Возраст сомнений

– Да, комиссар. Он здесь.

Не успел Монтальбано попросить привести задержанного, как зазвонил телефон.

– Подожди минутку, – поднял он трубку.

– Комиссар! Матерь Божья! Прокурор Томмазео на проводе, хочет поговорить…

– Хорошо, давай.

– Монтальбано?

– Слушаю вас, синьор Томмазео.

– Я вот по какому вопросу: вчера вечером ко мне ворвалась разъяренная синьора Джованнини, хозяйка яхты «Ванесса»… интересная, замечу, женщина… вы в курсе?

– Да, я в курсе, конечно.

– Она, должно быть, истинная госпожа, я в этом просто убежден.

– Госпожа? – переспросил, недоумевая, Монтальбано.

– Госпожа в интимных играх, дорогой мой! Плети, кожаные штаны, каблуки, шипы… Запрячь мужчину, как зверя, накинуть удила, покататься на нем…

Монтальбано едва удержался от смеха. Перед его мысленным взором предстала картинка: голый Мими, распростертый на ковре, и Джованнини, наступающая каблуком ему на спину… Ох уж эти сексуальные фантазии прокурора Томмазео! Бедняга не знал женской ласки! Должно быть, когда он думал о Джованнини, глаза у него затягивала пелена, руки дрожали, а в уголках рта появлялась слюна.

– Значит, пришла вчера ко мне. Кричит, что мы держим ее судно в порту без всяких на то оснований, что это переходит все границы, что мы злоупотребляем своим положением, что они не имеют никакого отношения к убийству, они всего лишь подобрали труп… По правде говоря…

– Что вы решили?

– О том и речь. Я готов дать им возможность покинуть порт в любое время.

– А я бы…

– Монтальбано, у нас нет оснований их задерживать. Я уверен: ни она, ни кто-либо из членов экипажа не причастны к преступлению. Если вы думаете иначе, скажите. Но аргументированно. Итак, я вас слушаю.

Поскольку прокурор Томмазео ничего не знал о лже-Ванессе и подозрениях комиссара, он был совершенно прав.

Но нельзя позволить им уйти прямо сейчас.

– Можете ли вы дать мне еще два дня?

– Один – максимум. Поймите, больше никак. Но объясните, зачем?

– Могу я зайти к вам?

– Хорошо, буду ждать.

Придется обойтись одним днем. Он повесил трубку и попросил привести Шайкри.

Всего один день. Но если Мими расстарается, возможно, синьора Джованнини задержится и на неделю.



Тунисец Ахмед Шайкри двадцати восьми лет походил на обычного сицилийского моряка. У него были умные глаза, уверенный вид и какая-то естественная элегантность.

Монтальбано он сразу понравился.

– Останься, – попросил комиссар Фацио, который намеревался выйти из кабинета. – Садитесь, Шайкри.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил тунисец.

Не успел Монтальбано начать разговор, как Шайкри его опередил:

– Прежде всего я хотел бы искренне попросить прощения у присутствующего здесь инспектора за то, что его ударил. Прошу, примите мои извинения. К сожалению, от вина…

Он говорил на прекрасном итальянском.

– Сицилийского вина, – перебил его Монтальбано.

– Простите… – удивленно посмотрел на него Шайкри.

– Я говорю, сицилийское вино коварнее греческого.


– Не понял…

– Послушайте, Шайкри, вино, к примеру, в Александер-Бей, Южная Африка, не оказывает на вас такого воздействия.

– Но я не… – не очень естественно удивился Шайкри.

– Поясню свою мысль. От вина, которое вы пьете в Александер-Бей, вы не лезете в драку с местными карабинерами и полицейскими. Ведь так?

Фацио навострил уши, зная, что комиссар просто так не затеял бы этот разговор, а Шайкри от неожиданности вздрогнул, но продолжал делать вид, что ничего не понимает.

– Ладно, можете идти, – сказал Монтальбано.

На этот раз Шайкри всерьез удивился:

– Как? Вы меня больше не задерживаете?

– Нет.

– Но я скандалил, набросился с кулаками…

– На этот раз мы вас простили. К тому же вас привлекли к ответственности карабинеры, так?

– Так.

– И вчера допросили.

– Да.

У Монтальбано внутри все задрожало. Настал подходящий момент произнести фразу, которая позволит ему понять, прав ли он в своих предположениях.

– Кстати, если вы увидите ее, а я уверен, что увидите или, возможно, услышите, передайте ей от меня большой привет.

Шайкри даже подскочил на стуле:

– Что? Кому я должен…

– Девушке, которая вчера вас, скажем так, допрашивала.

На лбу у Шайкри выступили капельки пота.

– Я… не понимаю…

– Не важно. До свидания.

И, обращаясь к Фацио:

– Проводи его.



Как только Шайкри ушел, Фацио, конечно, вернулся в кабинет Монтальбано.

– Комиссар, объясните, в чем дело?

– После разговора с лейтенантом Сферлаццей я понял, что Шайкри – информатор, тот самый человек, с которым хотела связаться так называемая Ванесса. Это он предупредил ее о том, что им пришлось поменять курс из-за шторма и что они идут в порт Вигаты.

– Но как?

– Не знаю. Возможно, по мобильному телефону. Ванесса ехала на встречу с ним. Но лодка с трупом спутала все планы. Тогда Шайкри вынудил карабинеров арестовать его, и они помогли ему связаться с девушкой. Вчера они смогли наконец встретиться и поговорить.

– А я? А мне за что досталось?

– Ты пойми, он – умный парень. Он хотел доказать своим приятелям, что вино оказывает на него подобный эффект – провоцирует на драку с представителями правопорядка.

– Комиссар, а кто такая эта Ванесса?

– Сферлацца упомянул отдел по борьбе с терроризмом, но, думаю, лукавит. Что-то с этой яхтой не так. Ванесса их пасет. И знаешь что?

– Нет.

– Я думаю, в этой истории с трупом замешан «Бубновый туз».

Фацио сел:

– Выкладывайте.