Завтрак для чемпионов

Но неплохо при этом

Быть немного с приветом!





Рядом с текстом находилось изображение идиота. Вот какое оно было:





На груди Франсины был приколот значок, изображавший рожицу существа, находящегося в гораздо более здравом и завидном расположении духа. Вот какой был значок:





Лайл и Кайл сидели рядышком на черном кожаном диване в кабинете Двейна Гувера. Они были так похожи, что Двейн не мог их различить до 1954 года, когда Лайл ввязался в драку из-за женщины на катке, где разыгрывалось первенство по роликам. С тех пор Лайл был тот, у кого переломлен нос. Двейн помнил, что когда они были младенцами, в колыбели они сосали большие пальцы друг друга.

Вот как получилось, что у Двейна оказались сводные братья, хотя усыновили его люди, которые не могли иметь собственных детей. Это усыновление словно пустило в ход некий процесс в их организмах, и дети у них в конце концов родились. Это явление было довольно распространенным. Повидимому, многие супружеские пары были запрограммированы именно таким образом.



Двейн ужасно был рад их видеть – двух этих маленьких человечков. Оба в комбинезонах и рабочей обуви. На обоих – шляпы пирожком. Они были знакомые, они были настоящие. Двейн закрыл дверь, отгораживаясь от хаоса внешнего мира.

– Ну, рассказывайте, – сказал он. – Что там стряслось с пещерой?

С тех пор как Лайлу сломали нос, близнецы постановили, что отныне он будет говорить за двоих. Кайл с пятьдесят четвертого года не произнес и тысячи слов.

– Эти пузыри уже дошли до середины Храма, – сказал Лайл. – Если они будут еще прибывать, то за неделю-другую доберутся до Моби Дика.

Двейн все отлично понял. Подземный ручей, пробиравшийся в лабиринте пещеры Святого чуда, был загрязнен какими-то промышленными отходами, которые пускали пузыри, крепкие, как шарики для пинг-понга. Эти пузыри выталкивали друг друга вверх по переходу, в конце которого возвышался огромный валун, выкрашенный белой краской. Он должен был походить на Моби Дика, Громадного Белого Кита. В скором времени пузыри поглотят Моби Дика, Громадного Белого Кита. В скором времени пузыри поглотят Моби Дика и проникнут в Храм шорохов – это было самое интересное и заманчивое место во всей пещере. Тысячи пар устраивали свадьбы в Храме шорохов – в том числе и Двейн, и Лайл, и Кайл. И Гарри Лесабр тоже.



Лайл рассказывал Двейну про эксперимент, который они с Кайлом провели прошлой ночью. Они вошли в пещеру со своими одинаковыми автоматическими пистолетами «браунинг» и открыли огонь по надвигавшейся лавине пузырей.

– Ну и вонь они распустили, просто невообразимую, – сказал Лайл. Он сказал, что от них разило, как от ног, пораженных грибком. – Мы с Кайлом вылетели оттуда, точно пробки. Включили на час вентиляцию, потом снова пошли. Вся краска с Моби Дика облупилась. Даже глаз не стало.

На Моби Дике раньше были нарисованы синие глаза с длинными ресницами, каждый глаз величиной с тарелку.



– Орган весь почернел, а потолок стал какой-то грязно-желтый, – сказал Лайл. – Теперь уж и Святое чудо почти что совсем не видно.

Органом, вернее «Органом небожителей», назывались густо наросшие сталактиты и сталагмиты в одном из углов Храма. Позади был спрятан динамик, через который проигрывали музыку для свадебных и похоронных церемоний. Орган подсвечивался прожекторами, непрестанно менявшими цвет.

«Святым чудом» назывался крест на потолке Храма. Он образовался от пересечения двух трещин.

– Его и раньше-то было непросто разглядеть, – сказал Лайл про крест. – А теперь я и сам сомневаюсь, там он или нет.

Он просил у Двейна разрешения заказать грузовик цемента. Он решил зацементировать проход между ручьем и Храмом.

– Плевать на Моби Дика, Джесса Джеймса, и на рабов, и прочее, – сказал Лайл. – Надо спасать Храм.

Джесс Джеймс был скелет, приобретенный приемным отцом Двейна на распродаже имущества одного врача еще во время Великой депрессии. В костях правой руки скелета был зажат ржавый револьвер 45-го калибра. Туристам рассказывали, что его прямо так и нашли и что это, видимо, скелет какого-то грабителя поездов, которого в пещере застиг обвал.

Что касается рабов, то это были гипсовые скульптуры чернокожих в пещере футов на пятнадцать дальше Джесса Джеймса по проходу. Скульптуры освобождали друг друга от цепей при помощи молотков и напильников. Туристам рассказывали, что некогда настоящие рабы скрывались в пещере после бегства на свободу через реку Огайо.





* * *


Россказни про рабов были таким же враньем, как история Джесса Джеймса. Пещеру открыли только в 1937 году, когда земля расселась от небольшого землетрясения. Двейн Гувер нашел трещину самолично и потом вместе со своим приемным отцом расширил ее с помощью ломов и динамита. До них там даже крыс не было.

Единственной связью между пещерой и беглыми рабами было вот что: участок, на котором пещера была обнаружена, когда-то принадлежал бывшему рабу, Джозефусу Гублеру. Когда хозяин его освободил, он двинулся на север и построил там ферму. Потом он вернулся и выкупил свою мать и женщину, ставшую его женой.

Его потомки владели фермой до самой Великой депрессии, когда Мидлэндский окружной коммерческий банк опротестовал закладные. Потом приемного папашу Двейна сшибло машиной, которую вел белый человек, купивший ферму. В возмещение пострадавший получил по личной договоренности то, что он презрительно окрестил «проклятой Богом фермой черномазых».


Двейн помнил первое путешествие, которое было предпринято семейством для осмотра фермы. Его отец содрал дощечку черномазых с почтового ящика черномазых и забросил ее в канаву.

Вот что было на ней написано:





Глава четырнадцатая




Грузовик с Килгором Траутом находился уже в Западной Виргинии. Вся поверхность штата была исковеркана техникой и взрывами: люди выковыривали из-под нее каменный уголь. Угля теперь почти не осталось. Он весь превратился в тепловую энергию.

То, что осталось от поверхности Западной Виргинии, лишенной своего угля, деревьев и плодородной почвы, постепенно перестраивалось в соответствии с законами тяготения. Земля проваливалась во все дыры, которые в ней прорыли. Горы Виргинии, некогда без всякого усилия стоявшие на собственном основании, начали съезжать в долины.

Западная Виргиния была изуродована с ведома и одобрения исполнительных, законодательных и судебных органов правительства штата, облеченного властью, данной ему народом.

Кое-где попадались обитаемые жилища.



Впереди Траут увидел сломанную изгородь. Он заглянул в овраг за изгородью и увидел, что в ручейке валяется перевернутый «кадиллак», модели «Эльдорадо» 1968 года. Судя по номеру, он был из Алабамы. В ручейке были еще какие-то старые предметы обихода – газовые плиты, стиральная машина, два холодильника.

Белая девочка с ангельским личиком и льняными волосами стояла возле ручейка. Она помахала Трауту. Она прижимала к груди бутылочку пепси-колы емкостью в восемнадцать унций.





* * *


«Как же люди здесь развлекаются», – вслух подумал Траут, и водитель рассказал ему странную историю: как он ночевал в Западной Виргинии, в прицепе своего грузовика, рядом с домом без окон, который все время жужжал на одной ноте.

– Мне было видно, что народ туда заходит, и видно, как народ выходит оттуда, – сказал он, – но я никак не мог сообразить, что за машина там жужжит. Дом был кое-как собран из бетонных блоков и выстроен на пустыре. Машины подъезжали и уезжали, и похоже было, что людям эта жужжащая штука очень даже нравится, – сказал он.

Так что он не вытерпел и заглянул внутрь.

– Там кишмя кишели люди, и все – на роликах. Они катались все время в одну сторону, по кругу. Никто не улыбался. Все просто катались да катались по кругу.



Он рассказал Трауту, что он слыхал, будто местные жители во время службы в церкви выхватывают из мешков голыми руками медянок и гремучих змей – хотят показать, как они глубоко верят, что Иисус их защитит.

– Разные люди живут на белом свете, – сказал Траут.

Траут поражался, как недавно белые люди появились в Западной Виргинии и как быстро они ее стерли в порошок, добывая уголь для тепла.

«Теперь уже и тепла не осталось – оно рассеялось в пространстве», – подумал Траут. Оно доводило воду до кипения, пар вертел ветряные мельницы из стали. А эти мельницы заставляли вращаться и работать генераторы. Какое-то время Америка купалась в электроэнергии, была залита электричеством. На угле работали также старинные пароходы и паровозы.

В те времена, когда Двейн Гувер, и Килгор Траут, и я были мальчишками, когда наши отцы были мальчишками, когда наши деды были мальчишками, на паровозах, пароходах и фабриках были гудки, которые гудели от пара. Гудки выглядели так:





Пар от воды, доведенной до кипения жаром пылающего угля, со страшной силой вырывался через гудок, и гудок испускал резкий красивый вопль – этот звук как будто вылетал из глотки подыхающего динозавра, звук был примерно такой: у-уууууууууууу-ух, у-ууууууух или трыннннннннннннннннннье и так далее.



Динозавром называется такое пресмыкающееся, ростом с паровоз. Оно выглядело так:





У него было два мозга: один – для передней половины, другой – для задней. Это животное вымерло. Оба мозга вместе были меньше горошины. Горошина находилась в стручке и выглядела так: