Вражья дочь

По тропам кладбища действительно шел с посохом Царь Иван Грозный, за ним воеводы, князья, бояре, но не слишком много. Среди них был и князь Крылов.

Царь подошел к гробу, посмотрел на вдову. Та подошла к нему, поклонилась.

– Не следует тебе кланяться, – сказал Царь. – Я должен делать это в честь заслуг мужа твоего. – Государь снял шапку и поклонился вдове.

Он не стал говорить речь. Все, что хотел, сказал еще у Полоцка. Лишь подошел к гробу, всмотрелся в лицо ратника, нагнулся, поцеловал его в лоб, шагнул назад и встал среди воинов особой дружины, как равный среди равных.

Могильщики закрыли гроб, забили его и на веревках, под рев, плач и скорбные рыдания близких опустили в могилу. Царь первым бросил туда горсть земли. За ним это сделали все остальные. Вскоре над могилой вырос холмик, над ним вознесся дубовый крест.

Скорбная процессия двинулась к дому Дроги на поминки.

Савельев подошел к Царю, который стоял у изгороди вместе с князем Крыловым, и проговорил:

– Государь, дозволь спросить?

– Спрашивай, князь Дмитрий.

– На поминках будешь?

– Не смогу, помяну в Кремле.

– Понял.

Царь кивнул на Крылова и сказал:

– Возьмешь у Юрия Петровича деньги, раздашь ратникам, семье погибшего вдвойне. Да, сына того полоцкого сапожника, который дрался до конца вместе с тобой, ты устроил?

– Гордей Бессонов взял его к себе.

– Ему отдельное мое содержание через князя Крылова.

– Ты и так слишком щедр, Государь.

– Для людей, верных отчизне нашей, Государю, Вере Православной, кто бы им ни был, не жалко ничего. Гнев и опала на изменников и предателей, тех, кто сеет в головах людей смуту, добиваясь своих коварных и корыстных целей.

– Достойные слова, Государь.

– Я уезжаю, князь Крылов останется. С ним реши все дела, помимо ратных, и покуда отдыхай вместе с дружиной. – Иван Васильевич неожиданно улыбнулся и осведомился: – Как наследник-то, Дмитрий Владимирович?

– Растет, Государь.

– Это хорошо. – Царь снял с пальца перстень с дорогим камнем, передал Дмитрию. – Это, князь, ему от меня. Подрастет, соберется жениться, отдай. Пусть помнит первого Царя.

– Тебя, Государь, в народе никогда не забудут. Даже через столетия.

– Ну ты и сказал, князь! Да и не в том дело. Помнить могут по-всякому, главное, чтобы Русь наша благоденствовала. В том мое предназначение. А память? Будут помнить, хорошо, не будут, значит, не заслужил. Извини, князь, мне пора. Ульяне от меня поклон, сыну твоему крепкого здравия.

– Спасибо, Государь.

– Бывай, князь. – Царь со свитой и охраной уехал.

Процессия прошла в дом Дроги. Там были выставлены столы, скамейки. Все по православному обычаю помянули убиенного раба Божьего Тараса, выпили понемногу. Как начало темнеть, разошлись.

Князь Крылов, пробывший на поминках до конца, зашел к Савельеву домой. Ульяна занялась Владимиром, мужчины же устроились в просторной горнице.

Крылов достал из-за пазухи четыре мешочка с деньгами.

– Это тебе. – Он передал один князю. – Другой твоим ратникам. В малом мешочке деньги для сына сапожника.

– Понял.

– Ну и это семье Дроги.

– Все передам, – сказал Савельев. – Честно говоря, у меня другой вопрос к тебе есть, Юрий Петрович.

– Спрашивай.

– Не знаешь, не мыслит ли Иван Васильевич в ближайшее время дать новое задание особой дружине?


Крылов улыбнулся и ответил:

– Знаю.

– Так скажи.

– А на что? Ты как воевода обязан держать дружину в полной готовности выступить по первому же приказу Государя.

– Но мне надо как-то рассчитывать свою жизнь. Собрался с Ульяной и сыном ехать в вотчину, так Государь в Полоцк послал. Захочу сейчас туда же, а тут опять посыльный прискачет. Мне-то ничего, я к этому привык и всегда готов, но Ульяне-то каково!

– Ты прав. Ладно, так уж и быть, скажу тебе тайно. До поздней весны, когда реки войдут в берега, распустятся деревья и кусты, установятся дороги и тропы, дел для твоей дружины не предвидится. Может, и до лета.

– Это уже немало. Спасибо. А потом что?

Крылов развел руками:

– Слишком уж много ты, Дмитрий Владимирович, желаешь узнать из того, что известно только самому Государю.

– Ну да, это так. Ладно, хоть это у нас есть.

– Я бы не утверждал, князь. Возможно, есть. Однако не исключено, что уже завтра Иван Васильевич вызовет нас с тобой и даст задание, которое надо срочно выполнить.

– Посеял надежду и тут же растоптал ее! Что за характер у тебя, Юрий Петрович?

– Какой есть. Да ведь не во мне же дело, Дмитрий.

Савельев вздохнул.

– Не в тебе. Вина не желаешь?

– Нет, благодарствую, помянули Тараса, хватит. Проводи, поеду к себе, устал, с утра на ногах.

Савельев с Крыловым вышли во двор. Прошка подвел коня. Князь легко вскочил на него.

– Бывай, Дмитрий!

– Бывай, Юрий Петрович.

Крылов уехал к себе на Варварку.

Дмитрий вернулся в дом, прошел в покои.

Ульяна растирала сына какой-то мазью.

Он был голенький и очень маленький, но не капризничал. Увидел Дмитрия, заулыбался во весь беззубый рот.

– Смотри, признал! – проговорила Ульяна.

– Как же он не признает отца родного?

– Не все вот так-то.

– Но он же наш с тобой ребенок. Лучше всех!

Ульяна улыбнулась, ничего не сказала и стала заворачивать сына в пеленки.

Дмитрий сидел на лавке и смотрел на это. И было князю хорошо, покойно на душе. Вот так бы сидеть всю жизнь среди самых родных людей. Но служба Государева превыше всего.

Савельев вздохнул и вышел из покоев во двор. Стемнело, на небе появились звезды, начал трещать лед на Москве-реке.

Хорошо-то как дома! Тот, кто не знает разлуки, никогда не испытает и счастья встречи с любимыми людьми. Русский князь прекрасно знал это по себе.