Ненастье

Бизнес на казино и кабаках бобоновцы делили со спортсменами — другой группировкой Батуева, а вместе с хачами держали городскую проституцию и наркоторговлю. С «Коминтерном» Бобон бодался в первую очередь за рынок цветных металлов, потому что «афганцы» контролировали биржу, а вообще бобоновские (то есть уголовники) занимались крышеванием на своей «земле», палёным бухлом, автоугонами и прочим криминалом.
Герман прижал «барбухайку» к главному крыльцу. «Трахома» укатила за угол к подъезду хоздвора, «шишига» блокировала двери кабака, «буханки» перекрыли служебные выходы из бассейна и пристроенной бойлерной. Егор и Серёга организовали быстрое и плотное окружение «Чунги».
Парни выскочили из машин и с разных сторон бросились к «Чунге». Дублёнки и полушубки, пуховики и бушлаты «афганцы» сбросили, а в руках держали биты, самодельные дубинки и арматурины. Штурмом с главного входа руководил Серёга, штурмом с хоздвора — Быченко. Железные двери поддели фомками: гнули косяки, вырывали из скважин ригели замков или целиком сдёргивали полотна с петель. Бобоновцы не успели занять оборону.
Герман тоже прихватил увесистую дубинку, изготовленную из рукоятки хоккейной клюшки и обмотанную липкой хлопчатобумажной изолентой. Вообще?то водители должны были сидеть в кабинах, чтобы в любой момент «афганцы» могли эвакуироваться, но вместо Германа согласился остаться Ваня Ксенжик, и Герман с толпой ломанулся в «Чунгу». Ему хотелось быть вместе со всеми, хотелось влиться в общее дело: соучастие давало прекрасное ощущение правоты и осмысленности жизни.
Серёга забежал в здание вслед за боёвками. В «Чунге» повсюду орали, в глубине помещений что?то громыхало и трещало. «Афганцы» прорывались по лестницам и коридорам плотной массой; Серёга увидел сзади затылки, плечи, спины, локти несущихся табунами парней. Они вышибали двери, валили и рушили мебель, били всех встречных. Осатаневший Джон Борисов в туалете дубинкой молотил по раковинам умывальников.
Бобоновцы пытались сопротивляться, некоторые бросались в драку, где?то в закоулках здания несколько раз бабахнули из пистолета, но бандитов гасили технично: выносили челюсти, дубинками дробили ключицы и рёбра. Бандосы быстро прекратили борьбу и падали на пол, прикрывая головы руками. Им застёгивали наручники, поднимали их пинками и в тычки гнали вперёд. Бобоновцы не понимали, что происходит и к чему их принуждают.
Серёга шёл по коридорам «Чунги», наступая на разбросанные бумаги, перешагивал через раздавленные стулья. Под его берцами хрустели обломки и стекло. Серёга заглядывал в помещения и видел дикий разгром — шкафы без дверок и ящиков, столы с вывихнутыми ножками, сорванные шторы, расколотые телевизоры. Парни?«афганцы» волочили мимо Серёги пленённых подручных Бобона с расхлёстанными в кровь мордами и загнутыми руками, волочили всякую мебельную рухлядь. Лихолетов видел, что творили его солдаты, и его распирало жутким вдохновением. Он чувствовал себя богом?громовержцем. Он одновременно повелевал своими бойцами и воплощался в них, в каждом их жесте и вдохе. В командовании Серёга обретал могучее родство с другими людьми: ему нравились его солдаты, все были до?роги, он всё хотел знать про каждого и за любого был готов на жертву.
К Серёге подрулил Басунов. Он похлопывал себя по бедру ментовской резиновой дубинкой. Ему досталось — скула заплывала сплошной гематомой.
— Что, сильно заехали, Виктор? — озабоченно спросил Серёга.
— Не обращай внимания, — сказал Басунов, хотя специально отыскал Лихолетова в разгромленной «Чунге», чтобы командир увидел его травму. — Послушай, Сергей, там в сауне нашли двух следаков с угловки, с девками парились. Понятно, они на подсосе у Бобона. Что с ними делать прикажешь?
— В корыто, ко всем в кучу, — торжествующе ухмыльнулся Серёга.
— А блядей, может, это, фс?фс? — Басунов потыкал дубинкой в ладонь.
Серёге не хотелось разбавлять торжество мыслями о шалавах.
— Не надо ничего с ними делать, — ответил он с лёгким раздражением.
— Ничего, — вдумчиво повторил Басунов.
Он прошёл через холл, где на диване бинтовали сломанную руку Кнырю — Толяну Коныреву, корешу Бобона, прошёл через спортзал, где победители отдирали от стен и от пола закреплённые конструкции тренажёров, и через раздевалку с грудой поваленных шкафчиков?секций. В сумрачной и жаркой сауне на горячих плитках пола сидели три проститутки и два мужика — оба обмотанные простынями и в наручниках. Три охранника?«афганца» пили пиво пленных. Конечно, парней интересовали не менты, а голые девки.
— Я чёрненькую деру, — предупредил Басунова один из «афганцев».
Чёрненькой была Анжелка Граховская, сокурсница Танюши Куделиной и подружка Нельки Нырковой — той девочки, которая в учаге травила Таню. Анжелка могла бы закричать, что ездила с Лихолетовым на шашлыки — пусть её не трогают, но она уже усвоила: дают — бери, а бьют — терпи. Сейчас, похоже, придётся терпеть. Девчонки?проститутки молчали, зажимаясь, чтобы ничего не было видно, и отодвигались от парней подальше. Они понимали: скорее всего, их изнасилуют. Басунов шагнул к проституткам, наклонился, схватил Анжелку и другую девчонку за волосы и задрал лицами вверх.
— Вот ведь с?сучки, — сказал он. — По мордам видно, какие с?сучки.
— Брюнетка моя, — повторил «афганец».
В лицах проституток Басунову хотелось найти свидетельство подлости. Этих сучек, конечно, можно было и оттрахать, но вообще с девками проблем не имелось: для страшных «афганцев» сутенёры порой привозили шлюх даже бесплатно, лишь бы их самих не покалечили. Басунову хотелось не трахнуть, а покарать, упиваясь властью. Чтобы выглядеть сразу и сильным, и правым.
— Сергей приказал ничего с блядями не делать, — мрачно сообщил своим парням Басунов. — Приказал бросить в корыто, ко всем в кучу.
Проституток и ментов подняли на ноги и выпихнули из сауны в холл, через толпу «афганцев» стали толкать к проходу в бассейн. Парни довольно гоготали, разглядывая девок, пропускали их неохотно, шлёпали по задам. А проститутки, как и Анжелка, были обычными пэтэушницами из окрестных учаг — дурёхами, которые понадеялись подзаработать без напряга. Это же так легко — втроём сходить в сауну с двумя весёлыми мужиками и потом взять деньги за удовольствие. Всего каких?то пять лет назад родители водили этих девчонок в ту же «Чунга?Чангу» на секцию плаванья, и теперь девки ревели — кто от ужаса, кто от позора. Они прикрывали руками груди и лобки, приседая на ходу, и корчились. Басунов конвоировал их и наслаждался презрением.
Бассейн «Чунги» был превращён в нечто вроде ямы с отбросами. Сюда «афганцы» накидали мебель, на кафельном дне лежали письменные столы и даже унитаз. На поверхности плавали стулья, тряпки, какие?то доски, листы бумаги, разный мусор. По грудь в химически голубой воде прямо в одежде стояли побитые, помятые бандюки Бобона. К ним столкнули и ментов в простынях, и голых проституток. Всё это выглядело нелепо и нереально. Над озлобленной толпой в бирюзовом бассейне на стене блестела мозаика: танцуют кудрявые детишки?папуасы, рыжий жирафёнок и носатый попугай. «Афганцы» толпились под мозаикой, курили и ржали, рассматривая врагов. Саня Чичеванов, Чича, расстегнул штаны и начал мочиться в бассейн.
Серёга, руки в карманах, вышел под невысокую вышку для прыжков.
— А чё, Бобон где? — спросил он.
— Бобону повезло, — ответил Егор Быченко. Он сидел на мраморной скамье у стены, у него разошёлся и закровоточил шов от ножевого ранения. — Бобон сегодня сюда не явился. Или бы тоже в лохань его макнули.
— Короче, команда Кусто, — негромко обратился Серёга к тем, кто стоял в бассейне. — Передайте Бобону, что «Коминтерн» не хочет войны, но по второй ходке будем из вас воспитывать ихтиандров. Учитесь жопой дышать.
Разгромом «Чунги» завершились конфликты с бандюками, которых на «Коминтерн» натравили менты. В общем, «Коминтерн» выдержал всё: и психологическое давление, и общественное осуждение, и бандитский наезд. Но лишь потом Серёга понял, что его акция устрашения не оставила властям никакого иного способа воздействия на «афганцев», кроме откровенной агрессии. А что ещё власть могла сделать с этими дерзкими солдатами?