Заклятая невеста

– Вы восхитительно выглядите, – тем временем продолжала она, пока мы шли по бесконечным коридорам, затянутым холодом смерти.

Наверное, я бы с ней согласилась, если бы не настроение под стать мрачным, давящим стенам. Охота представлялась мне чем-то мерзким и невыносимо жестоким: смотреть на то, как загоняют, а потом убивают живое существо, – это не для меня. Поэтому, когда Лизея помогала мне одеться (к моему величайшему счастью, без магии элленари) и делала прическу (уже при помощи магии), я решила просить Золтера о другом наказании. Сама мысль о том, чтобы о чем-то его просить, казалась ужасной, но еще ужаснее представлялось то, в чем я должна была принять участие.

Я действительно могла его убить, и я действительно сделала это. Тот факт, что он остался жив, не отменял того, что я била прямо в сердце, но тогда я действовала на инстинкте. Защищая себя и Амалию… Льера.

Льер участвовал в заговоре против Золтера, который должен был его уничтожить, и для этого нужно было уничтожить меня. Хьерг был с ними заодно, поэтому привел меня в мои покои, где меня должны были убить.

Льер собирался меня убить, но в самый последний момент передумал.

Почему?

– Вам очень идет персиковый. Он вас освежает, – снова напомнила о себе Лизея.

– О да. На нем чудесно будут смотреться кровь и грязь, – хмыкнула я.

Девушка опустила глаза, и мне стало стыдно. В конце концов, она не виновата в том, что со мной происходит, и уж точно не виновата в том, что Золтеру вздумалось нарядить меня в амазонку цвета весеннего бутона. В этом платье из невероятно мягкой и легкой ткани я действительно ощущала себя цветком, и стоило нам выйти во внутренний двор, как на меня уставились все элленари.

Точнее, все те, кому предстояло принять участие в охоте. Я расправила плечи. То, что здесь нельзя показывать свою слабость, я уяснила практически сразу, поэтому сейчас стряхивала с себя надменные взгляды, как мишуру. Золтер стоял в самом центре живого коридора: приблизившись к нему, я почувствовала взгляд Ирэи, полный такой обжигающей ненависти, что горло сдавило от ее тьмы.

Лизея, к моему невероятному удивлению, отступила в сторону, и высокий элленари мгновенно схватил ее за руку, притягивая к себе и впиваясь поцелуем в чувственные губы.

Не первая странность и не последняя.

– Мне нужно с вами поговорить, ваше аэльвэрство, – заявила я, когда приблизилась. – Наедине.

Помимо Ирэи в непосредственной близости от Золтера отиралось еще много элленари, среди которых женщин было гораздо больше, чем мужчин. Одна из них, с волосами цвета воронова крыла, так напоминающих цвет волос Льера, неприязненно взглянула на меня и отвернулась.

– Все, о чем ты хочешь спросить, ты можешь спросить в присутствии моих подданных.

– Я пришла просить отменить мое наказание.

Вот теперь черноволосая элленари снова впилась в нас взглядом: пожалуй, больше в Золтера, чем в меня. И не она одна, многоголосье мигом сошло на нет, я почувствовала, как нас накрывает вниманием собравшихся.

Полог безмолвия тишиной лег на плечи. Такое мне довелось испытать впервые. В том, чтобы набросить полог на комнату, не было ничего странного, но запечатать под ним двоих посреди переполненного двора – удивительное мастерство.

– Что ты себе позволяешь? – резко произнес он.

– Не больше и не меньше, чем мне позволяете вы. Вы же просили спрашивать при всех.

– Твое наказание останется прежним, девочка. – Это прозвучало холодно. – И если ты вздумаешь выкинуть что-нибудь еще, к нему добавится новое. Не заставляй меня проверять, сумеешь ли ты его выдержать.

Перед глазами вспыхнула картина случившегося в его покоях. Вспыхнула слишком ярко, отодвигая на второй план всех собравшихся и предстоящую охоту.

– Зачем я вам? – выдохнула, с трудом справляясь с нахлынувшими чувствами. – После того как Арка нам отказала…

– Зачем – решать только мне.

В меня вонзился кинжал его взгляда. Скользнул по коже, заставляя почувствовать его холод, словно рассекая пуговицу за пуговицей и обнажая. Вопреки всему я вспыхнула, как от опасной близости огня.

– Понравилась игрушка, ваше аэльвэрство? – спросила, до боли впиваясь ногтями в ладони.

– Игрушек у меня достаточно, Лавиния. – Он взглянул на черноволосую, которая с показным безразличием смотрела в другую сторону, хотя явно была не против подслушать наш разговор. – Ты – моя пленница.

Он шагнул ко мне вплотную, провел пальцами по щеке. На глазах у всех.

– Вспоминай об этом всякий раз, когда вздумаешь показать характер.

От прикосновения, или скорее от воспоминаний о других, отпрянула, вырываясь из-под полога в возобновившийся шум голосов. Золтер вскинул руку, и толпа взвыла, шарахнулась в стороны. С лязгом и скрежетом поднялась в стене замка тяжелая решетка, с глухим хрустом вышли из земли вонзавшиеся в нее пики. Прежде чем я успела вздохнуть, из тьмы коридорного зева рванулись оседланные животные. Из-под копыт летел гравий, над крыльями клубилась иссиня-черная тьма. Морды напоминали лошадиные, но вместо гривы по всей поверхности шеи бугрились шипы.

Элленари подхватывали поводья прямо на лету, вскакивая на недовольных чудовищ.

Одна за другой темные тени взмывали в небо.

– Руку, Лавиния, – произнес Золтер.

Прямо на нас стремительно летел огромный жеребец (или как еще можно назвать это существо). В черных провалах глаз клубилась тьма, и, когда Золтер одним движением перехватил поводья, меня подкинуло в воздух. В следующий миг мы уже взлетели, от размаха широких крыльев перехватило дыхание.

Где-то в стороне прозвучал дикий, режущий слух звук, напоминающий визг сорвавшегося со струн смычка, смешанный с воем животного.

Охота началась.






2




Я не любила конные прогулки. В отличие от Терезы, которая обожала умчаться в грозу под свист ветра в ушах, я больше любила ходить пешком: чувствовать, слушать и созерцать. Впрочем, полет на крылатом звере вряд ли можно было назвать конной прогулкой, а к свисту ветра в ушах сейчас добавлялись дикие вопли элленари, заглушающие горн. Спустя пару мгновений к ним добавилось не то рычание, не то вой, и вслед за нами хлынули псы, от одного вида которых меня замутило. Огромные оскаленные пасти, по две на одну голову, были вытянуты, кожа собиралась складками, полностью лишенная шерсти, короткие, мощные крылья, хвосты увенчаны шипами.

Куда мы летим, я понятия не имела, и даже сквозь бешеное биение сердца чувствовала близость сидящего за моей спиной мужчины. Он легко управлял поводьями одной рукой, и существо, как бы оно ни называлось, подчинялось ему беспрекословно. Вторая рука лежала на моей талии как влитая, создавалось впечатление, что проще уронить небо на землю, чем разъединить нас. В этом стремительном полете мы и правда стали одним целым, особенно когда глаза ослепила яркая вспышка и прямо перед нами раскрылся огромный портал.





Первым в него ворвались мы с Золтером – ворвались, чтобы оказаться между высоченных скал. У их подножия раскинулась деревушка, если можно так назвать двенадцать рядов покосившихся домишек, относительно похожих на человеческие. Окон в них не было, а двери напоминали замковые решетки, почему-то раскаленные докрасна. Внимание привлекла постройка в центре площади. Из трубы валил густой дым, даже сквозь плотные каменные стены и окружающий нас шум доносился странный, звенящий звук.

– Здесь живут наши кузнецы и их семьи, – сказал Золтер достаточно громко, часть его слов попытался унести ветер. – Здесь же создается все оружие элленари.

Я чуть не спросила, зачем вообще элленари оружие, если их невозможно убить, но поняла, что этот вопрос может стоить мне жизни.

– В том числе закаленные антимагией цепи, – добавил он. – Любой закованный в них элленари испытывает жуткие мучения.

Вот, собственно, и ответ.

– Не думала, что антимагию возможно укротить.

– В мире смертных нельзя, – пояснил он, и мне захотелось подрезать подпругу.

В конце концов это тоже стоило бы мне жизни, но летел бы его аэльвэрство из седла красиво, вниз головой, на глазах у своих придворных.

Тем временем деревушка осталась за спиной, мы углубились в скалы. Я уже почти привыкла к тому, что Аурихэйм – мир, подчистую лишенный силы природы, но такое странное место видела впервые. Скалы острыми пиками вырастали прямо из земли, одиночные, острые, злые, стремящиеся пронзить грозящее молниями небо.

Мимо нас пронеслась Ирэя на огненно-рыжем жеребце (для себя я решила пока называть этих животных знакомым словом). Алые волосы вспарывали черно-белый пейзаж, обжигали пеструю толпу, а когда псы всем скопом устремились за ближайшую гряду, я с ужасом поняла, что они взяли след.

– Если тебе станет от этого легче, бъйрэнгалы – дикие и очень опасные твари, – неожиданно сообщил Золтер, направляя зверя вперед и вверх. – Они перелетные, перемещаются с места на место и способны уничтожить население целой деревни или даже города элленари, если нападут стаей.

– Это повод их травить?

– Это повод быть безжалостными.

Продолжить разговор нам помешали: справа, из-за остроконечной верхушки прямо над нами взметнулся зверь размером с дога или даже с дикую кошку. Впрочем, дикую кошку он больше всего и напоминал: алые, как кровь, глаза с вертикальным зрачком, такое же безволосое туловище, как у псов, ободок шипов, защищающий шею. Шипы были и на спине, и на крыльях, мощных и сильных. Он метнулся к нам стрелой, выпущенной из арбалета. Когти я отметила мельком, в нескольких дюймах от лица, когда несущий нас зверь, подчиняясь руке Золтера, резко ушел в сторону.

Я едва успела перехватить брошенные мне поводья, когда перед глазами мелькнуло лезвие кинжала. Короткий замах – и вопль раненого зверя ударил по нервам. Бъйрэнгал отпрянул, пытаясь удержаться на одном крыле (второе Золтер просто рассек), и рухнул вниз. Черная свора метнулась за ним, многоголосьем заглушая то, что я не хотела слышать.

Точно так же как не хотела слышать звучащий из-за спины голос:

– Можешь отпустить поводья, Лавиния.

Я швырнула их ему в руки и отвернулась, стараясь смотреть на безучастные камни скал. В ушах до сих пор звучал вой зверя, от которого все внутри сжималось.

– Ненавижу вас, – прошептала я. – Как же я вас ненавижу!

И не успела отпрянуть, когда свободной рукой мое лицо развернули к себе, впиваясь болезненно-жестким поцелуем мне в губы.

От неожиданной, ворвавшейся в жестокую реальность яростной ласки задохнулась и широко распахнула глаза. Обожглась о глубокий, почерневший до темноты взгляд, уперлась ладонями ему в грудь и попыталась отпрянуть.

Золтер не отпустил, сильнее прижимая меня к себе. Губы горели огнем, и огонь с них распространялся по телу, заставляя теряться в ледяных порывах ветра и этом сумасшедшем поцелуе. Только когда сзади донесся чей-то голос, я почувствовала свободу.

Если можно так выразиться.

Губы по-прежнему полыхали, крики раненых зверей, вой псов, охотничий рог и торжествующие голоса элленари сливались воедино.

– Да, – хрипло произнес он, облизывая губы. – Ты умеешь ненавидеть, Лавиния.

Я вспыхнула.

– Если выбирать между вами и падением на камни, я выберу вас.

– А как же гордость леди Энгерии?

Он что, издевается? Очень похоже на то.

Голодный взгляд. Очень голодный и злой: невозможно даже представить, что под ним скрывается.