Будь моей ведьмой

Маг кивнул, его странные глаза оглядели всех присутствующих, а затем он задумчиво произнес:
– Где вы были вчера в полдень?
И оба глаза пристально уставились на меня. Я отчетливо помнила, что вчера примерно в полдень я… грабила анимешную хату мальчиков-зайчиков, а потому густой румянец непроизвольно покрыл щеки, да и все лицо. И теперь все уставились на мое лицо. Стужев просек момент и плавно закрыл меня от присутствующих широкой спиной, а затем укоризненно произнес:
– Очень бестактный вопрос.
– Ааа… простите, – неожиданно смутился Руслан, – не подумал.
– Старость не радость, – ввернул Князь.
Маг нахмурился и пробормотал:
– Просто наш источник на Терре определил грабителя как ведьму, и… впрочем, это уже не имеет значения, мы закрываем данный переход.
Стужев почему-то напрягся весь, и я понять не могла, в чем причина, а вот Георгий Денисович взвизгнул:
– Что?!
– Вы отстраняетесь, – ледяным тоном произнес маг. – Вы и вся ваша группа переходите в режим патрулирования.
– Но… – Лицо мастера покрылось пятнами.
– Кстати, о девушке.
Маг вопросительно посмотрел на Князя.
– Марго в моей команде, – задумчиво ответил Саша. – Кстати, мне бы в отпуск.
Отрицательно мотнув головой, маг поднялся. Странные глаза оббежали присутствующих, вновь остановились на Князе, ему же и было сказано:
– Заедешь в управление… с женой.
Я не знаю, к чему это было сказано и почему такая пауза в конце фразы, и почему вдруг стало очень тихо, словно все перестали дышать.
– Свободны, – продолжил маг. – Что касается вас, Мастер Георгий, нужно вернуться и уничтожить следы вашего присутствия на Терре.
В следующее мгновение Стужев повернулся ко мне, подхватил на руки, спустил на пол, взял мой рюкзак и свою сумку и молча, не прощаясь ни с кем, выволок меня в коридор. А там, отпустив запястье, швырнул мне обе сумки и скомандовал:
– Стой на стреме.
Я, обнимая рюкзак, прошептала:
– Что ты…
– На стреме, Маргош! – прошипел Князь, опускаясь на колено и прикладывая обе руки к полу, прямо перед дверью в кабинет Мастера.
Мне не оставалось ничего иного, кроме как озираться по сторонам коридора, выглядывая неведомую опасность. И вот в этот напряженный миг Князь вдруг начал напевать:
– Легко придумать справедливую цель…
Великую цель,
Из тех, что любимы толпой…
Еще мне нужен безупречный герой,
Могучий герой,
Что всех поведет за собой!
Я взглянула на его ладони – ледяная поземка двинулась от пальцев в щель под дверью, а сам Стужев, несмотря на легкомысленные напевы, дрожал от напряжения. В следующий миг за дверью раздался странный грохот.
Саша подавил усмешку, поднялся, подмигнул мне, забрал у меня рюкзак и сумку, взял меня за руку и двинулся по коридору, продолжая напевать:
– Охотно люди устремляются в бой
За край родной,
За Рай неземной…
Как овцы, воины идут на убой,
А дальше – дело за мной!
И улыбка у него стала запредельной.
– Саш, – осторожно позвала я.
– Слушай, Маргош, – он остановился, окинул меня задумчивым взглядом, – а ты щи готовить умеешь?
– Что? – не поняла я.
– Мда, вот невезуха, и Генри толком не умеет, – протянул разочарованный Стужев.
А затем подхватил меня на руки и помчался вниз по ступеням, счастливый такой и даже с улыбкой.
* * *
Домой возвращались относительно молча. Зато едва въехали во двор князевского особняка, Саша милостиво разрешил:
– Спрашивай.
И дверцу открыл, чтобы я вышла.
– У кого спрашивать? – возмутилась я, выходя из машины.
– А мне откуда знать? – нагло полюбопытствовал муж, после чего перегнулся, сам закрыл дверцу и уехал в гараж.
Я осталась стоять на лужайке перед домом, возмущенно глядя вслед красному «Феррари». Машина плавно въехала в гараж, и оттуда раздалось возмущенное:
– Генри, за какой сушеной воблой мне это?!
К слову, скелет, уже приветственно распахнув двери и собственный оскал, вопль услышал. Замер, а после тоже громко:
– Так, хозяин, я это… на будущее.
– Мля! – прогремело над всем двором. – На какое еще будущее?! Это же цветы!
Генри устало потер несуществующую переносицу, сгорбился и пошел к гаражу, на ходу возмущаясь:
– Так розы же – две недели, орхидеи – три месяца, а фиалки еще просто не взошли ведь, – это бурча себе под нос, а потом громко и возмущенно: – Я же все продумал!
Не выдержав пытки неизвестностью, я сошла с газона, мне траву было жалко, и побежала по дорожке к гаражу.
– Леди Маргарита, вам нельзя! – всполошился скелет.
– Маргош, заваливай! – дозволил его сиятельство Князь.
Молча развела руками перед Генри и помчалась к Стужеву.
Гараж с металлической дверью на ролетах был рассчитан на четыре автомобиля. Собственно, все они тут и находились – «Бентли», «Феррари», джип дискавери и какая-то странная без опознавательных знаков. Помимо машин имелось свободное пространство у противоположной стены, где виднелся механизм для подъема автомобиля, а также вполне оборудованная автомойка. Точнее, свободным это помещение было раньше, а сейчас там словно расположился филиал цветочного магазина – в ведрах, ведерках, тазиках и одной пластиковой ванне находились букеты, букетики и целые цветочные композиции. Над всем этим стоял Стужев и читал записку, прикрепленную к очередному букету.
– Так, – он оглянулся, увидел входящую меня и бросил мне букетик, со словами: – Это я был груб.
Поймав букет нежных лилий, я вдохнула аромат, а затем тоже принялась читать прикрепленную к нему открыточку. Послание гласило: «Прости, я не хотел тебе этого говорить, просто старый солдат не ведает слов любви».
Прочла, подняла удивленный взгляд на Стужева.
– А я тут при чем? – возмутился Князь. – Кстати, это поинтереснее будет, лови.
Едва успела подхватить букетик розалий, даже не вдыхая аромата, полезла смотреть записку. А там было: «Прости, я больше не буду разбрасывать носки». Ну после этого мне тоже стало любопытно, и подойдя к цветочному изобилию, я принялась читать послания.
– «Прости, я больше не буду забывать выносить мусор», – прочел вслух Саша.
– «Прости, она мне вообще не нравилась, в моей жизни есть только ты, и я больше ни на кого смотреть не буду», – прочла я записку с самого огромного букета алых роз.
Стужев заметно напрягся, я же, вытащив цветы из воды, почему-то перехватила поудобнее.
– Да не буду я тебе изменять! – заверил Кощей-младший.
И взял следующий букет, чтобы прочесть:
– «Прости, любимая, я не хотел дарить тебе»… Генри!
– Ты не хочешь дарить мне Генри? – переспросила я. – Знаешь, а я почему-то даже не обиделась.
Стужев прекратил испепелять взглядом скелетона, обернулся ко мне, и на его губах заиграла улыбка. Такая счастливая-пресчастливая, и я забыла о букетах, магах и даже перспективах его поганого характера.
– Идем обедать, – предложил Саша.
– Идем, – согласилась еще ни о чем не подозревающая я.
Князь отшвырнул букет, подошел ко мне, подхватил на руки и, вынося из гаража, проникновенно добавил:
– А потом поедим, да?
– Что? – не поняла я.
Мне коварно улыбнулись, не отпуская с рук, поднялись по ступенькам, ногой дверь открыли и внесли в дом.
– Стужев, – до меня начало доходить, что, кажется, у некоторых термин «пообедать» несколько не сочетается, собственно, с классическим понятием, – а кухня в другой стороне.
– Стужева, прикинь, до недавнего времени это был мой дом, а испытывать все прелести склероза мне еще рано, – парировал Князь, взлетая по ступеням со мной на руках.