Волшебные искры солнца

– Потому что… Потому что Дарёна – это твоя старшая сестра, – едва слышно ответила Мира, стараясь не смотреть на Ярослава. – При жизни ее звали Дашей.

Лицо Ярослава стало белым. В глазах засверкали серебряные молнии. А губы плотно сжались. Воспоминания о Дашке были для него слишком болезненными. Еще бы – он видел ее тело после падения с крыши.

Да и мне самой стало не по себе.

– Уходи, – сказал он тихо.

Мира сжалась в комочек – его тон и его взгляд напугали ее.

– Прости, Ярослав, я…

– Уходи, – перебил он ее. – И никогда не смей упоминать мою сестру.

Мира встала, прошептала: «Извини, я не хотела», – и убежала из комнаты, опустив голову. Я не стала ее останавливать, хотя могла – слишком уж напряженная атмосфера была в спальне Ярослава.

– Ну и зачем? – тихо спросила я. – Зачем ты ее выгнал?

Яр поднял на меня ледяной взгляд, в котором плескались ярость и боль. От этого взгляда мне стало не по себе.

– Ты считаешь это нормальным? – процедил он сквозь зубы. – Говорить о моей мертвой сестре? Сочинять байки, что Дашка стала призраком?

– Понимаю, что слышать такое тяжело, – ответила я. – Поверь, мне тоже тяжело. И я тоже не могу в это поверить, но… Но что, если она не придумала это? Ты говорил, что тогда, на озере, прежде чем у нас появились кольца, ты видел Дашку. Что, если действительно…

– Настя! – с каким-то отчаянием перебил меня Ярослав. – Ты сама себя слышишь? О’кей, я готов смириться с тем, что в этом чертовом мире существует магия. Но я не готов слушать бред о том, что Дашка стала призраком!

Я подвинулась к нему и положила руку на плечо, зная, что прикосновения успокаивают его.

– Послушай, Яр, нам надо выслушать Бортникову до конца, как бы больно обоим ни было. Она знает нашу тайну, и мы должны понять откуда, – я сжала его плечо, не сводя глаз с побледневшего лица.

– Нет, ты меня послушай. А если бы она сказала, что с ней разговаривает дух твоей мертвой матери? – спросил Ярослав с вызовом. – Что бы ты почувствовала, Настя?

– Яр, не знаю, какой была бы моя реакция, – честно ответила я, касаясь своим лбом его лба. – Но я бы нашла в себе силы не выгонять ее, а выслушать до конца. И ты найди, ладно? Знаю, это будет нелегко, но ты должен. Понимаешь? Яр, возьми себя в руки и догони ее. Верни обратно. Обещаю – если она лжет, то пожалеет. Я обещаю тебе. Веришь?

Он отстранился и бесконечно долго смотрел на меня, чтобы сказать одними губами:

– Верю.

А после резко вскочил с кровати и направился к двери. Спина у него была расправлена так, словно он проглотил палку.

Вернулся он минут двадцать спустя – не просто злой, но еще и растерянный.

– Что случилось? – спросила я, не понимая, куда он так надолго пропал.

– Бортниковой нигде нет, даже на улице, – ответил он, тяжело дыша – бежал на свой этаж пешком. – И дозвониться до нее я не смог.

Мира пропала.





***


Выбежав из спальни Ярослава, Мира бросилась по коридору в прихожую, желая только одного – схватить свои вещи и сбежать из этой квартиры. Ее щеки пылали, в глазах стояли слезы. Нет, не из-за резких слов Ярослава и не из-за того, что он выгнал ее. Из-за взгляда.

Да, Мира была странной – нелюдимой, замкнутой, в чем-то даже нелепой, то молчала, погруженная в свои мысли, то начинала вдруг смеяться или сжиматься в комок – во всем этом были виноваты духи, которых никто, кроме нее, не видел. Но Мира умела понимать людей – читала их по глазам, по улыбкам, по жестам. И больше всего она понимала те самые, ни с чем не сравнимые отчаяние и опустошение, которые оставались внутри даже спустя много лет после ухода человека.

Мира знала, что чувствуют люди, которые потеряли кого-то. И всегда остро ощущала чужую боль – то ли потому, что сама теряла близких, то ли потому, что была куда ближе к миру мертвых, чем остальные.

Ярославу было больно. Очень больно. И Мира так хорошо это чувствовала, что у нее начало тянуть сердце. Стоило ей рассказать про Дашу, как его лицо изменилось – его накрыла тень горя. Слишком знакомая Мире тень. Ей было жаль, что она заставила почувствовать его эту боль снова.

Едва она увидела его взгляд, как на ее глаза навернулись слезы, и девушке стало безумно стыдно. Конечно, кто захочет услышать, что его родной человек стал призраком?

Мира добралась до прихожей, радуясь, что родителей Ярослава нет дома – они куда-то ушли, обулась, схватила куртку и выскользнула за дверь, даже нажала на кнопку вызова лифта, однако в последний момент ее схватили за руку. В первое мгновение она думала, что это Ярослав, но это оказался Егор.

– В чем дело? – спросил он, хмурясь.

– Мне нужно уйти, – выдохнула Мира.

– Он тебя обидел?

– Н-нет, что вы, – отозвалась она и попыталась вырвать руку из его цепких пальцев.


– Обидел, – констатировал Егор.

Мира взглянула на него с нескрываемым удивлением. А ему-то что нужно?

– Мне правда пора, – прошептала она и, изо всех сил дернув руку – так, что Егор, наконец, отпустил ее, бросилась в лифт, створки которого раскрылись. Однако девушка рано радовалась – Егор не отставал и тоже оказался в лифте.

– Что? – округлились у нее глаза.

– Хотел перекинуться с тобой парой слов. О моем брате, – сказал Егор. – Понимаю, что ты любишь его и все такое, но ты, Мира, должна понять – у него есть Настя. И у них все серьезно.

Мира закусила губу. Опять он все неправильно понял! Наверное, решил, что Ярослав довел ее до слез из-за Анастасии Владимировны.

– Они не так давно вместе, но я вижу, как они друг на друга смотрят, – продолжал Егор. – Они действительно влюблены. И это первая девушка Ярика, с которой у него серьезные отношения.

«Еще бы – они ведь телами поменялись», – совершенно некстати подумала про себя Мира, понимая, что в глазах старшего брата Зарецкого выглядит глупой влюбленной девочкой, которая готова на все ради объекта своего воздыхания.

– Тебе нужно пересмотреть свои приоритеты и понять, что чувства к Яру – бесперспективные. Не знаю, зачем я все это говорю. Но мне жаль, что такая девочка тратит свое время впустую. Найди себе достойного парня и…

На этом его монолог прервался – лифт вдруг тряхнуло, и он остановился. Егор тихо выругался. Мира замерла.

– Застряли.

– И что теперь делать? – пискнула Мира. Лифтов она всегда побаивалась, а застрять в нем было ее персональным маленьким кошмаром.

– Звонить диспетчеру аварийной службы, – спокойно отозвался Егор, которого это совершенно не выбило из колеи. Он аккуратно отодвинул Миру в сторону, чтобы дотянуться до панели управления, и нажал одну из кнопок. Диспетчер ответила на удивление быстро и попросила их подождать прихода мастера.

– Буквально минут двадцать подождите, – сказала грудным голосом диспетчер.

– Хорошо, ждем, – отозвался Егор и повернулся к Мире.

– Что-то у тебя слишком бледное лицо. Боишься?

– А вдруг лифт упадет?

– Не думаю. Но даже если и начнет падать, то на определенной скорости сработают специальные распорки, которые его остановят, – Егор улыбнулся ей. – Не бойся. В нашем доме хорошее лифтовое оборудование. Слушай, а ведь хорошо, что я за тобой пошел. Иначе бы застряла одна.

Мира нервно сглотнула. Да уж, тогда бы у нее началась истерика – замкнутые пространства плохо на нее влияли. Однако с Егором, который оставался совершенно невозмутимым, было не так страшно. Она засмотрелась на его лицо – красивый, уверенный и, самое главное, добрый. Идеальный парень, пусть даже старше нее. Мира вдруг подумала – а какая у него девушка? Наверняка под стать ему – взрослая, эффектная, знающая себе цену. Наверняка яркая брюнетка, а не серая моль, как она.

– О чем думаешь? – спросил Егор.

«О том, что ты красивый», – едва не ляпнула девушка, а вслух сказала:

– Да так… Ни о чем…

– О Ярославе. Знаю, что о нем, – сказал Егор. – Серьезно, Мира, забудь его. И начни уважать себя.

– Что? – удивленно спросила она.

– Не хочу быть проповедником, читать тебе лекции или, не дай бог, наставлять на путь истинный, но мне хочется тебе помочь, – улыбнулся Егор. И улыбка у него была совершенно обаятельной – у Миры даже подкосились коленки. – Яр говорит, что у меня комплекс старшего брата. А еще ты напоминаешь мне себя много-много лет назад.

– Чем же? – в голосе девушки было столько изумления, что Егор рассмеялся.

– Когда-то давно, на заре эпохи динозавров, когда я был молод и глуп, мне нравилась одна девочка. Мы учились в восьмом классе – я только-только перешел в новую школу, был скромным и даже стеснительным, не курил, не ходил на тусовки, не дрался, учился на отлично и вдобавок занимался в музыкалке. Играл на скрипке. Не любил гонять в футбол. Типичный домашний мальчик в больших очках. Знаешь, такие не пользуются особой популярностью в школе. Вот Влас всегда был другим. Влас – это наш с Яром старший брат, – пояснил Егор. – Он всегда и везде был первым – и в учебе, и в спорте, и отбоя от подружек у него никогда не было. Да и Ярик с детства умел манипулировать людьми. А я был другим. Меня считали странным, – рассмеялся вдруг он.

– Почему? – удивленно спросила Мира. Слышать все это, стоя в застрявшем лифте, было странно, но отчего-то безумно интересно – даже слезы незаметно высохли.

– Это тайна, но тебе ее я открою, – развеселился Егор. – Я любил аниме, читал мангу, одно время даже увлекался косплеем, ездил на конвенты. Одноклассники считали все это полным бредом – в те стародавние времена многие вообще были ограниченными, назовем это так. Возможно, мне не повезло с классом, но основной костяк, состоящий из парней разной степени крутости и их подружек, относился к моим увлечениям с высокомерием. Таких, как я, не любили. Не любили всех, кто выделялся. Черт, это было так давно – а кажется, что словно вчера, – вздохнул Егор и снова улыбнулся – уже не Мире, а воспоминаниям.

Мира изумленно глянула на старшего брата Ярослава Зарецкого. Красивый, высокий, мужественный, явно посещающий спортзал, с бархатным голосом, от которого по рукам бежали мурашки, с хорошей должностью в юридической фирме – как мальчик-ботаник, который увлекался аниме и не общался с одноклассниками, стал таким шикарным мужчиной?

– Как ты понимаешь, меня не особо любили, считали странным, но слишком не приставали – знали, кто мой старший брат, – продолжал Егор, прислонившись к стенке. – Я все это прекрасно осознавал, и какое-то время мне было обидно. Почему я и мои увлечения кажутся чем-то из ряда вон выходящим? Почему те, кто стреляют друг у друга сигаретки, пьют пиво втайне от родителей и мечтают попасть в клуб, чтобы посмотреть там стриптиз, лучше, чем я? Мне было обидно, что в их глазах я всего лишь очкарик-заучка, у которого можно списать, но которого никто и никуда не зовет. В общем, друзей у меня не было. Нет, мама, конечно, говорила мне, что она мой друг, – снова засмеялся Егор, – но мне хотелось других друзей, как у всех нормальных подростков.

– А потом вы влюбились? – спросила Мира с интересом.

– Верно. А потом я влюбился. Это была самая красивая девочка в классе – брюнетка с точеной фигуркой и симпатичным личиком. К тому же у нее был неплохой характер. Думаю, я влюбился в нее потому, что она пару раз помогла мне – сделала замечание парням, чтобы не приставали, поделилась ручкой, когда я забыл дома пенал, улыбнулась пару раз. И я поплыл. Всю последнюю четверть сходил с ума, а признаться не мог.

– А что потом? – заинтересовалась Мира.

– А потом я узнал, что она встречается со взрослым парнем – студентом, а я ей нужен был для того, чтобы списывать, – расхохотался Егор. В его голосе не было горечи, несчастливая любовь стала для него всего лишь забавным воспоминанием. – Я ее увидел вместе с ним на улице, они целовались, а я стоял и смотрел как дурак, сжимая в руке купленную для нее розу. До меня не сразу дошло, что нужно остановиться. Я надеялся, что она все же обратит на меня внимание, что я смогу стать лучше того студента. Не мог отпустить сразу. Как ты, – его взгляд, обращенный на Миру, был теплым. – Я рассказываю тебе все это, чтобы ты знала – Яр не единственный на свете парень, не стоит зацикливаться на нем, найди другого. Со временем ты и сама это поймешь, но я не хочу, чтобы ты теряла это самое время. Жизнь одна, и нужно правильно ею распорядиться. Знаешь, когда я видел ту девчонку с другим, во мне клокотала злость. И я думал, что изменюсь, стану накачанным и крутым, и тогда она поймет, какого парня потеряла. Я даже пошел в качалку вместе с Власом, но, как ты понимаешь, за лето я не изменился. Стал меняться только в универе, когда отпустил все это и решил быть самим собой. Потерял почти три года, правда. А ты не теряй время, Мира.

Она слабо улыбнулась, переваривая услышанное.

– Не думай, что я странный, – предупредил ее Егор, глянув на наручные часы.

– Обычно мне говорят, что я странная, – призналась девушка.