Вперед, русичи!
Часть 43 из 50 Информация о книге
…От неожиданности Павел снова зажмурил глаза, но тут же раскрыл их. Ошибки быть не могло. – Даша! – закричал он громко. – Даша! Но девушка уже скрылась в подъезде и не услышала его криков. Павел вскочил, бросил магнитофон в кресло и хотел было бежать к подъезду. И только тут до него дошло, что во дворе он далеко не один. Машина стояла прямо посередине асфальтированной дорожки, а у ближайших подъездов сидели на лавочках старушки, вышедшие погреться на солнышке да последить за играющими внучатами, и, буквально раскрыв рот, со страхом наблюдали за ним. Было отчего испугаться. Сначала в тихом дворе раздался оглушительный свист, после чего совершенно неожиданно и непонятно откуда появилось странное кресло с еще более странным седоком, который к тому же сразу начал орать. Бабули, опешив, смотрели на него, не зная, что им дальше делать: либо хватать внучат и бежать по домам, либо кричать и вызывать милицию. – Здрасте, – сказал Павел, встретившись с ними взглядом. Лишь одна старушка нерешительно кивнула ему в ответ, остальные продолжали настороженно наблюдать за действиями паренька. А он стал нерешительно оглядываться, куда бы можно было отнести с дороги кресло. И в то же время старался не выпускать из поля зрения подъезд, в котором скрылась Даша. Пока она не вышла из него, можно было быть твердо уверенным, что никуда не скроется. Наконец он решил перетащить кресло ко входу в тот самый подъезд, там как раз стояла коляска. Может быть, именно из нее и вынула Даша ребенка, а значит, скоро она вернется и за коляской. Двор этот Павлу был знаком, а дом, в который вошла девушка, – тот самый дом, в котором жили они до переезда из Москвы. Павел был в то время еще слишком мал, чтобы все хорошо запомнить, но несколько лет назад, когда приезжал в столицу вместе с родителями, они приводили его сюда. И даже заходили в квартиру, где жили раньше. Обрадовавшись тому, что догадался, где находится, Павел поправил на сиденье магнитофон и, взявшись за кресло, поднял его. Но не успел сделать и несколько шагов, как на плечо ему легла чья-то рука. Он обернулся. Рядом стоял мужчина, одетый в костюм с галстуком. Павел еще раньше заметил, что тот внимательно наблюдал за ним с самого момента появления. – Здравствуйте, – кивнул он ему и вопросительно уставился на незнакомца. – Ты смотри-ка, вежливый, – несколько удивленно заметил мужчина, – ну здравствуй, коли так. И далеко направляешься? – Домой, – соврал Павел, мотнув головой в сторону подъезда, в который вошла Даша. – Так ты живешь здесь, что ли? – даже каким-то безразличным тоном спросил мужчина. – Ага. – Павел согласно кивнул и, не выдержав, возмутился: – А почему я должен перед вами отчитываться? Куда надо иду, ваше-то какое дело? – Уже в своем-то родном веке он никакого подвоха не боялся. – Милиция, – коротко ответил мужчина и достал удостоверение. – А я вроде бы ничего не нарушил, – сбавив тон, уже несколько растерянно ответил Павел, даже не глядя на удостоверение. – Нарушил или не нарушил, это мы в отделении разберемся, – спокойно заметил милиционер. «Вот тебе и раз, – промелькнуло у парня в голове, – а Даша-то уйдет!» – Какое еще отделение, – попытался возразить он, соображая, как дальше вести себя, чтобы избежать нежелательного похода. Но не тут-то было. Услышав знакомое слово «милиция», со всех лавочек к ним решительно устремились старушки: – Никакого покою от этого хулиганья не стало! – Уж и во дворе посидеть нельзя! – Скоро уж средь бела дня головы сносить начнут! – Сроду он в нашем дворе не живет! – Никогда его здесь и не видели! – Врет он все, милиции испугался, вот и изворачивается! – Давно их пора всех в каталажку, чтоб жить не мешали! Крики начали раздаваться со всех сторон, и Павел увидел, что разгневанные старушки обступили их плотным кольцом. – Граждане, расходитесь, – громко сказал милиционер разом замолчавшим старушкам, – отдыхайте спокойно, без вас разберемся. Лучше бы он не добавлял этих последних слов. Обиженные старушки лишь отступили на шаг и тут же, хоть и не так громко, обрушились уже на представителя власти: – Тут по головам скоро ходить будут, а их и не дозовешься! – Вот у Петровых квартиру обворовали, так полдня милицию ждали! – За что только деньги получают. В белых рубашках да руки в карманы! – Это ему молодой попался, а которых побойчей они стороной обходят! – Над нами-то он командир, ишь какой герой на старух кричать! – Граждане, расходитесь! – сердито повторил милиционер. У него слегка порозовели уши от выслушанной критики. Вряд ли бы и это увещевание подействовало, но тут он достал из кармана портативную рацию и начал связываться, по-видимому, с отделением. Павел опустил кресло на землю. А старушки, увидев рацию, недовольно продолжая ворчать, быстро вернулись на свои скамейки и уже оттуда стали внимательно наблюдать за происходящим. – Машину надо, – между тем, назвав адрес, говорил в рацию милиционер. – Нет, в бобик не войдет, фургон давай. Клиент с грузом. «Это я-то клиент, – со вздохом подумал Павел и понял, что поездки в милицию не избежать. – А Даша уйдет, ищи ее потом. Вот тебе и родной двадцатый век!» Машина с надписью «Спецмедслужба», на каких развозят пьяных из вытрезвителя, подошла довольно скоро. «Сподобился», – со стыдом подумал Павел, когда в открытые дверцы фургона загрузили кресло, а следом отправили и его самого. Только машина тронулась и глаза привыкли к полутемноте, он увидел, что здесь есть еще два «клиента». Один бесчувственно спал, привалившись на скамейку. Зато другой, распространяя винный запах, вдруг запел: «Сижу за решеткой в темнице сырой, вскормленный в неволе орел молодой». Не успел он допеть до конца, как машина остановилась. «Быстро, – подумал Павел, – могли бы и пешком дойти, без этих орлов». Дверца фургона отворилась, и его не особенно вежливо пригласили на выход. Уже когда его вводили в отделение, услышал он раздавшийся из будки разухабистый голос: «Степь, да степь кругом, путь далек лежит…» Любителя фольклора и его молчаливого приятеля повезли дальше. – Леха, ты откуда такого приволок? – Дежурный с удивлением разглядывал Павла и кресло. – Он что, с этой штуковиной по улице шлялся? Она же тяжелая, – сказал тот, приподнимая его от пола. – А шут его знает, все спокойно было, потом свист, я думал, реактивный самолет пролетел. Вверх поглядел – никого, а потом гляжу, этот откуда-то во дворе появился. За минуту до этого не было, а тут стоит. Видать, шибко бежал откуда-то. Я его спрашивать, а он гутарит, мол, домой иду, и на подъезд показывает. А тут старухи все как загалдят, что никогда его в своем дворе не видели и сроду он здесь не жил. Вот я машину и вызвал. Так что сдаю тебе с рук на руки, разбирайся с ним сам. А я снова на пост пошел. Откуда только повылазило всякой нечисти, ишь как вырядился, – добавил он, собираясь уходить. – Во-во, – согласился дежурный, – сколько уж всяких из Москвы повыселили на эту Олимпиаду, будь она неладна, все равно откуда-то лезут. – Так, значит, Олимпиада идет, – заметил Павел. Выходит, машина сработала точно, и он попал в Москву летом 1980 года. Вот почему и на милиционера сразу наткнулся. Их тут тогда, как рассказывала бабушка, со всей страны прислали, порядок охранять. – Леха! – крикнул дежурный, когда доставивший Павла милиционер собрался уже выходить. – Чуть не забыл. Тебе жена звонила, велела передать, мать ее из деревни приехала и чтоб ты сегодня вечером не задерживался. – Тьфу ты! – выругался тот. – Тещу еще нелегкая носит, не сидится ей. Теперь и дома покоя не будет. – И он, сердито хлопнув дверью, вышел. Дежурный, казалось, забыл о существовании Павла и, тихонечко что-то насвистывая, продолжал писать в журнале. – А со мной-то что будет? – решил тот прояснить обстановку. – Куда спешишь-то? – добродушно ответил дежурный. – Погоди. Сейчас протокол составлю, а там на нары спать пойдешь, ежели просто в таком виде по улицам шлялся. А если эту штуку откуда-то спер, – он показал на кресло, – тогда и разговор другой будет. – Ничего я не спер, моя это «штука», – обиделся Павел, – к тому же по закону я несовершеннолетний. – Ничего, разберемся. Дежурный отложил журнал в сторону, достал какой-то бланк и начал его заполнять. – Фамилия? – официально спросил он. – Щербачев. – Имя? – Павел. – Год рождения? – Тысяча девятьсот семьдесят восьмой. От Рождества Христова, – добавил с вызовом Павел. – Та-а-к, – протянул дежурный, подняв глаза на паренька, – шутишь, значит. Ну-ну, смотри доиграешься. Тут каких только не сидело, и куда только потом гонор девался. – А я и не шучу, – с вызовом ответил Павел, которого вдруг охватило раздражение. Время идет, а он тут вынужден отвечать на дурацкие вопросы, причем опять надо что-то выдумывать. А век-то не пятнадцатый, они здесь быстро все проверить могут. Так, глядишь, в приемник-распределитель и отправят до выяснения личности. Дежурный ничего не успел ответить на его замечание, так как с верхнего этажа спустился немолодой, чем-то недовольный майор, и подошел к нему. Тот вскочил, вытянувшись в струнку и собираясь рапортовать. – Где сводка? – не дав ему и рта раскрыть, рявкнул майор. – Еще не… – начал было дежурный. – Чтобы через пять минут была у меня на столе, – не слушая оправданий, приказал майор. И, подняв палец кверху, многозначительно произнес: – Там требуют. И еще, – добавил он, – как только Свирин появится, пусть немедленно поднимется. Я его на дело Гнилого перекину. Бедарев их опять из-под носа упустил. Он так его совсем завалит, гнать его в три шеи надо. – И он, сердито пыхтя, повернулся и пошел к себе. А дежурный, недовольно ворча: «Мог бы и по телефону сказать», отбросил в сторону рапорт и, взяв, по-видимому, сводку, принялся сверять с журналом какие-то цифры. Павел снова заскучал, от нечего делать внимательно наблюдая за суетливой старательностью дежурного. Внезапно на улице раздался оглушительный гром, заставивший их одновременно вздрогнуть. И тут же яркое солнце за окном быстро померкло, началась сильная летняя гроза. – Не жизнь, а сплошные сюрпризы, – недовольно прокомментировал дежурный, – причем почему-то все неприятные. – И он глубоко вздохнул, продолжая писать. Закончив, вызвал одного из сотрудников и послал его с готовой сводкой в кабинет майора. После чего снова посмотрел на Павла. Но не успел он и слова сказать, как дверь отделения снова открылась, и на пороге появился еще один незнакомый милиционер. По его виду сразу можно было понять: что-то случилось. – Игорек, – торопливо обратился он к дежурному, – двадцатая патрулька в аварию попала. За лихачом одним погнались и сами в поворот не вписались. Так посреди улицы теперь и торчат.