По волчьему следу (СИ)

- Нет, - гоню от себя эти мерзенькие темненькие мыслишки. – На Дальнем я… я пряталась.
- Не одна ты.
- И ты?
Софья подала мне кружку. От лимонной воды пахло травами, мятой, пожалуй, и еще базиликом. Кто добавляет в лимонад базилик? Это местная мода, что ли?
- Знаешь… сложно. Когда тебе говорят, что ты видишь судьбы мира… что даже больше, можешь на них влиять. Выбрать вероятность. Рассчитать. Подтолкнуть. И люди, как послушные фигурки, подчиняются, выполняют, проталкивая именно её, эту вот нужную вероятность.
Сушку она разломила в ладони.
И половинку протянула мне.
Я взяла.
Сушки люблю… наверное, даже больше, чем шоколадные конфеты. Хотя шоколад тоже люблю. Нам с Одинцовым перепадал он в спецпайке. Правда, горький, твердый, но все одно вкусный до невозможности. И сушки.
- Потом… потом я поняла, что все не так. И что я далеко не всемогуща… что на самом деле я – заигравшаяся девочка с выгоревшим почти даром. А потому не слишком-то нужная. Даже опасная.
Софья присаживается на стул.
Спина прямая. Волосы рассыпались по плечам. Они у нее слегка завиваются, и это красиво. Она и сама красивая.
А я?
Как-то… не то, чтобы не думала. Думала. Там, в столице, когда княгиней стала. Тогда меня окружали люди и зеркала. Зеркал я боялась больше. Они, в отличие от людей, не льстили. И показывали меня такой, какой я была – несоответствующей.
Месту.
Положению в обществе.
Дорогим нарядам. Украшениям вот.
- Дар заблокировали. Ты знаешь.
- Знаю.
- Вот. И я оказалась в пустоте. Страшно. Особенно, когда ты видишь все… ну, больше видишь, чем обычный человек. Иногда даже теряешься. С этого и начинается безумие, когда вероятностей становится слишком много и ты постепенно забываешь, в которой живешь. Провидцы часто уходят в свои сны. Или даже сами создают себе вероятность, ту, в которой счастливы. С идеальной жизнью. Очень тяжело вернуться в реальную жизнь. Да и зачем, когда идеальная имеется?
Сушку она отправила за щеку. И сказала невпопад.
- Мы по городу гуляли.
- Мы?
- Я и этот мальчик. Василий. Он пришел. Тогда. Сказал, что вы уехали. Я и почувствовала, что ждать возвращения не стоит. И попросила меня проводить… куда-нибудь. Одной страшно.
- Извини. Так, получилось.
- Ничего.
- Может, найдем тебе компаньонку? Даже здесь можно, наверняка есть в городе женщины…
- Которым нечем заняться, кроме как выслушивать моё зудение? – фыркнула Софья. И смягчилась. – В Петербурге я уже привыкла. А тут… такое вот… странноватое ощущение, будто я снова там.
- Где?
- На войне, - нехотя, но Софья произнесла это вслух. – Не подумай, я… я понимаю, что это просто ощущение. Что оно иррационально… и пока не складывается.
- Куда гуляли-то?
- На рынок. Там я сушек и купила. Этот паренек отвел меня к женщине, которая сама печет. И сушки, и баранки… на молоке. Вкусные… извини, я тебе не оставила. А еще там его сестра торговала.
Софья чуть сморщила нос.
- От нее кровью несло. Такой вот… не женской. Понимаешь?
- Она свиней, как поняла, бьет и разделывает.
- Знаю. И запах привязывается. Смерти… там, на мясных рядах, смертью пахнет так, что поневоле начинаешь задумываться…
Сказала и осеклась.
- О чем? – я все же рискнула попробовать лимонную воду. Надо же, неплохо довольно. И запах лимона, в отличие от апельсинового, нисколько не раздражает.
- О том, что возможно, правы те, кто говорит, что стоит отказаться от мяса… колбасу я так и не смогла попробовать. Кажется, на меня обиделись.
- Переживут, - отмахнулась я.
- Я слишком остро все воспринимаю. К тому же… понимаешь… мне кажется… - в руках Софьи хрустнула еще одна сушка. – Мне кажется, что блока больше нет.
Тишина.
А у нее окно приоткрыто. И слышно, как рокочут, похваляясь друг перед другом, жабы. Громко так. Куда там соловьям.
- Пещера?
О том, что произошло тогда, мы по обоюдному молчаливому согласию не говорили. Не потому, что стеснялись, отнюдь. Скорее уж… что там обсуждать-то?
Мертвым скорбь.
Живым – жизнь. Тем паче потом и закрутилось. Переезд. Петербург. Обустройство… дело очередное, а потом новое и еще одно.
 
- Насколько все… плохо?
Она бы не заговорила, если бы было хорошо.
- Сложно сказать. И плохо ли, - Софья снова ломает сушку, но не ест, а выкладывает кусочки на стол. – На самом деле я не уверена. Я ведь тогда, на войне, тоже… сорвалась… вычерпалась. Не знаю, как правильно. И с головой… болела-болела зверски. Ничего не помогало, даже морфий. Полагаю, там что-то да повредилось.
Она коснулась головы.
- С блоком легче стало… после… переезда боли вернулись. Сперва такие вот… на погоду. Знаешь, бывает?
- Знаю.
И вправду знаю. У моей бывшей свекрови именно такие и приключались, на перемену погоды. И главное, задолго до того начинались, как об этой перемене по радио извещали. Так что не притворялась.
- И не сказать, чтобы сильные…
- Почему молчала?
- Так… просто… как-то оно… все куда сильнее пострадали. И ты. И Медведь… и остальные тоже. А у меня просто голова побаливать начала.
- Дать бы тебе по этой голове. И тебе, и Бекшееву…
- Выйдешь за него замуж?
- Что? – порой извивы Софьиной мысли ставили меня в тупик. – Да он не предлагал… и вообще… ты же знаешь, что мы даже не любовники.
- Сожалеешь?
- Не знаю, - Софье врать бесполезно, да и какой смысл врать, если можно просто попросить не лезть не в свое дело. Она не станет цепляться. – Я как-то… не думала. Да и вообще… мы работаем вместе. Получается неплохо. А любовники – это уже личные отношения.
А личные отношения способны любое хорошее дело испоганить. Вслух не скажу, но Софья и так поймет.
- Вы оба смешные… но расклад, если хочешь знать…
- Не хочу.
Смеется. Заливисто так. А на часах – четверть пятого. Нормальные люди спят в это время, а не всякое тут обсуждают.
- Так что там с блоком, - возвращаюсь к тому, что меня действительно волнует.
- Надо бы к менталисту обратиться… чтобы посмотрел, - Софья чуть морщится. – Боли приходят, но… не такие. Не мучительные, и не выматывающие. Я даже аспирин не всегда принимаю, потому как порой хватает просто полежать. А кроме них… я как-то попробовала просчитать вероятности. Полноценно.
- Не вышло?
- Тогда голова разболелась так, что… и главное, впустую.
- Тогда с чего ты решила, что блок слетел?
- Расклады. И вещи. Я стала видеть их куда яснее. Почти так же ясно, как видела раньше вероятности. Я… даже судьбу могу… в какой-то мере. В ближайшей перспективе.
- Кому говорила?
- Никому. Стараюсь писать, как раньше…
- Менталист?
Легкое пожатие плечами. Ясно. Она не хочет. Если блок спал, то её или привлекут к службе, что Софье совершенно точно не нужно, или поставят новый.
Для её же безопасности.
- Признаков нет?
- Того, что я начала сходить с ума? – уточнила Софья. – Нет. Или я не вижу. Безумие, оно ведь всегда начинается с малого. И вот…
Палец её скользнул по столу, мимо разломанных кусочков сушек.
- …начинаешь думать, не оно ли? И пытаешься уловить… эхо… смерти… или иного чего-то. Что поможет.
Не сойти с ума.
Все провидцы рано или поздно сходят с ума. Проклятый дар. Опасный для носителя. Но такой нужный… и еще вдруг вспомнились те пакеты, с розовым невесомым порошком, что оставался на пальцах. Способен ли этот порошок пробудить уснувший дар?
И если да, то…
- Вот и выговорилась, - Софья смахнула пару обломков сушки в ладонь и кинула в рот. – Даже как-то легче стало, что ли… а город этот мне не нравится.
- Ты зачем вообще сюда потянулась?
- Понятия не имею. Просто… представила, что я там одна, с секретарем и этим бесконечным потоком желающих узнать, как у них там семейная жизнь сложится, - Софья закатила глаза.
- То есть, ты соврала, что тебе надо с нами?
- Самую малость.