Врата скорби. Следующая остановка – смерть

Толпа – текла мимо них нескончаемым потоком по идущей вниз, от мечети улицы, чтобы разбиться дальше на множество маленьких ручейков, которые впитают улицы и проулки этого города. Это было странное чувство – как будто смотришь пугающе реалистичный синематографический фильм. Конец девятнадцатого века, покорение Африки, Судана, война на территориях. Тогда – все было не только правильно, все было еще и просто, решалось просто. Сейчас – у них уже есть реактивные истребители, авианосцы в пятьдесят тысяч тонн, трансатлантические самолеты Бристоль Брабазон на сто мест. А у этих есть только Аллах, и каждую пятницу, они идут в мечеть, где приносят коллективную жертву ему – самих себя, отрекаясь от нормальной жизни, и клянясь друг перед другом и дальше следовать той убогости и дикости, которой следовали их отцы и деды. Наверное… наверное в этом ключевая разница между ними. Сэр Роберт Брюс восстал против своего отца, желавшего, чтобы его сын стал летным офицером, и стал, в конце концом, тем, кем он стал – секретным агентом. Мэтью Керзон восстал против своего отца, Посланника Короны и стал тем, кем он стал – бойцом засекреченной группы военно-морского спецназа, подводным диверсантом. Их мир построен на том, что они всегда восставали, восставали против судьбы, против своего маленького и холодного островка, против своего монарха, против обстоятельств, против великих морских держав – и сами стали, в конце концов, великой морской державой, против дикости и беззакония. А здесь покорность – едва ли не главное качество людей. Покорность роду. Судьбе. Аллаху Всевышнему.

Два человека, одетых как местные, как горцы – стояли в трех шагах один от другого. Один стоял во весь рост, не смотря ни на кого и тем не менее обозревая текущую мимо него толпу, просеивая людей через мелкое сито памяти в поисках нужного. Второй – сидел за прилавком одной из многочисленных лавок улицы, сидел на земле так, что идущим была видна лишь часть его головы. Торговля здесь – принадлежала невесть как тут оказавшемуся армянину, его заперли в лавке, а чтобы не расстраивался – вручили двадцать золотых монет. Примерно столько – он мог рассчитывать заработать за неделю торговли…

– Идет… – ровным, каким то мерзлым голосом сказал сэр Роберт, смотрящий в сторону ворот, ведущих на площадь, где и стояла мечеть.

Мэтью Керзон, грязный, косматый, ноги которого затекли от долгого сидения – подвинул к себе сумку с короткоствольным, внушительным как ружейный обрез пистолетом-пулеметом Маузера. Длинный, на тридцать патронов магазин был примкнут, патрон дослан в патронник, предохранитель снят.

Сэр Роберт закурил. Это было сигналом двоим, на противоположной стороне, стоявшим около коновязи с мулами и верблюдами – им хорошо заплатили утром, обычная рыночная шпана. Они выдвинулись вперед, чтобы устроить драку и столпотворение – Керзон и сэр Роберт в толчее должны были приблизиться к цели и взять ее. У них был мешок, веревка и шприц – тюбик со снотворным. Он был настолько прост, что даже человек без медицинского образования мог им воспользоваться – ткнул и нажал. Еще у сэра Роберта был обычный пистолет Маузера, а у Керзона – пистолет-пулемет и несколько запасных магазинов к нему. Этого – должно было хватить при любых обстоятельствах.

Троцкист шел неспешно и расслабленно, почти не выделяясь из толпы. Вместо капюшона как у местных – он покрыл голову арабским платком – куфией, который плетется особенным образом так, что в жару в нем холодно, а в холод – тепло. Он шел по улице, идущей вниз неторопливо, с достоинством, как будто эта земля по какому-то праву принадлежала ему. На вид он был полноват… но возможно оттого, что прятал что-то под одеждой. Его даже можно было назвать толстяком, но…

Впереди – зашумели, но троцкист даже не посмотрел в ту сторону, он продолжал идти. И тут – сэр Роберт понял, что он либо знает о засаде, либо о чем-то догадался.

– Аллаху Акбар! – выкрикнул сэр Роберт условный сигнал опасности, но Мэтью Керзон подняться на ноги и предпринять что-то не успел. Террорист – с поразительной для его телосложения проворностью, и даже какой-то грацией стремительно метнулся вправо.

Через долю секунды – прямо на улице глухо грохнуло. Взрыва Керзон не увидел, и осколки не задели его – повезло, что он сидел, и что его прикрывал прилавок с тканями. Просто – грохнуло, все заволокло дымом, потом – улица взревела многоголосым хором боли, мучения, ярости. Дым не рассеивался, стоял в каменном русле улицы, скрывая покореженные ставни и прилавки и посеченных осколками, а в эпицентре и разорванных на куски людей…

Керзон вскочил на ноги, набросил сумку на плечо. Сэр Роберт лежал на спине – он то не был ничем прикрыт – и как то странно ворочался, пытаясь встать.

Вот ублюдок… Отморозок чертов.

Керзон бросился через узкую улицу. Нога наткнулась на что-то мягкое – но слава Всевышнему, он не упал. От рынка – накатывал орущий людской вал, если заметят кого-то постороннего – разорвут на месте, тем более с таким оружием. Он подпрыгнул, вцепился пальцами в ограждение балкончика на втором этаже соседнего дома. В обычной ситуации он бы тут же и сорвался – но ярость дала ему силы. Он подтянулся, схватился получше, перебросил себя через перила. В доме – пух отчаянный крик. Женщины в черном, траурные как стая ворон – горько кричали над кем-то…

Он проскочил мимо. Выскочил на еще один балкон, на втором этаже. Под ногами кипела взбудораженным роем улица, где-то слева отрывисто ударили выстрелы. Два и сразу еще один.

Вляпались!

Он перемахнул через перила, приземлился на какую-то тележку с фруктами – как кот, на ноги. Не упал, бросился бежать. За спиной – что-то заорали.

Еще два выстрела. Двойками садит, гад. Говорили, что они как раз двойками и садят – чтобы наверняка.

Кто-то попытался его остановить, схватить. Он отмахнулся, сшиб кого-то с ног, пробежал дальше…

Террорист – он отчетливо увидел его выпученные, как совиные глаза – обернулся, вскинул руку. Если бы не отработанная реакция – то сержант Мэтью Керзон был бы сейчас мертв или тяжело ранен. Два выстрела, быстрых, почти один в один – и удивительно точных для стрельбы навскидку. Если бы Керзон не упал на землю, то были бы проблемы.

Отстрелявшись, террорист побежал по улице. Мэтью вскочил – и бросился за ним, понимая, что потерял секунд пять и в любой момент может нарваться на пулю.

Они свернули в какой-то проулок. Оттуда не было выхода, кроме как через забор – и Керзон бросился на него, рискуя получить с противоположной стороны пулю и рассчитывая только на неожиданность и стремительность движения. Он перевалился через забор так, как его учили – быстро, не подтягиваясь, за счет инерции – и сразу падая. Вскочил на ноги как кот – выход из проулка был совсем рядом.

Крик. Он услышал его, выскочил – и едва не нарвался на пулю. Оглушительно грохнула винтовка, пуля пролетела настолько близко, что его осыпало кусками сухой глины из стены. Падая и перекатываясь – он увидел бородача в белом дишдаше, судорожно передергивающего затвор винтовки. Выставив перед собой пистолет-пулемет, он дал очередь – и бородач, словив как минимум две пули, начал валится вперед. Кто-то кричал… ублюдок, это же троцкист! Он стремительно удалялся по улице, крича: «Джихад! Джихад!»

Сукин сын!

Вне себя от ярости, Мэтью Керзон прицелился, не поднимаясь – но толстяк как почувствовал, крысой нырнул в переулок. Пули ударили в стену, какая-то женщина в черном никабе – бежала к двери, держа перед собой ребенка. Два часа – все или почти все спят. Но как только проснутся – тут ад кромешный будет…

Рискуя, Мэтью Керзон метнулся не в тот переулок, куда влетел толстяк, а в соседний, рискуя, что он выведет совсем не туда – но нарваться на пулю еще рискованнее. Он выиграл – на соседнюю улицу, они выскочили одновременно – толстяк поджидал его в проулке, пока не услышал, или не понял, что напрасно. Они снова обменялись выстрелами – и снова не попал ни один из них. Керзона это обеспокоило – он видел перед собой человека, который как минимум не уступал ему в мастерстве. И при этом – явно европейца. А Керзона – готовил сам капитан Ферберн, ас скоротечного ближнего боя. Кто же готовил этого…

Рассуждать было некогда. На этой улице – торговали, кто-то заорал как резаный – видимо, попали. Надо было убираться – линчуют и имени не спросят.

Толстяк, рассудив, что бежать по улице – верная смерть – нырнул в какую-то лавку, сбив по дороге самодельную витрину. Керзон – бросился за ним.

Когда он подбежал к лавке – хозяин уже успел подняться и в ярости размахивал поварским, больше похожим на саблю ножом. Мэтью – подставил под секущий удар автомат – тот противно лязгнул, когда сталь встретилась со сталью – а сам пнул хозяина лавки в пах отточенным футбольным ударом. Морские диверсанты почти не учили приемов спортивного рукопашного боя типа дзюдо – но как быстро и конкретно обезвредить противника простым и действенным приемом – знал каждый. Перехватил выпучившего глаза хозяина, чуть повернул его – и втолкнул в лавку, навстречу выстрелам.

Которых не последовало…

Сам заскочил в лавку – автомат наготове. Пусто! Только товар, приказчик пытается прикинуться ветошью.

– Куда?!

Приказчик показал дальше. Понимают… все понимают, сволочи, когда им надо.

Он проскочил за покрывало, которым была завешена дверь – коридор уходит вправо, видимо в жилые помещения. Узкая лестница, сверху – льется свет. Едва помещаясь на лестнице – он пошел вверх, палец на спусковом крючке. Тихо…

Окно!

Окно на втором этаже – оно дает свет на лестницу. Стекла нет, а занавеска – сорвана. Увидел движение – есть

Выскочил на крыши, гад…

Когда Мэтью Керзон вылезал из окна – террорист, словно по наитию обернулся и выстрелил. Один раз… и все.

– Семь!

Он это выкрикнул, сам того не желая. Семь! Два там, два на улице, два тут и один сейчас – семь! Семь выстрелов, барабан на семь значит. Судя по звуку и тому, что барабан на семь – это русский офицерский Наган!


Террорист – понял, что револьвер разряжен – поэтому, просто бросился наутек по крышам, перепрыгивая с одной на другую. Керзон – кинулся в погоню.

Так – они пробежали крыш десять – они были ровными, стояли одна к одной, на некоторых были ржавые баки для воды – все приметы цивилизации, есть вода в доме – богатый. Потом – крыши закончились, бандит спрыгнул – и молодой англичанин за ним. Просто невероятно – ему, бойцу СБС – стоило труда удерживаться на хвосте у этого толстяка.

Они выскочили на какой-то пустырь, тут был домик, а дальше – неровный, каменистый пустырь. Окраина города! Хорошо побегали. Из домика – выскочили двое, у одного из них – была винтовка, у другого – на вид ничего. Толстяк что-то проорал – и они вскинули оружие.

Мать твою!

Мэтью срезал стрелка с винтовкой длинной очередью из Маузера. Второй – успел метнуться назад в домик. Пули ударили по стене, через секунду – из дома ударило очередью нечто такое, что заставило Мэтью Керзона упасть на землю, лихорадочно ища укрытие. Это что у него там – пулемет что ли?

Определив сектор обстрела, он покатился вправо, молясь Аллаху и всем богам, чтобы не выскочил еще один урод с винтовкой, чтобы правильно определить сектор обстрела стрелка противника, наконец, чтобы не попалась под бок змея или скорпион. А скорпионы тут бывают такие, что умрешь через несколько минут после укуса.

– Справа!

Керзон узнал голос – это был Бивер. Сукин сын…

– Прикрой!

Керзон открыл огонь по двери – а Бивер, выскочивший неизвестно откуда, бросил в проем двери дымовую шашку. У него была дымовая шашка – на ее использовании строился один из вариантов отхода. Через пару секунд – в проеме двери появился отчаянно кашляющий бандит и попытался бежать – но короткая очередь сразила его.

– Где Бивер?

– С боссом.

– Как он?

– Жив. Ни хрена себе…

Бивер появился в проеме двери – в отличие от безвестного арабского террориста ему было не привыкать к дыму, они даже стреляли в тире, куда бросали дымовую шашку. В руках – он держал германский Штурмгевер с укрепленной под стволом ракетницей[114].

– Возьмешь?

– Давай…

Керзон ловко подхватил оружие, перекинул через плечо брезентовый ремень стандартного подсумка германских егерей на шесть магазинов. На всякий случай перезарядил автомат. У Бивера приличное оружие уже было – он был в прикрытии и был вооружен бельгийской автоматической винтовкой.

– Куда?

– Вон туда… – Керзон показал направление – он серьезный, не новичок. Профи…

– Твою мать…

Через пустырь – а пустынь был длиной футов триста, не меньше – короткими перебежками, в их сторону двигались вооруженные люди.

– Сукины дети…

Рядом – пропела винтовочная пуля, они бросились на землю.

– Ты отвлекаешь, я работаю.

– Давай!

Керзон побежал вперед – боевики заметили их, стреляли густо, как минимум у одного из них была мощная полуавтоматическая винтовка и несколько пистолетов – пулеметов. Добежав до укрытия – обычной ямы – он прыгнул в нее, выставил трофейный автомат и начал увлеченно палить в сторону боевиков, изредка выглядывая, чтобы понять, насколько они далеко.

Бандиты – продвигались на удивление безбоязненно, что стоило жизни как минимум одному из них. Керзон перезарядил раз, потом еще раз – на бросок гранаты не подойдут, а автоматическая стрельба местных пугает.

Пули взбивали землю вокруг него – бандиты стреляли из винтовок, и это было по-настоящему опасно…

Потом – что-то ударило его с такой силой, что автомат вырвался из рук, а сам Керзон взвыл от боли. Первой мыслью было – попали в руку, но крови не было. Попытавшись снова стрелять, он понял, в чем дело – пуля попала не в руку, а в винтовку. Точнее – трофейный немецкий автомат, который хорошо бы взять трофеем, чтобы через контрольную комиссию в Гааге[115] пытаться установить – как он попал к бандитам.

Хорошо, что пистолет – пулемет был при нем – надежный, пристрелянный. Морщась от боли, он пристегнул приклад – бандиты наступали, а этот сукин сын не чешется. Прицелился и дал очередь. Один из бандитов с винтовкой упал на ходу, ткнувшись в землю, остальные – дали нестройный залп, подбираясь все ближе и ближе.

– Да так твою мать!

Он выпустил целый магазин – и в этот момент, с фланга загрохотала мощная бельгийская винтовка. Бивер – воспользовавшись тем, что внимание боевиков было отвлечено на активно ведущего огонь стрелка – змеей прополз по флангу, вышел на удобную позицию и обрушил на бандитов разящий огонь своей винтовки. А что касается умения САСовцев стрелять одиночными в быстром темпе – тут им равных вообще нет.

Боевики – остававшиеся к этому моменту в живых – смешались, потеряв разом троих. Керзон – пробежал дальше, укрылся – и срезал еще одного, не ожидавшего, что прижатая огнем цель осмелится еще и наступать. Оставшиеся боевики – а их было пятеро – огрызаясь огнем, принялись отступать. Британцы – шли за ними следом, укрываясь от огня пяти стволов, перебегая от укрытия к укрытию и тоже ведя огонь.

– Пустой!

Керзон дал длинную очередь на прикрытие – упал еще один боевик. Мельком заметил того, что лежал рядом с его теперешней позицией – убитого. Явный араб – но откуда у него взялась русская винтовка Токарева?

– Отходят!