Закрытый сектор

Счёт два. Две пули с чавканьем врезаются в импровизированный щит. На лице «гориллы» появляется недоумение. Иннокентий группируется в воздухе в непосредственной близости от головы гориллообразного субъекта. Дылда уклоняется от летящего в лицо камня, непроизвольно поднимая руку с пистолетом вверх и уводя ствол в сторону. Я прыгаю на него. Четыре метра с места – это слишком много для обычного человека. Практически безопасная дистанция. Но я-то тренировался при двойной тяжести!

Счёт три. Алонзо удержал чемоданчик. Только вот сам на ногах не устоял и сейчас падает назад. «Горилла», криво ухмыльнувшись, перевела ствол пистолета ниже, но нажать на курок уже не успела, так как в этот момент ей прямо на голову с десятиметровой высоты обрушилось более пуда мускулистой кошатины. И не просто обрушилось. Пружинистый удар был нанесён всеми четырьмя лапами одновременно и практически в одну точку, находящуюся на самом краю коротко стриженой черепушки. Шейные позвонки сухо щелкнули, и тело начало заваливаться навзничь. Я врезаюсь в дылду, сбивая его с ног, перехватывая его руку с пистолетом и упирая ствол ему в шею между кадыком и подбородком.

Всё закончилось. Алонзо ударился затылком о землю и на время отключился. Гориллоподобный субъект грохнулся наземь, и его голова вывернулась под неестественным углом. Я закрепился на груди у лежащего на спине дылды, подмяв под себя его левую руку и удерживая двумя руками правую с зажатым в ней пистолетом.

– Идиот, – прохрипел он, силясь отодвинуть дуло пистолета от своего горла, – если через две минуты я не перезвоню, её там на мелкие кусочки порежут!

– Ты больше никому не перезвонишь, – сказал я, отпуская его руку и щёлкая сжатыми в клюв пальцами по нервному узлу на локте. Последнее, что чувствует дылда в этой жизни, это обжигающее тепло, внезапно распространившееся от локтя к кисти, и движение курка под одним из непроизвольно разогнувшихся и вновь сжавшихся пальцев. Лёгкого «пс», выплюнутого глушителем вместе с пулей, он уже не слышит. Пуля обгоняет звук, и к тому моменту, когда он достигает ушей, между ними уже становится пусто.

– Пораскинул мозгами? – уточняет Иннокентий.

– Надо было раньше их по назначению использовать. Как там Алонзо?

– Небольшая шишка на затылке будет. Уже приходит в себя.

– Это хорошо. Ну что, прощаться нет времени, надо Олю выручать. Ты готов?

– Всегда готов, – отвечает Иннокентий, запрыгивая мне на плечи и вцепляясь когтями в одежду. – Как обычно, в спальню?

– Да, как обычно. Полтора метра от кровати. Подожди секунду, я только сигнал отправлю.

Надавливаю на пуговицу, которую Оля вчера пришила к воротнику моей рубашки. Мы с Иннокентием слышим только лёгкий щелчок, но в километре от нас на полицейском катере, пришвартованном у мостков на Променад дез Амур, из приёмника раздаётся: «green», «green», «green».

Всё, больше нас тут ничего не держит.

Я отчётливо представляю себе обстановку спальни в моём карельском доме, совмещаю её с картинкой, транслируемой в мой мозг Иннокентием, окружающее пространство бледнеет, и я делаю шаг вперёд.





Алонзо Сигнорио




Открываю глаза. Надо мной колышутся ветви платанов. И тишина. Я лежу на спине. Подождите, в меня же стреляли!

Сажусь. Очень болит голова. И шишка на затылке наливается. Неслабо я приложился. А вот и мой щит валяется. Переворачиваю его. Две пули торчат. Значит, действительно стреляли. Какие у этого убийцы глаза были страшные! Пустые. Вот он лежит, мёртвый. А чуть подальше – второй. А где мои телохранители?

Стрекочет мотор, и к острову причаливает катер. Полицейские. Что им теперь рассказывать?

– Синьор Сигнорио, с вами всё в порядке? Разрешите представиться, Алесандро Гальярди, департамент безопасности кантона Во. Мы получили информацию, что на вас готовилось покушение. Что вы говорите, в вас стреляли? Вот этот? Какая мерзкая рожа! Что это с ним? Первый раз вижу, чтобы наёмный убийца упал, споткнувшись, и сломал себе шею. Вам очень повезло, Синьор Сигнорио. А это его напарник? О Боже, он застрелился! И что за преступники пошли – увидел, что подельник шею свернул и сразу застрелился? Куда мы катимся?

– Капрал, проверьте их карманы, может какие-нибудь документы имеются. Как, вообще никаких? Только телефон? Давайте его сюда. Капрал, чему вас учили? Пакуете в контейнер, заполняете бирочку, а потом уже мне отдаёте. Должно же быть хоть что-нибудь святое! Как что делать? Дактилоскопируйте их и грузите в катер. Что? Нет, мне всё понятно: покушение на убийство, несчастный случай и самоубийство.

– Синьор Сигнорио, вы нам свой чемоданчик одолжите? Мы пули для экспертизы выковыряем аккуратно, и вам его обратно отдадим. Пули нам нужно будет к делу приобщить. Это вещественные доказательства.

– Капрал! Заберите чемоданчик в катер.

– Извините, синьор, вы меня о чём-то спросить хотите? Где ваш телохранитель? Дома, наверное. А где ему ещё быть? Как он попал туда? А вы про теорию вероятностей слышали? Да, и я немного. Так вот, представьте себе, что вероятности сложились таким образом, что ваш телохранитель теперь дома. Подумайте сами, обе лодки на месте. Он же не птица, чтобы улететь, и не рыба, чтобы уплыть. Да и вода холодная, кто в здравом уме туда полезет? Так что не волнуйтесь, дома он. Вот, а это уже интересно. Давайте мы так поступим: пусть капрал вас сейчас на берег доставит, и вы меня подождите в машине. Что значит в какой, в своей, разумеется. Мне тут ещё немножко задержаться надо. А когда освобожусь, вы мне подробно расскажете, как именно вас на этот остров выманили. Только водителю своему ничего не говорите, вы же понимаете – тайна следствия!

– Странный какой-то полицейский, – подумал я, когда капрал вёз меня на берег. Всё ему сразу понятно, на все вопросы ответы имеются. Он ведь мне, по сути, даже рта открыть не давал! Это во что же я такое вляпался?





Ольга




Я сидела на диване в гостиной и читала книжку. Бумажную. У Серёжи их тут целый стенной шкаф! Непривычно, но есть в этом некая прелесть. Когда переворачиваешь руками листы, чувствуешь запах краски. И воспринимается текст совсем иначе.

Вот так сидела, отгородившись от всего, целиком погрузившись в незамысловатый, но такой увлекательный сюжет, и вдруг почувствовала, что из коридора потянуло сквозняком. Странно, дверь я вроде на замок закрывала, не могла она от ветра открыться. Может, форточка? Надо посмотреть. Нет, чтобы прихватить с собой хоть что-нибудь, так пошла, дурочка, с пустыми руками. Выхожу в коридор, а там две фигуры в дыхательных масках. Я даже рукой махнуть не успела. Вдохнула только и сразу перед глазами всё поплыло. Как падала уже и не помню. Да, скорее всего, и не дали они мне упасть, подхватили.

Пришла в себя уже в спальне, на кровати. Руки в изголовью привязаны. Ноги разведены в стороны и тоже привязаны, скорее всего, к ножкам кровати. Лежу, как морская звезда, распятая, и начинаю понимать, чем именно мне не нравился этот контракт. Выманить моих мужчин, и потом мной шантажировать. Идиоты! Это ж надо было до такой глупости додуматься.

Так я им сразу и заявила. Бегите, мол, придурки, пока ещё не поздно!

Не понимают. Ждут, говорят, звонка из Швейцарии. Как позвонят – привет своему мужу передадут, а потом развлекаться будут. И взглядами меня раздевают. А что, выгляжу я, наверно, аппетитно: руки за голову заведены, груди под блузкой приподнялись, грива рыжих волос разметалась вокруг головы в виде ореола. Лежу вся такая беззащитная. Вот они слюни и пускают.

Только зря эти два полудурка расслабились. Я Серёжу уже хорошо успела изучить. Не будет он по телефону лясы точить. Сам явится. И тогда никому тут мало не покажется.






Джон




В дом мы проникли легко. Совсем простой механический замок на двери. Я-то сканеры готовил в расчёте на сложную электронику. И ничего не пригодилось. Заходим, а девчонка прямо нам навстречу выскакивает. Даже искать по дому не пришлось. Гарри прыснул газом из распылителя, она и отключилась. Подхватили, перенесли на кровать, привязали. Шикарная чертовка для тех, кто понимает, разумеется. Надо будет потом, перед ликвидацией, попользовать её. Подозреваю, что Гарри возражать не будет, вон какие у него глазёнки маслянистые сделались.

Странно вот только, что, когда в себя пришла, не испугалась нас совершенно. Абсолютно нетипичное поведение. И это настораживает. Прошёлся по дому, посмотрел, никаких охранных систем не включено. На что она тогда надеется? Вместо того, чтобы плакать и молить о пощаде, нам удирать предлагает.

Подсел к ней на кровать и спрашиваю:

– Куколка, как ты смотришь на то, чтобы не терять зря время в ожидании, а прямо сейчас пошалить немного? В качестве разминки.

А она будто и не понимает, к чему дело идёт. Смотрит на нас, как на детишек малых, и вопросом на вопрос отвечает:

– Мальчики, а вы простые боевики, за которых всё наверху решили, или полноценные агенты, которые право на собственное мнение имеют?

– Ещё какие полноценные, – усмехаюсь, – и на то, что с тобой вытворять планируем, ни у кого разрешения спрашивать не собираемся. А что это тебя вдруг заинтересовало так?

– Да вот, размышляю, достаточно вы информированы, чтобы в дальнейшем интерес представлять, или обычные ликвидаторы, которых можно будет прямо тут прикончить?

– Ты понял? – поворачиваюсь к Гарри, – это она решение о нашей судьбе принимать собирается! Уточняет степень нашей осведомленности. Так вот, – снова поворачиваюсь к девчонке, – мы много знаем, но не достаточно. Не знаем, например, как вы от нас удрали на Техасе-2. Но очень хотим знать. И ты нам обязательно об этом расскажешь.

– Заткни ей рот, – вмешивается в разговор Гарри, – и сам не болтай лишнего.

– Вот ещё. Зачем ей рот закрывать? Я люблю, когда кричат. Тут миль на пять ни одной живой души, кроме Вильяма, нет, а ему к женским крикам не привыкать.

– Ну, что, – спрашиваю у девчонки, расстегивая верхнюю пуговицу на её блузке, – пошалим? Расслабься, и ты получишь удовольствие.





Ольга




Серёжа с Кешей на плечах возник в комнате настолько тихо, что никто, кроме меня, этого не заметил. Ни хлопка, ни малейшего дуновения воздуха. Вот только что его не было, а в следующее мгновение он уже тут. И времени терять, похоже, он не намерен ни одной секунды.

– Они много знают и могут быть полезны, – уф, всё-таки успела сказать! Вот теперь действительно можно расслабиться и получать удовольствие от спектакля. Жалко, только, что он такой короткий.





Иннокентий




– Второй вариант, – опять вместе подумали! Похоже, что наше взаимопонимание начало меняться качественно. Или у дураков мысли сходятся? Но я-то не дурак! Делить противников нам тоже не требуется. То, что мой – дальний, подразумевается.

Прыгаю ему прямо на лицо. Тому, который к Оле свои грязные лапы тянул. Второй вариант – оставить обоих живыми. Но вот целыми и невредимыми – это как раз необязательно.

Он что-то почувствовал и начал поворачивать голову. В глаза я ему не вглядываюсь, я вообще плохо вижу в упор, но и так великолепно ощущаю как плещущееся там удивление, сменяется ужасом. Заслониться рукой он уже не успевает.

Вцепляюсь зубами ему в нос. Это очень больно. Ошарашивает и сразу лишает возможности даже задуматься о каком-либо сопротивлении.

Спрыгиваю на кровать и грозно осматриваюсь по сторонам, оскалившись и демонстрируя всем своим видом, что с этого момента женщина находится под моей персональной охраной. И я за неё любого загрызу. Кто тут ещё что-либо недопонимает?

Оказалось, что все уже всё поняли и более ни на что не претендуют. Дело в том, что когда мы появились в комнате, один из противников оказался прямо напротив нас, но спиной в нашу сторону. Стоял, широко расставив ноги и наклонившись вперёд. Любопытно ему было, чем там его подельник занимается. Вот Сергей ему между ног и залепил с правой толчковой, да от всей души. Нет, не в пах, разумеется. Убивать-то нельзя. В живот оприходовал. Начало полёта, когда мужчина складывался вдвое и подлетал вверх, я пропустил. А вот момент, когда эта немаленькая туша пролетела над кроватью и, уже на излёте, приложилась об стену и ссыпалась по ней, как мешок с картошкой, – лицезрел.

И теперь вот такая картина наблюдается: один валяется в углу по левую сторону кровати и упрямо пытается вдохнуть хоть малую толику воздуха, а второй расселся на полу по её правую сторону, зажимает руками нос и смотрит на меня сквозь слёзы широко открытыми глазами. Ладно бы только пялился, за просмотр денег не берут, так ведь этот негодник ещё и лужу сделал. До чего народ пошёл невоспитанный!





Сергей