Золотая клетка

– За нас! – сказал та, подняв бутылку. – Мне даже и близко не жаль, что все так кончается. Да и о чем мне жалеть, если у меня была такая жизнь?

Она отпила несколько глотков.

– За тебя, Крис! – сказала Фэй. – Самая красивая, самая прекрасная сестра, о какой только можно мечтать.

Крис заморгала, стряхивая слезы с ресниц.

– Я должна привести себя в порядок, но сперва расскажи, как там у тебя дела с Яком.

– У нас пятьдесят один процент.

– Все сделано?

Фэй кивнула.

– Да, дело сделано.

Неожиданно мощной хваткой подруга взяла Фэй за руку.

– Я так люблю тебя…

– И я тебя люблю.

Крис сглотнула.

– Родителей у меня нет, а ты для меня всё, и… хотя это не по шведской традиции, я хочу спросить тебя… готова ли ты оказать мне честь передать меня Юхану?

Фэй крепко обняла Крис.

– Ясное дело, я готова это сделать.

Фэй посмотрела в окно, различила фигуры людей, мельтешащие внизу на улице. Начиналась ночная жизнь.

Снова обернувшись к монитору и отогнав мысли о Крис, она посмотрела последние отчеты. Вскоре Як получит сообщение о том, что он уволен. Он – балласт для фирмы, его необходимо убрать. Не то чтобы Фэй пылала желанием спасти фирму. В глубине души она желала бы отправить «Компэр» в небытие, однако следовало подумать о сотрудниках. Фэй уже подыскала предприимчивого бизнесмена, готового за разумную сумму выкупить все ее акции – с условием, что фирма изменит название. Таким образом «Компэр» все же будет вычеркнута из списков.

Несмотря на все скандалы, Як с упрямством безумца верил, что сможет удержаться в своем кресле, что он и есть «Компэр». Знал бы он, что его ожидает!..

Фэй засиделась допоздна. По пути домой послала сообщение Керстин и спросила, зайдет ли та к ней. Практически каждый вечер они заканчивали день бокалом красного вина. Наверняка это означало скрытый алкоголизм, однако обе верили и убеждали друг друга, что следуют средиземноморской диете и что бокал красного каждый день – ее неотъемлемая часть. Керстин рассказала, как ее бабушка каждый день принимала большую ложку виски – как лекарство от больного пальца на ноге. После этого они шутили между собой, что ради здоровья им нужно по бокалу красного на каждую ногу.

– Интересно, как отреагирует Як, когда узнает, что ему дали пинка под зад, – крикнула Фэй из кухни, где выкладывала на тарелку сыр и крекеры. Сыр стал у нее в холодильнике основным продуктом.

Керстин не ответила, хотя она слышала, как та ходит по гостиной. Фэй положила сыр на поднос, добавила виноград и крекеры и вышла в гостиную.

Керстин сидела на диване, глядя в одну точку.

– Что случилось?

Фэй отставила поднос. Села рядом с Керстин, обняв ее за плечи, и ощутила, что щуплое тело пожилой женщины дрожит.

– Он… он…

Керстин не могла говорить, зубы у нее стучали. Фэй погладила ее по спине, но тревога рвала душу. Еще не хватало, чтобы Керстин тоже заболела! Она не может потерять ее – только не это, такое просто невозможно себе представить. Временами у нее сдавливало дыхание от страха потерять Крис, хотя самое страшное еще не случилось.

– Ра… Рагнар, – выдавила из себя Керстин.

Фэй замерла.

– Рагнар?

– Он… его состояние изменилось. Мне звонили из дома хосписа. Он… он стал чувствовать себя гораздо лучше. Они говорят, что скоро он сможет вернуться домой, если все пойдет в правильном направлении…

Керстин усмехнулась невеселым смехом.

– В правильном направлении. Так они и сказали. Откуда им знать, что для меня это самое неправильное направление? Откуда они знают, что это беспомощное существо, с которого они оттирали испражнения и блевотину, на самом деле сумасшедший садист, который превратит мою жизнь в ад, если вернется домой? Ах, если б у меня тогда хватило решимости… Почему я не взяла подушку и не положила ему на лицо и не удушила его, пока у меня был такой шанс…

Керстин покачивалась взад-вперед, обхватив себя руками. Через тонкую ткань светлой блузки виднелись шрамы у нее на спине.

Гнев начался, как теплая волна у ног, распространился по телу и взорвался в мозгу у Фэй.

Керстин – семья для них с Жюльенной, их скала, их надежная опора. Никто не посмеет ей угрожать.

Керстин плакала, а Фэй обнимала ее, прижав к себе. Слезы, падавшие на ее кашемировое худи, скоро высохнут. Внутри Фэй пришел в движение мрак. Там не было слез.

Светило солнце, небо было ясным и голубым. Люди смеялись, разговаривали, пили кофе. Автобусы и метро ходили как обычно. Но в кровати на верхнем этаже Каролинской больницы лежала, опутанная шлангами, лучшая подруга Фэй и проигрывала в той битве, из которой с самого начала не могла выйти победительницей.


Когда Фэй вылезла из машины у больницы, прошло не так много часов с тех пор, как она ушла оттуда. Вчера во время ее визита Крис едва могла говорить – голос звучал глухо, глаза смотрели устало, тело ослабело. Обручальное кольцо, которое она носила с такой гордостью, было слишком велико для ее исхудалого пальца. Пока Фэй сидела рядом и рассказывала о том, как любит ее, это кольцо дважды падало на пол.

В машине по пути домой Фэй плакала, понимая, что конец близок. И когда Юхан позвонил ей час назад и сказал, что лучше бы ей приехать, она тут же кинулась к входной двери.

У входа в больницу на минутку остановилась. Как попрощаться с лучшей подругой? Как попрощаться с сестрой? Как, черт подери, это делается? Купив себе сигарет и шоколадку, Фэй села на скамейку. Несколько медсестер в голубых халатах обедали, разговаривая о своих детях. Парочка новоиспеченных родителей осторожно несла к парковке своего младенца. Пройдя метров десять, они останавливались, склонялись над автомобильной переноской и с улыбкой разглядывали свое маленькое чудо.

После двух сигарет Фэй выкинула пачку, засунула шоколадку в сумку и направилась к лифту.

«Крис умрет, – бормотала она себе под нос, когда двери закрылись. – Крис умрет».

В коридоре – ни души, пусто и тихо. Ее шаги отдавались эхом. У палаты номер восемь Фэй остановилась и постучала, прежде чем открыть дверь. Юхан поднял на нее глаза, но не произнес ни слова, снова повернулся к Крис и стал гладить ее по голове.

Обогнув кровать, Фэй встала рядом с ним.

– Недолго осталось, – проговорил он. – Контакта с ней нет, она в коме. И… уже не очнется. Не понимаю, что мне теперь делать, как же я смогу…

Его лицо исказилось. Фэй взяла себе стул и села рядом с ним.

– Она такая маленькая, такая одинокая, – прошептал Юхан, вытирая под глазами.

Фэй не знала, что сказать, и молча положила руку на сплетенные пальцы его и Крис.

– По крайней мере, ей не больно, – пробормотал Юхан; слова вырывались отрывисто. – Но что они с ней сделают, когда сердце остановится? Я не хочу, чтобы ее увезли в подвал, как мертвое животное, и оставили лежать одну…

Он смолк.

Фэй откинулась назад, так что стул заскрипел под ней.

– Можно мне побыть несколько минут с ней наедине? – прошептала она.

Юхан вздрогнул. Потом, кивнув, поднялся, положил руку на плечо Фэй и медленно вышел из комнаты. Осторожно, словно боясь разбудить Крис, она пересела на стул, где только что сидел Юхан. Сиденье еще хранило его тепло. Наклонилась к Крис, губы коснулись ее уха.

– Мне так больно, – прошептала она, борясь со слезами. – Больно думать, что придется состариться без тебя. Что всем этим нашим мечтам – поселиться у Средиземного моря, открыть ресторан, сидеть у входа и играть в нарды, осветлить волосы до голубого оттенка… всему этому не суждено сбыться. Сейчас мне кажется, что я никогда больше не смогу радоваться. Но обещаю тебе – я буду стараться. Понимаю, что иначе ты на меня рассердишься…

Откашлялась, набрала воздуху в легкие.

– Я просто хотела сказать, что никогда тебя не забуду. Шестнадцать лет я была твоей подругой – это самое прекрасное, что было у меня в жизни. Жаль, что я так и не рассказала тебе всю правду о том, кто я на самом деле. Боялась, что ты не поймешь. Мне следовало довериться тебе. Я должна была все тебе рассказать. Но я попробую сейчас – если ты меня слышишь…

И она шепотом рассказала Крис все свои секреты. О том несчастном случае, о Себастиане, о маме и папе. О Матильде и мраке. На этот раз ничего не скрывая.

Закончив, Фэй погладила Крис по голове и коснулась губами ее щеки. Это и было ее прощание с подругой.

Затем она позвала Юхана. Они сидели в молчании, пока жизнь покидала Крис. Семь часов спустя она перестала дышать.





* * *


Выйдя из палаты Крис, где неподвижно сидел Юхан, прижавшись лбом к остывающей руке своей жены, Фэй прихватила с собой один из больших букетов цветов, стоявших в палате. Горе и утрата превратились в решимость. Она села в машину, нашла в «Гугле» адрес и поехала туда. Теперь глаза ее были сухими – слез не осталось. Только пустота и сухость. Все ее тайны остались в надежных руках Крис.

Поставив машину на парковке в тени большого дуба, она пошла ко входу. Дверь была не заперта. Фэй осторожно огляделась. Коридор первого этажа пуст. Из комнаты дальше по коридору до нее донеслись голоса, смех и звон посуды. Похоже, у сотрудников – перерыв на кофе.

Она считала про себя двери по правой стороне. Третья дверь справа, как сказала Керстин, – не спрашивая, зачем Фэй это знать. Быстрыми шагами устремилась туда, решительно, но тихо нажала на ручку и вошла. Страха она не испытывала. Только пустоту. Потеря Крис ощущалась так осязаемо, словно Фэй ампутировали руку.

Держа в руках букет, она спрятала за ним лицо – на случай, если кто-нибудь покажется в коридоре. Теперь, войдя в палату, положила его на комод у двери. Желтые розы. Так уместно… Она знала, что желтые розы – знак смерти, о чем отправитель букета, вероятно, не догадывался.

С кровати доносилось спокойное ровное дыхание. Фэй подкралась к изголовью. Шторы были опущены, но из-за них сочился слабый свет. Рагнар казался слабым и жалким. Однако Керстин достаточно рассказала о нем, чтобы Фэй не дала себя обмануть. Он – скотина. Свинья, не заслуживающая того, чтобы дышать и жить, в то время как Крис медленно остывает на больничной койке.

Фэй потянулась за подушкой, лежащей в ногах кровати. Из коридора донесся громкий смех, заставивший ее вздрогнуть, но он тут же снова стих. Слышны были лишь дыхание Рагнара да тиканье старинных часов.

Стоя с подушкой в руке, Фэй огляделась вокруг. Пустая и безликая комната. Ни одной фотографии, никаких личных вещей. Выцветшие стены и потертый пластиковый коврик на полу. В ноздри бил запах старого тела. Тот самый затхлый, чуть сладковатый запах, всегда сопровождающий пожилого человека, когда тот болеет.

Медленно подняв подушку, Фэй положила ее на лицо Рагнара. Она не ощущала ни малейших сомнений, никакой тревоги. Он закончил свой путь на земле. Осталась только плоть – сколько-то килограмм мяса; еще один злодей, оставивший за собой женщин со шрамами и слезами.

Она подалась вперед, всем своим весом зажимая его лицо, перекрывая рот и нос. Рагнар дернулся, когда не смог дышать. Но в его движениях не было никакой силы. Лишь легкие подергивания в руках и ногах. Фэй не пришлось особо напрягаться.

Через пару минут он затих. Никаких подергиваний. Никаких движений. Фэй подержала подушку еще, чтобы убедиться – муж Керстин умер. Затем положила подушку на кровать, взяла букет желтых роз и осторожно выскользнула наружу.

Только в машине по дороге в сторону города она залилась слезами, оплакивая Крис.