Звездные дороги

– Откуда? – поинтересовался Ян Павел.

– Потому что ты листал страницы в равномерном ритме. Ты ведь очень быстро читаешь?

– Когда книжка интересная – да, – кивнул Ян Павел.

– А святой Иоанн Павел – интересный человек?

– Он поступал так, как считал правильным, – сказал Ян Павел.

– Тебя ведь назвали в его честь?

– Он был очень смелый, – продолжал Ян Павел. – И он никогда не делал того, чего хотели от него плохие люди, если считал, что это важно.

– Какие плохие люди?

– Коммунисты, – ответил Ян Павел.

– Откуда ты знаешь, что они были плохими? Так говорится в этой книге?

«Не прямо», – сообразил Ян Павел.

– Коммунисты заставляли людей делать то, что им не хотелось. Они пытались наказывать людей за то, что они были католиками.

– И это плохо?

– Бог – католик, – сказал Ян Павел.

– Мусульмане считают, что Бог – мусульманин, – улыбнулась женщина.

Ян Павел переварил услышанное.

– Некоторые думают, будто Бога вообще нет.

– Так и есть, – кивнула женщина.

– Что именно?

– Что некоторые думают, будто его нет, – усмехнулась она. – Я даже сама этого не знаю. У меня нет мнения на этот счет.

– Значит, вы не верите в Бога, – сказал Ян Павел.

– Что, правда?

– Так говорил святой Иоанн Павел Второй. Если кто-то заявляет, будто он не знает о Боге или Бог его нисколько не волнует, это то же самое, как если бы он не верил в Бога, потому что, если ты хотя бы надеешься, что Бог есть, тебя это будет волновать, и даже очень.

– Вот, значит, как ты просто страницы листаешь! – рассмеялась женщина.

– Я могу ответить на все ваши вопросы, – сказал мальчик.

– Еще до того, как я их задала?

– Я не стал бы его бить, – сказал Ян Павел, отвечая на вопрос, что бы он стал делать, если бы друг попытался у него что-то отобрать. – Потому что тогда он не был бы моим другом. Но я и не позволил бы ему что-то у меня отнять. – Дальше должен был следовать дополнительный вопрос: «И как бы ты ему помешал?», так что Ян Павел тут же продолжил: – Я бы просто сказал ему: «Забирай. Я отдаю эту вещь тебе, она теперь твоя. Потому что я хочу, чтобы ты остался моим другом, больше, чем чтобы эта вещь осталась у меня».

– Где ты этому научился? – спросила женщина.

– Это не вопрос из теста, – заметил Ян Павел.

– Нет, – покачала она головой.

– Мне кажется, иногда приходится делать другим больно, – сказал Ян Павел, отвечая на следующий вопрос: «Бывает так, что ты считаешь себя вправе причинить кому-то боль?»

Мальчик отвечал на каждый вопрос, включая дополнительные, не дожидаясь, пока они прозвучат, – в том же порядке, в каком они задавались его братьям.

– А дальше – письменная часть, – сказал он, закончив. – Этих вопросов я не знаю, потому что я их не видел, а вы не читали их вслух.

Все оказалось проще, чем он думал. Вопросы касались геометрических фигур, проверки памяти, выбора нужных фраз, решения примеров и тому подобного. Женщина все время смотрела на часы, и он спешил.

Когда все закончилось, она просто молча уставилась на него.

– Я все правильно сделал? – спросил Ян Павел.

Она кивнула.


Ян Павел наблюдал за ее лицом, за ее позой, за ее неподвижными руками, за ее взглядом, за ее дыханием. Ему стало ясно, что она крайне взволнована, хотя изо всех сил старается сохранять спокойствие. Именно потому она молчала – ей не хотелось, чтобы он все понял.

Но он понял.

Именно он оказался тем, кого она искала.



– Некоторые могли бы счесть, что это одна из причин, по которым женщинам нельзя проводить тесты, – сказал полковник Силлаайн.

– В таком случае эти некоторые умственно неполноценны, – ответила Хелена Рудольф.

– Женщины порой неадекватно реагируют на симпатичные детские рожицы, – объяснил Силлаайн. – Сразу начинают ахать и охать, толкуя все сомнения в пользу ребенка.

– К счастью, в отношении меня у вас подобных подозрений нет, – заметила Хелена.

– Да, – кивнул Силлаайн. – Поскольку я знаю, что у вас нет сердца.

– Ну вот, – усмехнулась Хелена. – Наконец-то мы поняли друг друга.

– И вы утверждаете, что этот пятилетний поляк не просто не по годам развит?

– Бог свидетель, в конце концов, в том и состоит суть наших тестов – выявлять раннее развитие.

– Разрабатываются тесты и получше, сосредоточенные исключительно на выявлении военных способностей у детей даже младше, чем вы могли бы предположить.

– Жаль, что уже почти слишком поздно.

– Существует теория, что нет никакой необходимости подвергать их полному курсу обучения, – пожал плечами полковник Силлаайн.

– Да-да, я читала о том, насколько молод был Александр. Ему, однако, помогло то, что он был сыном царя и сражался с войсками лишенных какой-либо мотивации наемников.

– То есть вы считаете, что у жукеров есть мотивация?

– Жукеры – мечта любого командира, – ответила Хелена. – Они не оспаривают приказы, а просто их исполняют. Каковы бы те ни были.

– Но они и кошмар командира, – заметил Силлаайн. – Они не мыслят самостоятельно.

– Ян Павел Вечорек вполне реален, – сказала Хелена. – И через тридцать пять лет ему будет сорок. Так что теорию Александра проверять не придется.

– Вы так говорите, словно уверены, что это будет именно он.

– Этого я не знаю, – возразила Хелена. – Но он – в самом деле нечто. То, что он говорит…

– Я читал ваш доклад.

– Когда он сказал: «Я предпочел бы, чтобы у меня остался друг, а не какая-то вещь», у меня аж дыхание перехватило. В смысле – ему же всего пять лет!

– И это никак вас не насторожило? Такое впечатление, будто его специально готовили.

– Вовсе нет. Его родители не хотели, чтобы их дети проходили тесты, а тем более он слишком маленький и все такое прочее.

– Это они так говорили.

– Отец даже на работу не пошел, чтобы попытаться мне помешать.

– Или чтобы вы подумали, будто он хотел вам помешать.

– Он не может себе позволить лишиться дневной зарплаты. Родителям, нарушающим закон, оплаченных отгулов не дают.

– Знаю, – кивнул Силлаайн. – Хороша будет ирония судьбы, если этот Ян Павел Как-его-там…

– Вечорек.

– Да, он самый. Хороша будет ирония судьбы, если после всех наших усилий по строгому контролю за рождаемостью – имейте в виду, исключительно по причине войны, – окажется, что командиром флота стал седьмой ребенок не подчинившихся закону родителей.

– Да уж, весьма хороша.

– Кажется, по одной из теорий все определяется порядком рождения, и только первенцы обладают подходящими нам чертами личности.

– При условии равенства остальных параметров. Что вовсе не так.

– Мы слишком опережаем события, капитан Рудольф, – сказал Силлаайн. – Как я понимаю, родители вряд ли согласятся?

– Да, вряд ли, – кивнула Хелена.