Огонь для Проклятого (СИ)
Не жду я ничего. Чтобы Кел в чем-то раскаялся — прежде должны растаять все ледники на самых высоких горных вершинах, а этого не случалось ни разу, пока мой народ живет в этих землях.
— Не нужны мне раскаяния. Достаточно правды.
Его улыбка становится еще шире, а вот глаза, напротив, суживаются.
— Поверь, правда тебе не нужна. Тебе нужно спокойствие, нужна опора, за которую ты уцепишься, чтобы устоять на ногах. И совершенно неважно, что станет этой опорой — ложь или правда.
— Ты сказал, чтобы я не возвращалась в Гавань — почему?
Мой голос немного проседает или мне так только кажется?
Его руки лежат на моих обнаженных бедрах и ничего не делают. Все раны уже обработаны — и, о чудо, боль в них практически улеглась. Но, судя по всему, убирать руки Кел’исс не торопится.
Проклятье, какие же это знакомые и желанные… нет, только знакомые прикосновения. Жесткий с другими, непримиримый и скорый на расправу, со мной Кел никогда не был груб. Лишь самую малость и иногда, когда я принимала эту грубость, как дополнительную ласку.
Какое-то время он молчит, затем опускает взгляд и смотрит на мои израненные ноги и на свои руки поверх их. Затем резко отнимает руки, поднимается и обходит кучу спасенного нами добра. Роется в ней, пока не достает когда-то богатую накидку с белой горностаевой опушкой. Возвращается ко мне и накрывает ею мои ноги. Затем снова поднимается, но уже никуда не уходит, просто стоит, глядя на догорающую лабораторию.
— Эта девчонка, что ты видела на моем столе — ее притащил страж. Нашел ее в лесу уже мертвой. Я видел ее смерть, весьма странную, надо сказать, потому приказал принести ее для исследования. Как оказалось, мои стражи, которые в принципе не знают, что такое страх, перед мертвой северянкой испытывали даже не страх — ужас.
Я молчу, стараясь не пропустить ни слова. И ведь чувствую себя так уютно, будто и не сижу возле горящего убежища мужчины, которого так и не смогла по-настоящему возненавидеть.
— И такая их реакция стала причиной продолжить наблюдение. Но… — он поджимает губы и хмурится, — я и представить не мог, что из трупа родится какая-то тварь.
Глава тридцать вторая: Хёдд
— Ты знаешь, что это?
Кел кивает головой, но не уверена, что в ответе на мой вопрос, а не каким-то своим размышлениям. А потом, точно на что-то решившись, он снимает с шеи треугольный амулет и протягивает мне. Это темно-алый камень, заключенный в витиеватую богатую оправу из переплетений золотых и белых нитей металла.
— Это ключ. Он позволяет открыть портал в Тень. И позволяет найти в ней дорогу обратно.
Верчу амулет в руках. Там, в доме, он сверкал так ярко, как будто сам был источником безумного пламени, а теперь — холодный и безжизненный, хоть и красивый.
— Ты убил это создание? — предполагаю я.
— Не знаю. Не уверен. Скорее, отпугнул. — Он резко поворачивается ко мне, а его голос опускается до громкого надрывного шепота. — Хёд, это создание Тени. И я понятия не имею, как оно пробилось в наш мир, и что ему здесь надо. Но если каждый, умерший от мора, возродится этим…
У меня даже язык не поворачивается спросить его, что будет. Тень — страшная сказка, что пришла в мой в мир вслед за вторжением халларнов. Искореженный, изувеченный мир, в котором обитают невероятно могущественные создания. Очень недобрые создания.
Помогая себе руками, поднимаюсь на ноги. Вполне терпимо, хотя несколько особенно крупных ожогов снова дают сукровицу.
— Скажи, это правда не ты? — подхожу к Келу и протягиваю амулет. — И одержимые?
Знаю, что вопрос глупейший, но он прав, снова прав, мне действительно нужно основание, за которое я смогу уцепиться.
— Любой, кто сумеет обуздать силу Тени и ее созданий, — получит весь этот прогнивший мир, как приятный довесок к основной трапезе. Не стану отрицать, я бы от такой силы не отказался. Но ее у меня нет.
— Как ты вернулся? Что случилось в горах? Мне сказали, что ты мертв, что ты погиб в каком-то большом взрыве, что пожертвовал собой. Я ждала, я так ждала!
Замираю, тяжело дыша. Спокойно, Хёд, нельзя, нельзя так. Ты отпустила ваше прошлое. Ты попыталась его отпустить. Нельзя возвращаться, нельзя снова вскрывать только-только начавшие заживать раны.
А мне так хочется съездить по его физиономии. Размахнуться и ударить со всех сил, наотмашь, чтобы горела ладонь. И сбить снова и снова, пока в этих холодных глазах не появится хотя бы отголосок того человека, которого я любила. Не может быть, чтобы его никогда не было. Не верю. Не хочу верить.
Но я никогда не ударю его. По крайней мере, не для исполнения влажных девичьих фантазий. И так снова наговорила лишнего. Боги, замужняя женщина, глава древнего клана, а позволяет себе идти на поводу у эмоций.
— Прости, — говорю уже абсолютно спокойно. — Это нервы.
— Понимаю, — кивает Кел — отрешенный и безэмоциональный, почти, как всегда. — И понимаю, о чем ты думаешь. Нет, я не обрел какие-то новые силы и знания. Скорее, потерял. И мое воскрешение — загадка для меня самого. До сих пор.
— Тогда ты должен понимать, что я не могу не вернуться в Гавань.
В ответ лишь короткий кивок.
— Тогда сделай так, чтобы все живые ее покинули. В идеале — сегодня же.
— Никто не покинет Лесную Гавань, пока не кончится мор, — говорю немного погодя. Не уверена, что стоит открывать ему план моего мужа, даже сейчас в памяти всплывает странное «Не верь никому. Они все лгут…». Но Кел действительно выглядит искренним, да и мое видение может означать что-то совсем иное. — Приказ лорда Магн'нуса. Так он пытается не допустить заразу на земли соседних кланов.
Ожидаю, что и на этот раз Кел’исс скажет о нем что-то нелицеприятное, но нет. Почти нет.
— Решение здравое, как для такого червя. Но не в этот раз. Я должен подумать, что делать.
— Спасибо за все, что рассказал. И за помощь. И… извини за… — взглядом указываю на пожарище.
— Там были инструменты. Важные, редкие. Спасти удалось лишь небольшую часть. Сейчас это критически плохо.
— Я могу попросить лорда Магн'нуса, — рискую предложить. — Возможно, он сможет заказать необходимое.
— С ворами не имею дел, — как-то очень обыденно отмахивается Кел.
— С ворами? — не понимаю я.
— Неважно. Это не мое дело.
— Зачем тебе эти инструменты? — странно, меня немного задевает такое его отношение к моему мужу. Как минимум, оно странное и необоснованное. Магн’нус много сделал для Лесной Гавани. В своих рамках, разумеется. Но вот так огульно отворачиваться от его помощи — это же глупо.
Кел смотрит на меня и пожимает плечами.
— Я люблю загадки, Хёдд. Они скрашивают мой досуг. Сейчас у меня много свободного времени — и я не против размять мозг чем-то таким, околонаучным.
Ну, разумеется, ни слова о людях, которым он бы мог помочь. Что для великого чернокнижника какие-то северные аборигены?
— Всего лишь не против? — позволяю себе добавить в голос едкости. — И тебя вовсе не заботит, что Тень снова появилась в нашем мире? Там, в горах, ты умер тоже из-за большого количества свободного времени?
Я не знаю подробностей его гибели за исключением тех, о которых мне рассказала Дэми, все остальные сведения были многократно искаженными домыслами и версиями, которые прошли через множество ртов и ушей. Потом я их старалась вовсе не слушать. Но Дэми видела взрыв. И она сама оставила чернокнижника там, под развалившейся горой. Ее словам я верю.
— Да, я поступил, как полный идиот, — в голосе Кела появляется какой-то шипящий присвист, точно он сейчас обратится в огромную змею. — Не знаю, какое-то помешательство было, не иначе. Но смерть лечит и заставляет пересмотреть свои приоритеты. Я понимаю, к чему ты клонишь, Хёдд. Меня действительно впечатлило появление той твари и вообще зарождение и развитие мора. Но тебе показалось, будто я все брошу и на все пойду, чтобы с этим разобраться. Там, — он указывает в сторону Лесной Гавани, — нет никого, ради кого бы я поступился своими принципами. Кроме… — перебивает мой невысказанный вопрос, — моего сына.