Общество контроля. Как сохранить конфиденциальность в эпоху тотальной слежки
Но если мыслить шире? Что может произойти, когда полицейских направляет не командир и не звонок озабоченного гражданина, а частная компания, использующая запатентованную технологию? Если бы мы спросили офицеров, сканировавших кладбище, почему они там находятся, они ответили бы: нас прислал телефон. Что это означает для подотчетности и автономии правоохранительных органов? Возможно, жители всех девяноста городов, где используется ShotSpotter, вполне могут делегировать некоторые диспетчерские решения от самих полицейских непрозрачному алгоритму обнаружения выстрелов, предлагаемому коммерческой компанией. Но есть вероятность, что у граждан другое мнение. И в этом случае они заслуживают, чтобы им дали слово.
* * *Рассмотрим еще одну технологию раскрытия незарегистрированных преступлений – службу мониторинга, предлагаемую компанией Росса Макнатта Persistent Surveillance Systems. Эта технология родилась на полях сражений в Ираке как способ выявления людей, которые устанавливали самодельные взрывные устройства для убийства американских солдат.
Макнатт, возглавивший Центр быстрых разработок при ВВС США, установил камеры на дроны и облетел ими город Эль-Фаллуджа, записывая увиденное. Если вам двадцать или тридцать лет, у вас может не быть никаких особых ассоциаций с иракским городом Эль-Фаллуджа. Но те, кто помнит начало катастрофического вторжения Америки в Ирак после терактов 11 сентября 2001 года, не забыли и ожесточенных боев за контроль над этим городом.
«Мы увидели, как взрывается бомба, – объяснял мне Макнатт, – проследовали за людьми, которые ее заложили, и вернулись в прошлое, чтобы посмотреть, откуда они взялись. Мы существенно помогли установлению мира и стабильности в Эль-Фаллудже».
Когда Макнатт вышел на пенсию, он решил использовать эту технологию для раскрытия убийств в Америке. Он рассудил, что большинство убийств остаются нераскрытыми, зачастую по причинам, о которых я упоминал выше. Всевидящее небесное око позволило бы полиции видеть больше. Степень ее информированности больше не зависела бы от бдительности граждан. Это дало бы полицейским машину времени: они могли бы увидеть убийство, а затем отмотать видеокадры назад, чтобы выяснить, откуда взялись убийцы.
Хотели бы, чтобы такая технология летала над вашим городом? А над вашим районом? А если она летает не над вами, а над другим городом, который вы давно не посещали из-за высокого уровня преступности? Кто решает, над чьими домами будет летать дрон? Есть ли у жителей право голоса? И если да, как сопоставить их желания с желаниями остальных горожан?
Правила, регулирующие использование, просмотр и хранение отснятого материала, – насколько они строгие? Действительно ли мы хотим создать именно такой прецедент? Сегодня на кадрах Макнатта люди выглядят как неразличимые точки, но что произойдет, когда камеры станут лучше или дроны полетят ниже? Точки превратятся в узнаваемых людей. Что произойдет, когда в городе появится начальник полиции с хорошо скрываемой мстительной жилкой и захочет преследовать тех, кто его критикует? Может ли полиция использовать эти дроны для отслеживания и записи акций против жестокости полиции и за общественную безопасность, а затем направить машину времени на протестующих: а не сделали ли они в прошлом что-либо, заслуживающее ареста?
Все эти вопросы можно свести к одному фундаментальному, о котором вы должны помнить, читая эту книгу: какой объем государственного надзора вы готовы терпеть ради общественной безопасности?
Это непростые вопросы, и со временем они не станут проще.
* * *«Мы уверены, что можно обезвреживать рецидивистов в самом начале их карьеры, – сказал мне Макнатт. – Если остановить преступника после того, как он выстрелил в первого человека, а не в десятого, можно спасти многих людей. Мы снижаем уровень насилия, раскрывая преступления, которые иначе было бы невозможно раскрыть. И, раскрывая, показываем, что система работает: если вы совершите серьезные преступления, вас поймают и осудят. Вот где срабатывает сдерживание».
Кто с этим не согласится? Ловить убийц, которые иначе ушли бы от правосудия, укреплять веру в эффективность системы уголовного права, удерживать людей от совершения новых преступлений – такие цели поддержит каждый.
Но любой ли ценой мы готовы это поддерживать? Дроны Persistent Surveillance могут кружить над огромной полосой города, наблюдая и фиксируя всех – и даже тех (а зная статистику, мы скажем, что в первую очередь именно тех) людей, которые вовсе не подозреваются в совершении каких-либо преступлений.
Сейчас это звучит хуже, чем есть на самом деле. Я позже объясню: разрешение камер этой компании чрезвычайно низкое, и люди похожи на маленькие точки. Невозможно сказать, как они выглядят, во что одеты, что держат в руках, какого цвета у них волосы или кожа. Но технология камер слежения постоянно совершенствуется. Пусть компания Макнатта принципиально хранит верность съемкам с низким разрешением, но ничто не мешает другой фирме установить на дроны камеры с высоким разрешением и отправить их в полет над городом.
Как сказал мне Макнатт, Persistent Surveillance реагирует на сообщения о преступлениях, когда полицейские выясняют, что в районе наблюдения произошла стрельба и они сосредоточиваются на поисках стрелявшего и перестают преследовать неосторожных пешеходов. Но опять же, пешеходами может заняться другая компания. С помощью этой технологии можно и бороться с преступностью, и выяснять, кто записался на аборт. Или пришел на встречу анонимных алкоголиков. Или посещает церкви, синагоги, мечети – и как часто. Технология может проследить путь человека домой с политической демонстрации. Вы возразите: мол, полиция тоже умеет следить за нами в общественных местах. Но если бы вас несколько дней преследовала полицейская машина, вы заметили бы ее. А эта технология невидима и не обнаружима.
Полицейское управление Балтимора (BPD) использовало Persistent Surveillance на протяжении большей части 2016 года. Это частное тестирование проводилось на средства Джона и Лоры Арнольдов, филантропов из Техаса, которые финансируют различные инновации в области уголовного правосудия. Управление не обязано было получать разрешение городского совета и даже информировать его, оно этого и не сделало. О системе стало известно только после того, как Bloomberg Businessweek написал о ней статью и потребовал от представителя BPD объяснений: почему программа слежения, о которой никто не знал, удивительным образом не является секретной программой слежения [10].
Во время пробного запуска BPD сообщило: если изображения, собранные Persistent Surveillance, не связаны с каким-либо текущим делом, они хранятся всего сорок пять дней. Но позже в том же году начальник полиции Балтимора сообщил городскому Управлению общественных защитников, что все изображения, записанные/отснятые во время пилотного запуска программы, сохранены, заархивированы и, следовательно, доступны – независимо от того, были ли они предоставлены BPD для использования в расследованиях [11]. Это противоречие подчеркивает еще одну повторяющуюся тему этой книги: решающее значение имеет политика использования таких ресурсов, но без независимого аудита и реальных наказаний за ее несоблюдение она мало чего стоит.
Макнатт долго говорил со мной о своем стремлении успокоить людей, опасающихся вторжения в частную жизнь, и о том, что для отснятого материала существует аудиторский след. А это означает, что если некий офицер войдет в систему с целью заглянуть в дом своей бывшей девушки, операторы об этом узнают. Я считаю, что Макнатт искренне тревожится за общественную безопасность и конфиденциальность. Но в целом основатели компаний не заходят дальше этого при оценке потенциального вреда технологий слежения.
Макнатт также рассказал о своих беседах с Американским союзом гражданских свобод (ACLU). К его чести, он попытался представить свою позицию этой группе в ее штаб-квартире в Вашингтоне, округ Колумбия, утверждая, что изображения с низким разрешением не несут угрозы для частной жизни граждан. Но из этого ничего не вышло. Согласно статье в Bloomberg Businessweek, Джей Стэнли, эксперт по вопросам конфиденциальности и политический аналитик из ACLU, почувствовал себя свидетелем того, как дебаты о неприкосновенности частной жизни или безопасности в Америке перетекают в неизведанные воды. Стэнли сказал себе: «Вот где происходит все самое главное. Наконец к нам пришла технология, и Большой Брат уже здесь».