Выслушай меня

– Привет. Дай мне одну минуту.

Голос Ричарда донесся из кабинета, расположенного где-то в стороне. Я сделала несколько шагов в том направлении и остановилась. Ричард сидел ко мне спиной за огромным стеклянным столом и что-то печатал на клавиатуре крохотного ноутбука. На какой-то момент я вдруг ощутила серьезность возможных последствий своего поступка. Мне следовало немедленно уйти. Лучшее, что я могла сделать в тот момент, – это развернуться, войти в лифт, спуститься вниз, выйти на улицу и отправиться домой, а там заняться своим захворавшим сыном и вообще вернуться к моей обычной жизни. И сделать это нужно было немедленно – прежде, чем будет слишком поздно.

– Ну, вот и ты, – сказал Ричард. Развернувшись в своем вращающемся кресле, он встал и подошел ко мне, широко разведя руки для объятия. – Ты настоящий ангел. Выглядишь просто замечательно. Так и хочется тебя трахнуть.

На Ричарде были темно-синие брюки от костюма и одна из его белоснежных рубашек – недавно он сообщил мне, что у него их тридцать штук. Три верхние пуговицы рубашки были расстегнуты. На нижней челюсти Ричарда я заметила крохотный клочок засохшей пены для бритья.

Он снял очки, и они легонько ударили меня по спине, когда он обнял меня, чтобы поцеловать. Другой рукой он принялся гладить мои волосы. От поцелуя на моих губах остался вкус кофе и мяты. Уткнувшись носом в шею Ричарда, я вдохнула запах мыла, ветиверия и сандалового дерева. Меня тяготило чувство нерешительности, которое я испытывала. Ричард чуть подтолкнул меня назад, мы покачнулись, и я услышала собственный смех.

– У меня не так уж много времени, – сказал он, и на его лице появилось виноватое выражение. – Извини, что говорю об этом прямо, но мне кажется, что так лучше. К половине двенадцатого мне надо быть на Кэннон-стрит.

Спальня Ричарда была выкрашена в белый и темно-серый тона, кровать снабжена высоким вельветовым изголовьем.

– Надо же, простыни и шерстяные одеяла, – сказала я, падая навзничь на подушки. – Я не знала, что кто-то все еще этим пользуется.

Моя одежда к этому времени была разбросана по полу рядом с дверями лифта. Губы Ричарда путешествовали по резинке моих трусиков. Он поднял голову.

– Я, знаешь ли, старомодный, – сказал он.

– Но при этом у тебя на окнах нет занавесок.

– Просто я люблю видеть небо, – сказал он и, снова опустив голову, занялся моими трусиками. Я услышала странный звук – словно кто-то легонько скреб ногтем по стеклу. Оказалось, что одно из растений на террасе – это была магнолия – словно бы просится внутрь, постукивая веткой по окну снаружи. Я посмотрела в сторону террасы, увидела облака в небе, панораму Лондона, огромное количество зданий – и, соответственно, окон, за которыми находились люди.

– А нас может кто-нибудь увидеть? – поинтересовалась я.

Ричард не ответил. Я закрыла глаза и забыла обо всем.



Должно быть, в какой-то момент я на несколько секунд заснула. Проснувшись, я увидела, что Ричард смотрит на меня.

– У тебя рот приоткрылся, и ты даже немного похрапывала, – сказал он.

– Правда? Извини.

Я провела рукой по губам.

– И теперь я видел тебя полностью обнаженной.

Ричард провел пальцам по моей щеке, потом по подбородку, по шее, по груди. Он наклонил голову, и я подумала, что он собирается поцеловать мой сосок, но он вместо этого лизнул собственный палец. Я выгнула спину и закрыла глаза. Я совершенно не стеснялась – ни моих растяжек, ни далеко не идеальной кожи на бедрах. Все мое существо было сконцентрировано на прикосновениях Ричарда и на ощущениях, которые они вызывали.

Когда все закончилось, я поблагодарила его и сказала, что он очень заботливый и умелый любовник. Он лежал, опираясь на локоть, и смотрел на меня. Слово «заботливый» я произнесла с акцентом, на манер Фрэнки Ховерда, но Ричард не засмеялся. Глаза его казались темными. Позади него за огромным стеклом было видно небо и высоченные здания с множеством окон.

– Ты уверен, что за нами никто не наблюдает? – поинтересовалась я.

– А тебе бы этого хотелось?

– Я знаю, что ты был бы только «за», – сказала я, рывком перекинула ноги через край кровати и поставила на пол, отыскивая взглядом одежду. – Но только не я.

– Оставайся здесь, пока я буду на переговорах, – сказал Ричард. Похоже, эта идея только что пришла ему в голову, и он сразу же ею загорелся, словно ребенок, который решил, что может получить дополнительную порцию мороженого. – Мне будет очень приятно думать, что, пока я разговариваю со всеми этими типами в костюмах, ты лежишь в моей постели.

– Я не могу. Мне нужно возвращаться.

Ричард ухватил меня за руки и потянул обратно в кровать. Повалив меня, он прижал меня к подушкам, вдавив в них мои запястья. – Я могу удержать тебя здесь силой. Твой муж тебя не найдет. Так что я смогу делать с тобой все, что захочу.

Я, смеясь, стала пытаться освободиться. Какое-то время мы боролись, затем Ричард отпустил меня.

– Спасибо за предложение, – сказала я, снова принимая сидячее положение. – И за оргазмы.

– Всегда пожалуйста, – улыбнулся Ричард.

Собирая свою одежду, я чувствовала его взгляд. Но когда, одевшись, я посмотрела на Ричарда, он смотрел на экран своего телефона.

– Может, пообедаем вместе в четверг? – предложил он, поднимая на меня глаза.

– Не уверена, что мне удастся вырваться.

Ричард пожал плечами с таким видом, будто все это не имело большого значения.

– В общем, дай мне знать.

Мы расстались у выхода из здания, небрежно чмокнув друг друга сначала в одну щеку, потом в другую – на всякий случай, если за нами все же кто-то наблюдал. Меня не оставляло ощущение, что кто-то не спускает с нас глаз. Прощаясь, Ричард положил руку мне на шею, коснувшись большим пальцем ключицы. Затем он, высоко вскинув ногу, сел в седло своего мотоцикла со стальной рамой, завел его и, сорвавшись с места, стремительно помчался в сторону Кэннон-стрит. Я смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду.

Повернувшись, я зашагала обратно в сторону Лондон-Бридж, и ощущение, что на меня смотрят, тут же вернулось. Мне стало казаться, что за мной кто-то следит, и я никак не могла избавиться от этого неприятного чувства. Я боялась, что меня вот-вот кто-то крепко схватит за руку выше локтя, и представляла, что услышу громкий оклик: «Тесса. Тесса!»


По рассеянности я свернула не туда, и в результате оказалась в тупике рядом с местной больницей. Вернувшись обратно, я нашла вход в метро и спустилась по эскалатору на платформу. Едва ли не все пассажиры вокруг стали казаться мне подозрительными. Я была практически уверена, что вот-вот увижу кого-то знакомого, и ругала себя за то, что не была в достаточной степени осторожна.

Сбой в движении в Кэмдене вызвал серьезные задержки в работе подземки. Когда поезд, наконец, подкатил к платформе, он был буквально битком набит пассажирами. Я оказалась в середине вагона, который трясло и раскачивало, и, стиснутая чужими телами, с трудом удерживала равновесие, цепляясь за поручень. В какой-то момент в вагон вошла женщина, которую я в первое мгновение приняла за свою мать – у нее были такие же крашеные волосы цвета красного дерева, такие же округлые плечи и точно такой же странный вырост у основания шеи. Я узнала рубашку с кисточками вдоль швов, туфли на каблуках-шпильках. Однако, когда женщина обернулась в мою сторону, лицо ее оказалось совсем другим, незнакомым – слишком молодым и безмятежным. Да и в любом случае эта женщина никак не могла оказаться моей матерью, которая умерла несколько лет назад. Через стекло переходной двери мне хорошо видны были пассажиры, едущие в соседнем вагоне, – вся эта колеблющаяся в такт покачиваниям поезда людская масса. В какой-то момент женщина с шарфом, обвязанным вокруг головы, словно тюрбан, заслонила мне стекло, но затем вагон резко дернуло, и за ней на долю секунды я успела увидеть мужское лицо.

Дэйв Джепсом.

На голове у него была кепка, но его широкий торс, обтянутый белой футболкой, не узнать было трудно. Он стоял, подняв одну руку и держась за поручень, и смотрел прямо на меня. Его глаза скрывала тень. Мясистые губы Джепсома были слегка приоткрыты.

Я повернулась на каблуках и встала к нему спиной. В этот момент поезд начал тормозить, приближаясь к станции Стоквелл. Я не без труда сохранила равновесие, а когда оглянулась, женщина в тюрбане снова заслонила стекло двери, разделяющей вагоны.

Несколько пассажиров выходили на станции, и я посторонилась, чтобы позволить им пройти к дверям без помех. Рядом со мной освободилось сидячее место, и я тут же опустилась на него, надеясь, что так меня не будет видно.

Затем я стала пытаться успокоить дыхание, концентрируясь на том, как воздух заполняет легкие.

Через некоторое время я наклонилась вперед – мне хотелось во что бы то ни стало проверить, не ошиблась ли я. Женщина в тюрбане вышла и стало видно, что соседний вагон теперь был полупустым. Может, Джепсом сел на сиденье? Из всех пассажиров стоял, широко расставив ноги, только какой-то лысый мужчина в дальнем конце вагона, но на нем не было кепки, и это явно был не Дэйв.

Должно быть, мне просто померещилось. Я немного расслабилась, сидя на сиденье, провела ладонями по бедрам и легонько впилась в них ногтями, стараясь успокоиться. В самом деле, с какой стати я решила, что это был он? Как он мог здесь оказаться? Это было возможно только в одном случае – если он следил за мной.

Поезд подъехал к Белхэму, я вышла на платформу и направилась к выходу из подземки. В глаза мне бросился большой рекламный щит, приглашающий всех желающих отдохнуть на море: одетый в белое мужчина обнимал женщину в ослепительно белом платье на фоне песчаного пляжа, омываемого бирюзового цвета водой. «Все, что вам нужно, – это любовь», – гласил набранный крупным шрифтом слоган.

Когда я поднималась наверх по эскалатору, в моем мозгу вдруг возникли воспоминания: темнота таверны после яркого солнца, заливающего пляж, капельки пота на моей верхней губе, запах помидоров и орегано, тянущее ощущение от эластичного топа, плотно облегающего мою грудь, желание сесть, чтобы поправить его. И еще – чувство какого-то искусственного возбуждения, когда я искала номер Ричарда в моем телефоне, и близкое к обмороку состояние в тот момент, когда он снял трубку.

Но на этот раз моя память услужливо преподнесла мне и некоторые новые детали. Темный силуэт мужчины, вошедшего в дверь следом за мной. Шлепки банкнот по прилавку, звяканье бутылок и – снова фигура мужчины, высокого, плотного. Отсвет лампы на его коротко остриженной голове, когда он повернулся, чтобы взглянуть в мою сторону. Был ли это Дэйв Джепсом? Знал ли он, с кем я говорю по телефону? Может, именно поэтому мне и почудилось, что я видела его в метро? Мое сознание лихорадочно работало.

Когда я выходила через турникет на улицу, в лицо мне ударила струя свежего воздуха, смешанная с запахом еды из кафе «Сабвэй» у самых дверей станции. Как только сигнал мобильной связи восстановился, мой телефон тут же завибрировал. Сообщение, пришедшее на голосовую почту, давало мне знать, что я пропустила звонок. Я прослушала его с отчаянно колотящимся сердцем. Сообщение пришло из детского сада. У Джоша поднялась температура. Я сунула телефон обратно в карман и зашагала быстрее, испытывая острое желание заключить сына в объятия. И тут же у меня снова возникло ощущение, что кто-то большой и тяжелый идет следом за мной – быстро, шагая через две ступеньки, догоняя меня. Человек обогнал меня и исчез – это оказался какой-то парень в школьной форме. Я почувствовала, что у меня вот-вот сдадут нервы. У меня даже возник непроизвольный спазм в желудке.

К тому моменту, когда я добралась до места, где была припаркована моя машина, я уже была в панике и испытывала ужас при мысли о том, что натворила. Кровь стучала у меня в ушах.

Подойдя ближе к месту, где я оставила автомобиль, я поняла, что запарковалась неудачно, заехав за линию на несколько футов и заняв часть полосы движения. К счастью, штрафного талона под дворником не оказалось. Но я заблокировала выезд белому внедорожнику. Где-то в ближайшем доме громко лаяла большая собака, но вокруг не было ни души. Передняя дверь машины была закрыта, а стекла заблокированы. Да и к тому же, моя машина стояла в паре футов от внедорожника. Если бы они действительно захотели сдать задним ходом и кто-нибудь подсказал бы им, куда выкручивать руль, то они бы, вполне вероятно, справились.

Достав ключи, я вернулась к своей машине и заметила какие-то следы на водительской двери. Что это? След от мела или просто пыль? Подойдя ближе, я поняла, что это царапины, и при том похожие на какое-то слово. Я попробовала стереть царапины пальцем, но поняла, что они гораздо глубже, чем казались на первый взгляд, а потому сделала шаг назад, оглядывая дверь.

«Шлюха».

Буквы были процарапаны очень глубоко, и просто стереть их я не могла. Еще одна длинная черта спускалась вниз по борту машины – злая зазубренная борозда на серой краске. Мне стало плохо. Владелец внедорожника так выразил свою злость? Или кто-то хотел дать мне понять, что ему все известно?

Машина стояла не в том направлении, а поскольку это была довольно загруженная дорога, то мне пришлось ждать несколько минут пока освободятся обе полосы, чтобы выехать. Сердце все еще колотилось. Наконец, в потоке машин появился разрыв, я включила поворотник и быстро развернулась в три приема.

Я уже начала сдавать задним ходом, когда заметила его в самом углу зеркала заднего вида. Он стоял на тротуаре немного дальше того места, где я припарковалась, и смотрел на меня. Кепка скрывала верхнюю половину его лица, пряча в тени глаза, но его фигуру я бы узнала где угодно – по его позе, по тому, как он стоял, широко расставив ноги, и по форме его рук. Он стоял, совершенно не двигаясь, возле дерева, как будто не хотел быть замеченным. На мгновение я остолбенела, а потом из этого паралитического состояния меня вывел автомобильный гудок. Подняв глаза, я увидела, что другая машина ждет, пока я развернусь. Закончив разворот и перестав загораживать дорогу, я снова посмотрела через плечо, решив, что если он преследует меня, то я просто остановлюсь и спрошу, зачем он это делает. Однако у дерева уже никого не было.





Он




В тот вечер понедельника Тесса за ужином почти ничего не говорила – на этот раз она сожгла каре ягненка. На ее лице было необычно много косметики – на веках тени с багровым оттенком, которые выглядели как гематомы. Вид у нее был самый несчастный, и нетрудно было заметить, что она сильно нервничала. Джош вернулся из детского сада с температурой, и я полагал, что ее беспокойство связано с этим.

– Ты в порядке? – спросил я в надежде, что она предпочтет сделать вид, что все хорошо. Да, конечно, предполагалось, что мы делимся друг с другом проблемами, но сейчас у меня самого было слишком много неприятностей на работе. Весь день я пребывал в состоянии стресса и ужасно устал. Пожалуйста, не сейчас, думал я.

Потеребив цепочку на шее, Тесса поинтересовалась:

– Скажи, ты все еще переживаешь момент, когда увидел Джоша в воде? У тебя перед глазами еще встает эта картина?

– Да, – ответил я. – Да.

– Как ты думаешь, это когда-нибудь пройдет?

Я уже открыл рот, но в этот момент зазвонил стационарный телефон, и я бросился в комнату, чтобы ответить. Однако, когда я снял трубку, на другом конце провода никого не оказалось. Когда же я вернулся на кухню, момент для ответа на вопрос, заданный женой, был упущен. Я попытался обнять Тессу, но плечи ее были напряжены – чувствовалось, что ей неприятно мое прикосновение, и я отпустил ее.

Чтобы сгладить неловкость, я принялся делать какие-то кухонные дела. При этом меня грызло чувство вины – на самом деле я не только не вспоминал тот момент, когда Джош едва не утонул, но и делал со своей стороны все возможное, чтобы не допустить эти образы в мое сознание.

Я решил вынести из кухни мусор и в тот самый момент, когда опускал пакет в бак рядом с домом, вдруг заметил царапину на боку «Фиата» Тессы. Она была глубокая – вне всякого сомнения, ее сделали ключом или каким-то другим металлическим предметом. Я обошел вокруг машины и тщательно ее осмотрел. Кто-то старательно нацарапал на водительской двери слово «ШЛЮХА». Тесса попыталась как-то замаскировать надпись с помощью серой краски другого оттенка, но без особого успеха.

– Что случилось с машиной? – спросил я, вернувшись в дом.

Тесса вспыхнула.

– Я обнаружила это, когда вернулась из детского сада сегодня утром.

– Выходит, кто-то это сделал, когда машина была припаркована где-то на внеуличной стоянке?