Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ)

— Мы в своем праве, — рассмеялся вожак, показывая крепкие зубы. — На нас напали. Но ты можешь нас остановить, щенок. Остановить бойню… если САМ наденешь ошейник.
— Я согласен, — торопливо проговорил Арэль, видя, как невесомо полетела сабля Сина к тонкой шейке Дарующей из дома мамки Жиризы. — ОСТАНОВИТЕСЬ!
Клинок, хищно свистнув у самого уха взвизгнувшей от страха девчонки, мигом изменил траекторию, повинуясь натренированной руке хозяина, и с недовольным шипением вошел в тугие ножны.
— Ха! — Довольно улыбнулся вожак. — А говорил, что выберешь топор палача! Живите, мясо!
— Лекарь… — прохрипел с земли растерянный Бирюк. Арэль посмотрел на булькавшего кровью громилу. Ничего… выживет. Вон, уже перевязывают.
— Господин Иранн, — робко подал голос кто-то из мигом притихшей толпы. — Да как же так… Это же невозможно… Вы же свободный… Вы ни в чем не виноваты…
— Спасибо вам… спасибо всем, — прошептал Арэль, не в силах подняться с колен. — Но вы им не соперники. Вы и сами это знаете… Сколько здесь ляжет невиновных, прежде чем меня все равно уволокут?
— Ну, нет! — Вперед выступил кузнец с подмастерьями. — Люди, вы что, забыли? Мы же в Гирре! А не в их сраных южных королевствах. Зовите стражу! Идем к королю!
— Идиоты! — Опять заржали южане. — Мы не подлежим простому суду. А вашему королю как будто дело есть до такой черни, как вы! Не будет он портить отношения с югом из-за шлюхи. Отдайте мальчишку и живите…
А вот в эти слова Арэль, как бы горько они ни звучали, тут же поверил. Для короля Габраэла он перестал существовать восемнадцать лет назад, когда отверг присланное золото. Так же, как до этого отверг «честь» стать личной подстилкой владыки Гирра. После той давней ночи пути беглого волчонка и Великого Волка разошлись бесповоротно. Нет, Арэль не раз видел Вожака, который частенько охотился в Заповеднике или во главе своей стаи навещал трактир в потаенной деревушке. Но видел издалека, лишь изредка ловя на себе равнодушный взгляд золотых глаз мужчины. Так что просить о помощи у того, кто эту помощь не окажет, бесполезно. Он для Вожака никто. Не станет Габраэл из-за него ссориться с югом. А когда друзья целителя узнают правду, они его, конечно же спасут, но… будет ли к тому времени кого спасать?..
— Вот так-то, быдло, — вожак Песчаных пренебрежительно сплюнул под ноги вставшим стеной людям. — Здесь я закон и сила. Отдайте мальчишку!
— В моей стране лишь Я устанавливаю законы, — раздавшийся со стороны ворот слишком уж спокойный голос режущим порывом ветра прошелся над толпой, вымораживая ярость и холодя сердца всех без исключения. — Только Я решаю, кому жить, а кому умереть.
Опешившая толпа дрогнула, заволновалась и отхлынула в стороны, расступаясь перед десятком оборотней в цветах королевского дома Гирра. Но не они привлекли внимание всех, кто находился во дворе злополучного трактира. А высокий мужчина в неброском плаще, окутавшем его от шеи до пят. Не узнать владыку этих земель было невозможно. И не только по его знаменитым белым волосам, что вместе с золотом глаз служили отличительной чертой королевского дома Белых Волков. А прежде всего по тяжелой ауре силы, что буквально придавила к земле окружающих.
Замерли все. Даже парочка южан, успевших принять Истинный облик. Поджарые светло-песочного окраса звери припали брюхом к белесой пыли двора, чтобы сконфужено подняться уже людьми, пряча глаза и отступая за спину своего принца.
— Лорд Чиссар, — Гирр-Эстег едва повернул голову в сторону приземистого мужчины, что с перепуганным лицом маячил за широкой спиной короля. — Вы должны были вызвать меня намного раньше, а не доводить дело до… такого.
— Но я не думал, что его высочество будет вести себя так же, как дома… — забормотал обескураженный посол Песчаного Королевства. — Это все же север…
И, тяжело вздохнув, решил спрятаться за этикетом:
— Позвольте, владыка, представить вам ненаследного младшего принца Иссаорра Кха-Тарга из Дома Поющих Дюн.
— Насколько мне известно, принц Иссаорр, — холодно произнес король, не двигаясь с места. — Ваше представление должно было состояться завтра во дворце на официальном приеме.
— Государь, — принц низко поклонился владыке Гирра. — Я даже не думал, что вы лично посетите эту забегаловку. На мой взгляд — дело яйца выеденного не стоит. Я развлекался со своей свитой после долгого путешествия. И мои люди заказали шлюх, чтобы немного расслабиться. Но один из приглашенных мальчиков, получив деньги, решил сбежать, не отработав серебро. А потом оскорбил меня. Да за такое у нас на юге сразу голову рубят! Но я милостив — всего лишь предложил этому потаскуну свой ошейник. А он вместо того, чтобы ноги мне целовать, натравил на нас своего дружка. Мы были в своем праве…
— Ложь! — В ярости взвился Арэль. Набежавшие со всех сторон доброхоты уже помогли юноше подняться, оттаскивая подальше от южан. Но лекарь, наплевав на рану, рванулся вперед, едва не упав снова. — Все ложь! Вы сами напали! И убили ни за что…
Южанин лишь хмыкнул. Он был непробиваемо уверен в себе: ведь любые слова можно повернуть так, что они будут звучать истинной правдой.
— Лекарь дело говорит!.. — закричали люди из вновь колыхнувшейся возмущением толпы. — Не верьте!.. Лгут!.. не отдадим лекаря! Убить их!.. Правосудия!
Гнев неуправляемой толпы страшен. Еще немного и во дворе трактира начнется бойня. Людям было плевать, что большая их часть здесь же и поляжет… главное — дорваться до горла обидчиков. Пусть даже они и сильней!
Но Габраэл слегка повел крутой бровью, и крики мигом стихли. Лишь зеленоглазый мальчишка, что-то хрипя от бешенства, продолжал вырываться из удерживающих его рук.
Король холодно на него посмотрел. Гирр-Эстег ничего не забыл и не простил. Восемнадцать лет назад юнец был в своем праве. И мужчина принял отказ Иранна, однако обиду затаил. И хотя не встречался с юношей все эти годы лицом к лицу, но издали наблюдал за отвергнувшим его волчонком. Как и частенько ловил знакомый запах на тропинках Заповедника.
Все эти годы подспудная обида точила короля. Никто и никогда не отвергал Гирр-Эстега. Никто и никогда его не отталкивал. Габраэл бесился, не в силах забыть лекаря, задевшего его за живое. Такое поведение не было свойственно мужчине. Он бы даже поверил, что неравнодушен к Иру, если бы не запах того… вернее его полное отсутствие в эмоциональном плане.
Нет, мальчишка пах довольно ярко — молоком, травами и медом, а так же чужой болью. Но этот запах оставлял мужчину равнодушным… ибо не был запахом Истинной Пары.
Теперь же от равнодушия не осталось и следа. И Габраэл пусть медленно, но впадал в бешенство. Мало того, что южане совсем обнаглели — творить подобное у него под носом! Так еще и выясняется, что Иранн выбрал в партнеры Защищающего-шлюху. В этом не было никаких сомнений — на Ире остался запах погибшего, к тому же перемешанный со множеством других… еще любовники? Запах слабый, перебитый острым ароматом лечебных трав, но он был… Мальчишка все-таки шлюха? Или просто спит со всеми подряд?
Почему-то это вызывало неконтролируемую ярость…
А ведь когда-то парень отказался стать ЕГО любовником. Да еще этот принц протянул свои ручонки к ускользнувшей добыче короля.
— Уведите лекаря в дом и окажите ему помощь, — Габраэл с трудом разжал челюсти, сведенные ненавистью, и медленно повел шеей, ослабляя слишком тугой воротник камзола. И невольно перевел приказ в низкий рык Зверя. Пусть мальчик его отверг… пусть выбрал другого, но именно он помог Гирр-Эстегу много лет назад. А долг платежом красен.
Пора платить по счетам.
Не обращая внимания на уносимого в дом юношу, Габраэл посмотрел на южного принца. За спиной властителя прерывисто вздохнул лорд Чиссар — многолетний посол Песчаного королевства в Гирре. Умный мерзавец… живет на севере достаточно долго, чтобы понять, в какое дерьмо вляпались эти вельможи. То-то лично прискакал во дворец, едва прознал о сваре.
— Право слово, государь, — продолжал роющий себе яму коронованный щенок. — Мы бы и сами справились…