Вражья дочь

Отец присел рядом с ней и спросил:

– Что у тебя сегодня было с этим русским недотепой?

– Ты о Власе?

– А что, с воеводой разве другой человек приезжал?

– Нет, именно он. Влас влюблен в меня, папенька. Мне даже как-то не по себе.

– Отчего не по себе-то?

– Он такой наивный. Любой наш шляхтич сразу заметил бы, что я с ним просто играю.

– Он не из шляхты. Что у вас было?

Анна подняла глаза на отца. В них было написано удивление.

– Ты это о чем, папенька?

– Ну не о постели же. Ты у меня девочка умная, к себе до свадьбы никого не подпустишь. Ведь так?

– Конечно.

– О чем беседу вели?

Анна рассказала отцу о том, что услышала от Власа.

– Вот как, – проговорил купец. – Значит, эти дружинники когда-то с казанцами бились?

– И не просто бились. Они какого-то мурзу то ли захватили, то ли зарубили, до того положили много татар на Руси и за Волгой, освободили рабов, среди них и Власа с матерью и сестрой.

– Крепкие, видать, воины. Да других русский Царь сюда не послал бы. Ты смотри, играй, да не заиграйся. В такой дружине простаков быть не может. Как бы не раскусил тебя этот Влас.

– Да что ты, папенька. Я же такая маленькая, миленькая, податливая, доверчивая. – В глазах Анны блеснул холодный огонек.

– Ты у меня самая лучшая дочь на всем свете!

На это девушка ответила уже другим, твердым тоном:

– Я знаю. Никому не удастся переиграть меня!

– И будь поаккуратней с хорунжим Витейским.

– А что, Тадеуш должен приехать к нам?

– Загулял он, значит, приедет.

– Тадеуш веселый.

– И своевольный. Если он и натворит чего, то спроса с него не будет, особенно сейчас, когда в Замке ждут нападения русских.

– А что он может сделать?

– Снасильничать тебя.

– Пусть попробует. Тут же и сдохнет! – заявила Анна и достала из-под юбки острый стилет.

– Эй, поаккуратней с оружием! Где ты его взяла?

– Кто-то из твоих гостей во дворе выронил, я подняла, хотела отдать, но никто не спрашивал. Это когда еще пан Адамович к нам приезжал.

Купец перекрестился:

– Да упокоится его душа на небесах.

– А поговаривают, папенька, что Адамовича кожевник, который на соседней улице живет, прибил сначала, а потом утопил. Это правда?

– Откуда ты знаешь?

– Слышала. Мол, пан жену его гулящую увез на починок Веселый, а ремесленник и прознал. А когда Адамович вернулся с гулянки, кожевник подстерег его и убил, а потом и жену свою придушил.

– Глупости все это. Мария от хвори померла, а пан Адамович утонул по собственной глупости. Никто его не убивал.


– Ну и пусть. Значит, врут.

– Так кто тебе сказал об этом?

– Да подружка Елена.

– Меньше языком бы болтала. А ты пореже встречалась бы с ней.

– Что же мне делать? Сидеть в своей комнате пленницей?

– Нет, конечно.

Анна надула губки.

Купец обнял ее и сказал:

– Конечно, встречайся с подругами, веселись, но будь сдержанной, сама лишнего не болтай.

– Зачем ты обижаешь меня, папенька?

– Я просто хочу, чтобы у тебя все в жизни получилось.

– А заодно и у тебя? – с усмешкой спросила девица.

– Да, заодно и у меня. А чтобы веселей гулять было, на, возьми деньги, купи себе что-нибудь.

Девица схватила монеты. Их, как и украшения, она любила больше всего на свете. От ее обиды на отца мигом не осталось и следа.





Глава 4




Савельев с Бессоновым-младшим подъехали к крепостной стене Посада, где были ворота на восток, к берегу реки и причалу, от которого лодки ходили в Борисоглебский монастырь. Там они повернули направо и двинулись по улице, вдоль которой кое-где стояли пушки небольшого калибра, прикрытые камнями и корзинами с песком. Каждую из них обслуживал расчет, состоявший из трех человек. Всего таких позиций здесь оказалось десять.

– Не шибко заботится воевода о защите города с этой стороны, – проговорил князь Дмитрий.

– Да ведь тут река, очень серьезная преграда. Конечно, большие отряды могут попробовать переправиться через нее. Но пушки быстро превратят их в малые. Именно для этого они и стоят на берегу. Ничего иного и не потребуется, – проговорил дружинник.

Савельев внимательно посмотрел на сына своего помощника.

– А что это ты такой довольный, Влас? А ну говори, что у тебя с панночкой было?

Тот смутился и пробурчал:

– Да мы так, совсем недолго поговорили. У нее тут житье тоже не мед.

Савельев удивился и спросил:

– С чего это?

– Да отец намерен ее замуж выдать за старого и хворого, но богатого пана, а ей не хочется. Оно и понятно. Старик запрет ее в замке, и будет она коротать дни и ночи в золотой клетке. А молодым что надо? Ты ведь и сам это знаешь, князь, не забыл еще. Нам подавай любви, ночей взахлеб, чтобы сердце от страсти рвалось из груди, дух захватывало от сладкой близости. Анне-то всего семнадцать годков, ей как раз молодой нужен, а Дравес из-за грошей отдает ее на мучения. И что за народ эти купцы? Отец дочь родную, по сути дела, продает. Так выходит.

– Это она сама тебе пожалилась? – спросил Дмитрий.

– Ну да, не придумал же я!

– Запала тебе в сердце эта Анна?

– Коли честно, князь, запала. И я ей запал. Только отцу моему о сегодняшнем разговоре сообщать не надо.

– Ты меньше сам болтай. Что еще говорила девица?

– Да больше ничего.

– И где же вы нашли место для беседы?

– Она в сад меня увела, там беседка в плюще, который еще не сбросил листву. Сели на лавку, она и принялась плакаться о судьбе своей горемычной.

– А ты жалел ее?