Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ)

— Шширисс! — Пришел в себя Арэль. — Это же?!..
— Это королевский род нагов, — спокойно кивнул Рихшан. — Я один из младших принцев правящей династии. У меня есть несколько братьев, что ведут подковерную борьбу за власть и внимание отца. За право оказаться его наследником. Меня же никогда не привлекали интриги. Я вообще старался держаться от них на расстоянии. Не совсем типичное поведение для нага. Моя раса довольно амбициозна и агрессивна. Но мне всегда нравились тайны прошлого. Пыльные свитки в храмовой библиотеке привлекали меня намного больше, чем возможность нагадить ближнему, в надежде подняться еще выше по лестнице власти. И потому меня с самого детства обучали как будущего служителя бога. Отец не возражал. Он был не против личного жреца. Но однажды все его планы полетели под хвост Великому Нагу.
— Почему? — Не выдержал Арэль. Все-таки в душе он был неисправимым мальчишкой. Но то, что рассказывал Рихшан, ни в какие ворота не лезло. — Что случилось?
Лямруш негромко рассмеялся.
— Да я с ним случился, малыш, — пояснил кот, нежно глядя на улыбающегося мужа. — Понесло же меня на юг в поисках приключений! Вот и попался Касаткам. А те как раз рабов везли нагам. Ну, и посчитали, что я сойду для гарема. Видишь ли, у этих змеев все не как у людей. Их женщины живут в храмах ради выживания собственной расы. А Защищающие, чтобы не сойти с ума от недотраха, содержат огромные гаремы из рабов других рас. И развлекаются в них как душе угодно. Лишь одно условие соблюдается неукоснительно — никаких детей смешанной крови!
Это Арэль знал очень хорошо. Таких полукровок безжалостно убивали, храня чистоту змеиной расы. Как убивали и их родителей, рискнувших нарушить древний запрет.
— А вы? — Жадно спросил он супругов. Те переглянулись.
— А что мы? — Отозвался Рихшан, поглаживая по голове прильнувшего к нему Лямруша. — Этого несносного рыжего преподнесли в дар королю. Но у отца и своих диковинок хватало. И папочка передарил хорошенького раба мне, так как давно тревожился, что я ни с кем не общаюсь в плане близости. Не интересны мне были запуганные гаремные игрушки. А к капризным нагиням не тянуло. Вернее тянуло, но я решил не давать братьям возможности шантажировать меня через детей. Было дело, насмотрелся, как мои родичи не гнушались вмешивать в свои разборки беззащитный молодняк. Вот и прослыл отшельником, что не могло не тревожить отца…
Кошак тихонько хихикнул мужу в подмышку, явно вспомнив что-то веселое.
— Да уж! — Рихшан тоже улыбнулся. — Знал бы ты, как один рыжий тип доводил меня своими подколками! Да такими, что и не придерешься. Вроде все по правилам, вежливо… а второе дно так и просвечивает. Я даже терялся — не понимая, как можно говорить гадости столь заботливо-раболепным тоном. И частенько чувствовал себя словно оплеванным. Главное, невозможно было к нему подкопаться. И глаза у заразы такие честные-честные! Наивные-наивные! И ресничками хлоп-хлоп!
Арэль не сдержал улыбки. В способностях Лямруша одарить собеседника изысканной словестной пакостью, когда не знаешь — то ли это комплимент, то ли ругань — он не сомневался.
— В конце концов я влюбился в это рыжее чудо, — Рихшан вытащил из подмышки любимого мужа и обнял его, усаживая довольного кота на свои кольца, словно на сиденье. — А он влюбился в меня. И он единственный, кроме тебя, кому я сказал свое полное имя. А потом мы вместе бежали с Южного материка.
Арэль молчал. За столь легким и сжатым рассказом стояли ярость и боль, страх и ненависть… отчаяние и безграничная любовь. Юноша слишком хорошо знал законы нагов, направленные на чистоту крови. Да и вне Южного материка змеев откровенно недолюбливают.
Эти двое действительно безумно влюблены друг в друга, если пошли наперекор всему миру.
— Да ладно тебе! — Легко рассмеялся Лямруш. — Все уже позади. Да, в первые годы нам пришлось тяжело, но теперь все позади. Знал бы ты, как нас гоняли по всему свету! Словно бешеных зайцев… — Арэля невольно передернуло: КАК наги наказывают своих отступников, не было ни для кого секретом. Змеи были помешаны на своей чистокровности. Полукровок убивали на раз. Как и их родителей.
— Не делай такое лицо, — Лямруш легонько щелкнул волчонка по носу. — Нам просто повезло. Впрочем, я всегда говорил, что наглость — второе счастье! Никто из наших преследователей и не подумал, что добыча отважится быть на виду. Вот уж действительно — под фонарем темнее всего! Каратели были уверены, что мы прячемся по темным углам. С Рихи так и было. Он прятался и не отсвечивал на виду. А вот я всегда крутился на глазах у толпы и знал все планы врагов.
Арэль невольно охнул: этот кот оказался воистину сумасшедшим — танцевать со смертью в обнимку!
— Как же вы… — Арэль невольно сглотнул. — Как выжили?
— Чудом, малыш, — за мужа отозвался менестрель, собирая на поднос грязные тарелки, оставшиеся после завтрака. — Мы долго скитались, путали следы и прятались. Пока не осели в этих холмах. Спасибо королю Габраэлу — здесь воистину заповедное место. Чужаки не осмеливаются заходить в эти леса. И никто не заподозрит, что здесь скрываются изгои. Те, кому неуютно в обычной жизни. Кто сам захотел скрыться от мира. Или те, кого не принял мир из-за привычной всем морали. Любой, живущий здесь, может поведать тебе о своей не сложившейся судьбе. Кто-то ушел, не желая участвовать в грязных делишках своего клана. Кто-то бежал из-под венца. Кто-то потерял любимую из-за предательства. Кто-то просто устал воевать. Или влюбился во врага… Король дал нам возможность обрести собственный угол. И мы в благодарность порвем за повелителя любому глотку! Здесь никто не косится на Рихи из-за его хвоста. Его приняли как своего. Но вот за пределами этих лесов все, к сожалению, осталось по-прежнему. Там он злобный наг в глазах обывателей. И любой из них наведет карателей на его след. И потому Рихшан вынужден сидеть дома с детьми, пока я зарабатываю на хлеб песнями, — обыденно закончил Лямруш, ставя на стол кувшин с прохладным грушевым взваром.
— Тебя никто не будет искать здесь, маленький Посредник, — наг помог менестрелю разлить напиток по глиняным кружкам. — Никто не узнает твою тайну. Оставайся для других Иранном, учеником лекаря. Но для нас ты всегда будешь тем, кем и являешься на самом деле. Теперь ты знаешь все о нас, а мы знаем все о тебе. И мы поможем тебе, чем только сможем. Ты еще слишком мал, чтобы в одиночку бродить по дорогам.
— Да я бы с удовольствием, — отозвался Арэль, едва не плача от странного облегчения. — Но я хочу иметь свое жилье. Есть в деревне дома на продажу?
— Вот ведь упрямый, — недовольно буркнул Рихшан. — Все норовит в одиночку решить! Ладно, есть на самой окраине один дом. И покупать его не надо. Руши ведь сказал, что король подарил нам это место для жизни. Это Белый Волк велел выстроить деревушку. В те годы домик никому не глянулся — слишком маленький. Сам посмотришь. Может, и подойдет…
…Домик на краю деревни и впрямь оказался небольшим — кухня, кладовка и гостиная на первом этаже и единственная (правда, просторная) спальня под самой крышей. Был еще сводчатый подвал под всем домом с маленькой купальней, да задний дворик с приземистым и тоже каменным сараем. Не густо, но в глазах Арэля его новое жилье было воистину прекрасным, так как являлось только ЕГО.
— Ири, — высказал волчонку Лямруш, когда вместе с мужем проводил юношу к дому. — Ты совсем не умеешь принимать чужую помощь. Не пытайся все взвалить на себя, малыш. Просто поверь нам… здесь тебе всегда помогут и прикроют от невзгод.
— Я постараюсь… — пробормотал Арэль, понимая, что кот прав. Северянин привык все решать самостоятельно, не рассчитывая на других. Слишком мало было в его жизни тех, кому он мог доверить спину. — Но…
— Ничего не объясняй, — прервал его наг, втаскивая в дом кухонный стол. — Просто живи.
И Арэлю ничего не оставалось как, ломая вросшую в него недоверчивость, принять чужую помощь.
Его новое жилье все еще оказалось крепким — сложенное из диких валунов строение, обшитое изнутри досками из посветлевшей лиственницы. Но, простояв пустым незнамо сколько времени, дом требовал ремонта. Из частых оконных переплетов кое-где выпали толстые цветные стеклышки из самодельного стекла. Хорошо хоть, что плотные ставни уберегли жилье от проникновения во внутрь мусора и лесного зверья.