказал он. – Прям логово тролля.

Лена тяжело вздохнула. Петька. Теплый и родной. Такой мягкий, всегда готовый поддержать, подхватить под руку. Он был ее отдушиной, ее чистым источником, в который она нырнула, убегая от кровавых ночей. И чем это кончилось? Вон, стоит, раздвинув плечи, и прикрывает локтем ствол, спрятанный за поясом. Мочки уха не хватает, под глазом синяк. Глаза блестят – от линз, которые он, дурак, не снимал уже больше суток. Посадит зрение. А все туда же. Смотрит орлом. Вот голову повернул – быстро, но плавно, как хищная птица, заметившая потенциальную жертву. Еще полгодика и его глаза тоже приобретут остекленевший вид. И вовсе не от контактных линз. Может, это с ней самой что-то не так? Может, это она на них так влияет?

-Петь, - позвала Лена. – Птица… Ты линзы когда последний раз менял?

Охотник виновато улыбнулся, махнул рукой – ерунда. Улыбка у него была настоящая. Живая. Одна на все случаи жизни. Такая, от которой и самой хотелось улыбнуться.

-Петька, - устало выдохнула Лена, поднимаясь с дивана. – Ну что ты как маленький, в самом деле…

-Идем! – перебил он.

Подступив ближе, Петр схватил ее за руку и потянул за собой, - пылко, настойчиво, как ребенок, которому хотелось похвастаться новой игрушкой. – Давай, давай, идем! Ты просто офигеешь!

Ленка мысленно застонала. Но кучерявый Петр улыбался искренне и так ярко, что у нее просто не было сил злиться. Невольно улыбнувшись, охотница уступила и тронулась с места.

-Ну, смотри у меня, - сказала она, шагая за Петром по темному коридору. – Если это не огромное кольцо с бриллиантом, я тебе голову откушу.

-Богомольчик ты мой, - умилился на ходу Петька. – Все бы тебе головы откусывать… Ай, больно!

Он прыгну вперед, оторвавшись от разъяренной подруги, бросившейся следом. Вместе они бегом выбрались наружу, выскочили из двери на дорожку, спрятанную в кустах, потолкались, больше для вида, и двинулись, наконец, через парк, к главным воротам НИИ.

Ленка, озираясь по сторонам, никак не могла взять в толк, зачем Петька повел ее к выходу. Он, вообще-то, должен был проверить старые посты наблюдения. Которые располагались совсем в другой стороне. А здесь был обычный въезд на территорию института, в подсобках которого охотники и устроили свой штаб, замаскированный под склад фальшивого интернет-магазина.

На входе все было в порядке. В большой каменной комнатке, которую язык не поворачивался назвать будкой, сидела пара охранников. Массивные ворота закрыты. А проходная калитка рядом с охранниками – распахнута настежь. За решетчатым забором сновали пешеходы. Близилась ночь и припозднившиеся трудяги торопились к домам и семьям.

Петр провел охотницу сквозь калитку, вывел к шоссе, сделал широкий взмах рукой и объявил:

-Та-дам!

Ленка, хмурясь, глянула на дорогу. Единственное, что она там увидела –туристический автобус, припарковавшийся, вопреки всем правилам, напротив забора института. Автобус был большой, позади двойная ось, а колес, получается, всего шесть, как у грузовика. Над бортами высились длинные ряды стекол с абсолютно черной тонировкой. Огромный покатый лоб автобуса, тоже был затонирован – на грани нарушения. И Ленка с великим трудом разглядела, что за рулем есть кто-то живой.

-И? – грозно осведомилась она, поворачиваясь к Петру.

Тот раздраженно хмыкнул, ухватил ее за руку и потащил к автобусу. Когда они подошли к борту, узкая дверь в салон отъехала в сторону, и под ноги охотнице лег зыбкий белый свет.

-Давай, - сказал Петр, подталкивая ее в спину. – Давай!