Альбом для марок

На практике нашим девизом был Верлен/Пастернак:
 
 
      Не церемонься с языком,
 
      Но выбирай слова с оплошкой —
 
      Всех лучше песни, где немножко
 
      И точность точно под хмельком.
 
 
наша антология
Леонид Чертков
 
 
      Бродяга
 
 
 
      Среди ночи выползу за овин
 
      И солому стряхну с бороды —
 
      И тупо осклабится лунный блин
 
      С небесной сковороды.
 
 
 
      Под ногами, привыкшими к жесткости нар,
 
      Шар земной повернется вспять,
 
      Мне небес не откроет лунный швейцар
 
      И пиджак не поможет снять.
 
 
 
      Мне условную каторгу даст Страшный суд,
 
      Я забуду свои чердаки.
 
      Мою душу бреднями растрясут
 
      Звездные рыбаки.
 
 
 
      По дорогам уснувшей смешной страны,
 
      Где собор, как ночной колпак,
 
      Я уйду поискать иной тишины,
 
      И с горы просвистит мне рак.
 
 
 
      Маяки метеоров на лунном стекле
 
      И полночное уханье сов
 
      Проведут меня темным путем по земле
 
      И откроют лазейки миров.
 
 
 
      Там не будет ни стен, ни дверей, ни око́н,
 
      А поля, канавы, кусты —
 
      И меня никогда не отыщет закон
 
      За пределами лунной черты.
 
 
* * *
 
 
      Вот и все. Последняя ночь уходит,
 
      Я еще на свободе, хоть пуст кошелек.
 
      Я могу говорить о кино, о погоде, —
 
      А бумаги свои я вчера еще сжег.
 
 
 
      Я уверен в себе. У меня хватит наглости
 
      Прокурору смеяться в глаза,
 
      Я не стану просить заседательской жалости
 
      И найду, что в последнем слове сказать.
 
 
 
      Наплевать. Я давно в летаргической зоне,
 
      Мне на что-то надеяться было бы зря:
 
      У меня цыганка прочла на ладони
 
      Концентрационные лагеря.
 
 
 
      А другие? Один в потемках читает,
 
      Этот ходит и курит, и так же она,
 
      Да и что там гадать, откуда я знаю,
 
      Может, каждый вот так же стоит у окна.
 
      И никто, наверное, не ждет перемены,
 
      И опять синяком затекает восток,
 
      И я вижу, как незаметный военный
 
      Подшивает мне в папку последний листок.
 
 
1955
Андрей Сергеев
Летние строфы
 
 
      Под луной столбенели до́ неба голые сосны,
 
      Птицы не уставали монетки в воде толочь.
 
      Отшатываясь от заборов, пьяные пели косно,
 
      Спешили со станции люди и пропадали в ночь.
 
 
 
      До ближней звезды тянулась белого лая тропинка,
 
      Свет на соседних дачах падал, желтел и чах.
 
      А я играл втихомолку кукольным словом Нинка,
 
      И руки спокойно спали на ее умытых плечах.
 
 
 
      Учила верить в удачу замкнутая дорога,
 
      Учила верить в мечту непроходимая темь —
 
      В добрых горбатых деревьях скрыта фигура Бога,
 
      Который пасет ночами своих влюбленных детей.
 
 
 
      Гонит на запад тучи непостоянное лето,
 
      Последние тучные нивы, плывущие через тьму.
 
      Милые, дорогие, не вечно же лезть в поэты,
 
      Когда ты с хорошей девчонкой, поэзия ни к чему.
 
 
 
      Я снял очки и тут же споткнулся о чью-то руку.
 
      В небе Большой Медведицей лег пешеходный мост,
 
      И мимо деревьев, слившихся в одну сплошную разруху,
 
      Невыразимо расейская фигура брела на пост.
 
      Взывающий к вечной дружбе звал друга Борей и Витей,
 
      Кто-то от нас в полметре калитку не мог никак
 
      Осилить, и в этом мире, предельно лишенном событий,
 
      Терпкая тривиальность перерастала в факт.
 
 
 
      Дальние звуки радио из лагерей доносило,
 
      Парочки шли за нами и падали под обрыв,
 
      – Не видели тут гусенка? – неожиданно вопросила
 
      Дымчатая старуха, выскочив, как нарыв.
 
 
 
      В каждый атом поэзии лезла житейская проза.
 
      С засученными рукавами, по пыльным путям земли
 
      Луна не спеша месила зеленые сдобы навоза,
 
      И в них ступали влюбленные, воры и патрули.
 
 
 
      Где-то там, за горами день еще теплит хвою,
 
      И холод чуть подымается из грустной сырой травы.
 
      Речная зеркальная нечисть овладевает ольхою,
 
      И тянется над водою воинство без головы.
 
 
 
      Теперь мы были у речки. Плыла по воде копейка,
 
      Луна своим круглым глазом мешала из-за угла.
 
      А мы сидели на нашей, на чьей-то старой скамейке,
 
      И грелись остатками за день растраченного тепла.
 
 
 
      Мы узнавали ночь, где тени шагают по две…
 
      …………………………………………
 
      …………………………………………
 
      …………………………………………
 
 
12–17/vii—55
 
Валентин Хромов
 
* * *
 
 
      Сперва всего пою отчизну:
 
      О слава, слава, слава, Петя…
 
      Как много слав в моей стране!
 
      А наши радостные дети —
 
      За них мы гибли на войне.
 
      Эх-эх! Махорка, табачок—
 
      Станцуем – и в окопчики!
 
      Война, ребята, пустячок —
 
      И танцевали хлопчики.
 
      Пускай пижоны ходят в брючках —
 
      А мы по-русски, как-нибудь…
 
      О родина, возьми на ючки,
 
      Чтоб под лицом к тебе прильнуть
 
      И обнимать поля и рощи,
 
      Твои дубовые леса,
 
      Где вышел из народной толщи
 
      Изобретатель колеса.
 
 
1956