Золотая середина ослика Иа

Из кабины выскочил крохотный кудрявый щенок и бросился в нашу квартиру. Рина помчалась за собачьим ребенком.

– Фу, долезла, – раздался женский голос.

Я обернулась. Передо мной во всей своей красе предстала Ада Львовна. На пожилой даме красовалось соболиное манто, с плеча свисала сумка из крокодиловой кожи, фиолетово-голубые волосы были уложены затейливой башней. Яркий макияж, пудовые бриллиантовые серьги, ожерелье, кольца, браслеты дополняли образ скромной пенсионерки.

– Адонька, тебе в мае в шубке не жарко? – осведомилась Нинель.

– Не холодно, – честно ответила старушка.

– Опасно гулять одной в таких драгоценностях, – подал голос Андрей Петрович.

Ада прищурилась.

– Молодой человек! Сейчас мало кто знает цену настоящих украшений, путают их со стразами. Взглянут на колье графини Истоминой и думают: бабка из ума выжила, обвесилась стекляшками. Утешьтесь, никто меня не тронет. Я всегда со своими лучшими друзьями.

Ада Львовна прервала речь и начала дергать носом.

– Чем это пахнет? Горелым вроде.

– Пирог! – завопила Нинель и кинулась в лифт. – Я поставила его в духовку и забыла.

Кабина, издавая ужасающие звуки, черепашьим темпом отправилась вниз.

– Видали? – хмыкнула Ада Львовна. – Мне велела пешком наверх идти, а сама на первый этаж поехала! И кто Нинель после этого? Карга старая! Я-то вверх легко побегу. Но где справедливость! Нинельке всего восемьдесят!

– Шестьдесят семь, – не к месту влез в беседу Димон.

Ада Львовна прищурилась.

– Молодой человек, что вы знаете о Нинельке?

– Она при мне часто говорит о своем возрасте, – уточнил Димон.

– Юноша, – проворковала Ада, – у Волынской… Кстати, она не настоящая дворянка. Просто замуж вышла за мальчика из хорошей семьи. Сколько слез Белла, его мама, мне в бриллиантовое колье выплакала: «Адочка, сын женился на бродячей кошке». Ну да забудем о благородном происхождении. Мальчик, вы владеете информацией о дочери Нинельки?

– Да, – кивнул Коробов.

– Вам известен ее возраст? – заулыбалась Ада.

– Вроде пятьдесят восемь лет! – воскликнул Димон.

– А мамаше шестьдесят семь? – пропела пожилая дама.

– Возможно, она родила в третьем классе, – без тени улыбки предположил Кузнецов.

Ада Львовна окинула Андрея Петровича внимательным взглядом.

– Мальчик, вы мне нравитесь. В вас есть росток юмора. Хорошее качество. Может, умеете замки чинить?

– Готов для вас выполнить любую работу бесплатно, – отрапортовал Кузнецов и понравился мне еще больше.

– Упаси господь, – замахала руками Ада Львовна, – все, за что не заплачено, сломается через пять минут после ухода мастера.

Ада Львовна опять подергала носом.

– Теперь еще сильнее горелым несет. Нинель, ты доехала до своего этажа? Или все еще в пути? Жаль, что не пользуешься ногами.

– Помогите! Застряла! – закричала Волынская.





Глава 27




– Нинель, где ты застряла? – задала гениальный вопрос Ада Львовна.

– В лифте, – завопила Волынская.

– Уточни место, – потребовала пожилая дама.


– В лифте! – заголосила Нинель Михайловна.

– Он большой, – не сдалась собеседница. – В кабине, в дверях? Где?

– По-твоему я жирная корова, которая не может выйти из Гаврилы Гавриловича из-за объема тела? – оскорбилась Волынская.

– Дорогая, «выйти из Гаврилы Гавриловича» звучит странно, – нараспев произнесла Ада, – лично я думаю, что из Гаврилы Гавриловича можно выбраться лишь двумя путями. Первый – естественным образом, второй – если его стошнит.

– Выньте меня! – заорала Нинель. – Немедленно. Кто-нибудь! На помощь!

– Господа, давайте внемлем просьбе терпящей бедствие и окажем ей содействие в выходе из асансера, – вальяжно произнесла Ада Львовна и начала спускаться по лестнице, подметая ступеньки подолом соболиной шубы.

– Что такое асансер? – спросила я у Димона.

– Звучит неприлично, – шепнул Коробков, – понятия не имею.

– Ascenseur, – тоже еле слышно произнес Кузнецов, – в переводе с французского – лифт.

– Да вы полиглот, – восхитилась я.

– В детстве любил читать словари иностранных слов, – с самым серьезным видом заявил Андрей, – в особенности нравился китайский с красивыми иероглифами.

– Вы идете? – закричала Нинель.

– Дорогая, спешим изо всех сил, – заверила Ада Львовна, – думаю, из твоей квартиры уже дым валит.

– Вы вверх поднимаетесь? – возмутилась Волынская.

– Нет, дорогая, вниз, – уточнила Ада, – мы не в том направлении движемся? Ты на шестом?

– Нет! Нет!

Ада Львовна притормозила.

– Однако странно! Пирог горит в твоей квартире?

– А в чьей же? Не задавай странных вопросов, – рассердилась жертва лифта.

Ада начала размышлять вслух:

– Значит, ты должна быть наверху?

– Ну конечно!

– Тогда почему сейчас кабина на первом этаже?

– Действительно! – воскликнул Димон.

– Ада Львовна, разрешите высказать восхищение вашей сообразительностью, – произнес Кузнецов, – вы одна поняли, что Нинель Михайловна укатила не туда, куда надо.

– Нинелька, зачем ты нажала на первую кнопку? – вопросила Ада.

– Я не трогала панель, – простонала Волынская, – вошла в кабину и чихнула. А она поехала.

– Управление голосом, – восхитился Кузнецов.

С первого этажа послышался плач.

– Нинель Михайловна, мы уже тут, – закричала я и понеслась вниз, – не рыдайте.

– И не думала даже рыдать, – возразила Волынская.

Но я уже оказалась внизу и увидела Варвару, которая стояла у почтовых ящиков. По щекам девушки текли слезы.

– Что случилось? – испугалась я.

Варя начала икать.

– Проня пропала.

– Где, когда? – уточнил Димон.

– Только что, – затряслась Варя, – Пушистик… Она исчезла.

– Немедленно выньте меня, – потребовала Нинель.