НЕ ВЕРЬ... НЕ БОЙСЯ... НЕ ПРОСИ...(СИ)

====== ГЛАВА 21 Расплата за предательство ======
 Рон был разбужен необычно громкими звуками — это был топот множества ног. Едва он успел повернуться на своем колючем, грязном ложе, как дверь широко распахнулась и ярко пылавшие факелы на несколько секунд ослепили его. В камеру ворвались несколько человек в масках, за ними, брезгливо морщась, вошел хозяин замка Люциус Малфой в роскошном костюме для верховой езды. Его сопровождала Беллатриса Лестрейндж. По знаку Малфоя двое Пожирателей Смерти подхватили Рона и поставили его на ноги, а Люциус принялся с подозрительным видом рассматривать стены и потолок подвала, словно желая убедиться в их несокрушимости, потом он снова обратил внимание на своего узника.  — Твоя распутная мамаша произвела на свет столько ничтожных отродий, что Артур Уизли не очень огорчится, если одним дармоедом станет меньше. Твои родители совокупляются и размножаются как кролики, порождая на свет такие отбросы общества, как ты, Рональд Уизли. Рона охватила холодная, всепоглощающая ярость, и это чувство было гораздо сильнее и страшнее всего, что он испытывал до сих пор.  — Не смей так говорить про моих родителей, ты, жалкий, трусливый, ничтожный прислужник Волдеморта, — запальчиво произнес рыжий гриффиндорец, впервые не побоявшись назвать Темного Лорда по имени.  — Молчать, — процедил Люциус, приблизившись вплотную к Рону. В его глазах блеснул ледяной огонь. Мужчина резко ударил парня по лицу, перстень с алмазом рассек кожу и Рон ощутил во рту соленый привкус крови. — Если бы Артур Уизли дорожил своим сыном, то в этой камере сейчас находился мальчишка Поттер.  — Мой отец не предатель, и он никогда не выдаст вам Гарри, — ответил Рон, сплевывая кровь так, чтобы она попала на роскошный костюм аристократа. — А ты, Малфой, тоже не очень–то торопишься вытащить с каторги своего белобрысого выблядка — убийцу, насильника, извращенца и мужеложца. Видимо, тебе тоже наплевать на то, что твой сыночек гниет на рудниках, — добавил Уизли, не скрывая злорадного торжества при виде того, как Люциус едва заметно вздрогнул. — А Гарри вам не найти, и это была дурацкая затея с моим похищением, этим вы ничего не добьетесь. Никто не выдаст вам Гарри Поттера.  — Ну что же, — медленно произнес Люциус, брезгливо стряхнув кожаной перчаткой кровавый сгусток с лацкана пиджака. — Я думаю, стоит напомнить Артуру о твоем жалком существовании. Я приготовил для него сюрприз, небольшой подарок на память о его младшем сыне, — сказал Малфой, не сводя тяжелого, немигающего взгляда с Рона, и в следующий миг, элегантно взмахнув палочкой, произнес: — Irruptus! Рон вскрикнул, почувствовав резкую, обжигающую боль, а затем что–то горячее и липкое брызнуло ему на руку. Отсеченный расчленяющим заклятием палец отлетел в сторону и упал на каменные плиты, а парень, рухнув на колени, здоровой рукой схватился за покалеченную — из обрубленной фаланги пульсирующим фонтаном вытекала кровь. Беллатриса засмеялась истеричным смехом сумасшедшей, выхватывая палочку, и, направив ее на отрубленный, кровоточащий палец, приподняла его в воздух, чтобы парень мог посмотреть на него. Из пустоты материализовалась красивая лакированная шкатулка черного дерева, инкрустированная серебром. Люциус взял ее в руки, приоткрыл и отсеченный палец опустился на бархатную подушечку.  — Я думаю, это заставит Артура Уизли более активно вести поиски твоего дружка Поттера, — захлопнув шкатулку и передав ее одному из Пожирателей Смерти, надменно произнес Люциус. — Я не намерен больше ждать, поэтому твой отец каждый день будет получать небольшие сувениры на память о младшем сыне, и если он не поторопится, то очень скоро ты окажешься дома — по частям. После нападения Пожирателей Смерти во время бракосочетания Билла и Флер, и последующих за ним страшных событий — гибели нескольких гостей в обрушившемся, горящем шатре, во время давки и от проклятий прислужников Волдеморта, ранения многих приглашенных и похищения Рона — в Норе воцарилась тяжелая и гнетущая атмосфера. Сразу же после произошедшей трагедии семейство Уизли получило пергаментный свиток без подписи, в котором сообщалось, что их сын и дочь живы и здоровы, но содержатся в качестве заложников и будут возвращены только в обмен на Гарри Поттера. Артуру Уизли поставили ультиматум — в кратчайшие сроки, используя все свои связи в Министерстве и личные дружеские контакты с магглами, найти покинувшего магический мир Поттера и вернуть мальчишку обратно в обмен на собственных детей. Перед мистером Уизли встал тяжелый выбор — спасать жизнь своего сына и бедной французской девочки, которую по ошибке приняли за Джинни, ценой предательства другого мальчика, которого, несмотря ни на что, он любил почти как своего родного сына. Артур понимал, что если найдет и отдаст Гарри Поттера в руки Пожирателей Смерти, то тем самым обречет мальчика на лютую смерть, но если он не сделает этого — погибнет его Рон. Артур и Молли в тот же день дали показания аврорам, прибывшим, как только над их домом появилась Черная Метка. Они заявили о похищении сына, а позже связались с Дамблдором и вместе с другими членами Ордена Феникса начали активные поиски и Гарри, и Рона с Габриэль. На собраниях в доме на площади Гриммо в жарких дебатах, срывая горло до хрипа, маги кричали, перебивая друг друга, высказывая различные догадки, строя предположения о местонахождении подростков и разрабатывая отчаянные планы по их спасению. Аластор Моуди предлагал провести обыск в замке Малфоя. Старый аврор был уверен, что Люциус, которому в прошлом году удалось избежать суда и выйти сухим из воды, замешан в нападении на дом Уизли, несмотря на то, что не было никаких фактов, указывающих на его участие в жестокой акции Пожирателей Смерти. Но Моуди считал, что Люциус что–то знает о местонахождении Рона. Более того, имелись показания многих свидетелей, которые заявили, что среди нападавших была одна женщина и сомневаться в том, что это Беллатриса Лестрейндж не приходилось. Родственница Малфоя и еще несколько сторонников Темного Лорда официально были объявлены вне закона после побега из Азкабана и числились в розыске. Дамблдор лично явился в Министерство Магии на прием к Скримджеру, чтобы потребовать ордер на обыск в имении Люциуса Малфоя, но после скандальной истории с его отставкой по обвинению в педофилии и растлении малолетних, старого волшебника дальше приемной не пропустили. Многочисленные агенты Ордена Феникса прочесывали маггловские кварталы Лондона, пригородные районы и отдаленные графства в поисках Гарри, за домом Дурслей в Литтл–Уингинге было установлено круглосуточное наблюдение агентами–анимагами, но обнаружить парня пока не удавалось, домой он не вернулся. А тем временем разрабатывался один план за другим по проникновению в Малфой–Мэнор, который по сведениям, полученным от Северуса Снейпа, в последнее время являлся штаб–квартирой Пожирателей Смерти. Молли Уизли в очередной раз с тревогой взглянула на часы. Почти все члены большого семейства находились дома — горе еще сильнее сплотило и так дружную семью, даже Перси сейчас жил в Норе, к большому неудовольствию Фреда и Джорджа, хотя они старались не показывать этого при родителях. Одна из стрелок на циферблате часов указывала, что Артур на работе, но в ближайшие минуты должен вернуться, и Молли с надеждой ждала каждый раз, что он принесет хорошие новости о сыне. Но пока этого не случилось, стрелка с изображением улыбающегося Рона намертво застыла возле деления «В беде». Ее младший сын, ее мальчик, был в смертельной опасности, он находился в плену у Пожирателей Смерти и мог погибнуть в любой момент, а они ничего не могли сделать ради его спасения… В камине вспыхнуло ярко–зеленое пламя и Артур Уизли, стряхивая сажу, вошел в кухню. Молли бросилась к нему, с надеждой всматриваясь в его озабоченное лицо, но муж виновато покачал головой и развел руками.  — Пока ничего, дорогая. Но мы не должны терять надежду. Мы найдем нашего мальчика и спасем его. Очень скоро Рон вернется к нам и все будет как прежде. Молли зарыдала, уткнувшись лицом в грудь мужа. На кухню беззвучно вошли Фред и Джордж и молча смотрели на плачущую мать. Казалось, за ту неделю, что пропал их брат, близнецы повзрослели на несколько лет и сейчас уже не выглядели веселыми бесшабашными шутниками — горе превратило их во взрослых мужчин, на чьи плечи навалился груз общей беды. Вдруг раздался резкий стук в стекло, все вздрогнули от неожиданности. Фред подошел к окну и распахнул его. В открытые створки влетела незнакомая почтовая сова, в когтях которой была полированная шкатулка из черного дерева, а к лапке привязан свиток. Освободив птицу от посылки и письма, Фред вложил в клюв совы один сикль и птица, взмахнув крыльями, улетела в распахнутое окно.  — Подарок для госпожи Уизли, — произнес Джордж, подходя к брату и читая пергамент у него из–за плеча. Молли вытерла заплаканное лицо передником и неуверенно подошла к кухонному столу, на котором стояла дорогая шкатулка. В этот момент Артур и заподозрил нечто дурное, но уже не успел ничего сделать. Миссис Уизли взяла шкатулку в руки, с опаской приоткрыла крышку, дико вскрикнула и лишилась чувств. Артур бросился к ней. Над бессознательным телом матери уже склонились Фред и Джордж. Джинни, услышав страшный крик, вбежала в кухню, а следом за ней и Гермиона, которая после похищения Рона жила в «Норе». Шкатулка, выпавшая из рук миссис Уизли, с захлопнувшейся крышкой лежала на полу. Артур открыл ее и содрогнулся — на дне лакированной коробки, в углублении, выстланном бархатом, лежал отрезанный человеческий палец. Нарастающий ужас, усугубившийся растерянностью, пригвоздил Артура Уизли к месту. В шкатулке лежал палец его младшего сына. На полу слабо зашевелилась Молли. Артур закрыл шкатулку, содержавшую страшное послание, и склонился над супругой, приходящей в сознание.  — Молли, дорогая, — дрожащим голосом позвал мужчина, но выражение лица жены заставило его отшатнуться. Оно было безумно диким и злобным.  — Найди Поттера, Артур! — хрипло прошептала женщина с невероятной ненавистью и отвращением. — Найди мальчишку и спаси нашего сына, иначе я прокляну тебя! Люциус Малфой оправдал свою угрозу и каждый день, приходя в камеру, где содержался Рон, отсекал у него по одному пальцу и с циничной улыбкой на лице помещал окровавленный обрубок в шкатулку, отправляя ее семейству Уизли. Но сегодня, раньше обычного, вместо Люциуса заявилась безумная Беллатриса, которая долго развлекалась, используя пыточное заклятие «Круциатус», отчего парень бился в конвульсиях, катаясь по полу, и дико кричал, а на губах пузырилась кровавая пена.  — Говорят, что ты предатель чистокровных, — прошипела ведьма, направляя палочку в голову истязаемой жертве. — Любишь грязнокровок, как и твой папочка, — разряд магической энергии ударил в разбитое лицо Рона, хрип потонул в булькающих звуках крови, хлынувшей из горла. — Так где твой дружок Поттер? — продолжила допрос Лестрейндж, не обращая внимания на то, что ее жертва захлебывается кровью, согнувшись на каменных плитах камеры.  — Достаточно, Белла, — вдруг раздался властный холодный голос, и пыточное проклятие вмиг прекратилось. — Мальчишка пока нужен живым.  — Все еще надеешься обменять его на Поттера, да, Люциус? — глумливо засмеялась Лестрейндж, подходя вплотную к мужу своей сестры. — Ты зря теряешь время, Малфой. Они не выдадут нам Поттера, так что отдай рыжего ублюдка мне.  — Я обещал его Петтигрю, «крыса» уже давно донимает меня этим. Он хочет поквитаться с мальчишкой.  — Червехвост жалкая мразь, — зашипела ведьма, — а я твоя родственница.  — Если Червехвост не получит мальчишку, он пожалуется Темному Лорду, Белла, — заметил Малфой, задумчиво глядя на лежащего в луже крови бессознательного Рона. — Ты уверена, что он действительно не знает, где прячется его дружок? — с подозрением поинтересовался Малфой.  — Его сознание для меня — как открытая книга, Люциус. Щенок не знает про Поттера ничего. О побеге их дружка ему рассказала грязнокровка, которая, впрочем, сама ничего об этом не знала. Поттер скрылся, никому ничего не сказав, поэтому Уизли бесполезен для нас.  — Подождем еще пару дней, Белла. Я слышал, его мать свихнулась после того, как получила от меня подарок. Думаю, Артур сейчас прикладывает все усилия, чтобы отыскать Поттера. В последнем письме я написал, что если он не найдет мальчишку в ближайшие дни, он начнет получать по кускам расчлененную дочь. – О, я бы не отказалась поразвлечься с девчонкой, — отозвалась Беллатриса.  — Поттер как в воду канул… — задумчиво произнес Люциус. — Если мы его не найдем, Белла, Темный Лорд будет в ярости. И я готов на все, лишь бы выполнить приказ повелителя и найти мальчишку. Люциус наклонился над бессознательным Роном Уизли, схватил его за слипшиеся от крови грязные волосы, выворачивая голову, и, взмахнув палочкой, отсек левое ухо. Из открытой раны хлестанула кровь. Люциус оттолкнул от себя бесчувственного парня, чтобы не испачкаться, перешагнул через его тело, лежащее в луже крови, и покинул тюремный каземат, в одной руке продолжая сжимать палочку, а в другой, затянутой в узкую кожаную перчатку, держал отрубленное ухо, намереваясь отправить его отцу юного мученика с очередными угрозами. Впервые Люциус Малфой позволил себе так напиться. Он только что вернулся после встречи с Темным Лордом и до сих пор чувствовал взгляд красных змеиных глаз с вертикальными зрачками, которые, казалось, выжигали всю душу изнутри. Время шло, а мальчишка Поттер до сих пор не был найден. Лорд Волдеморт, долго ожидающий момента, когда Поттер станет уязвимым, теперь желал получить мальчишку немедленно, но, несмотря на все усилия, которые прикладывал не только Люциус, но и все Пожиратели Смерти, до сих пор не удалось даже выйти на след Мальчика–Который–Выжил. Гарри Поттер исчез бесследно, и пока никому не удавалось обнаружить его, несмотря на то, что за домом его родственников–магглов велось круглосуточное наблюдение, слуги Лорда не прекращали свои поиски ни на минуту, а в подземных казематах Малфой–Мэнор велись постоянные допросы и пытки подозреваемых в том, что они могут знать хоть что–то о местонахождении Гарри Поттера. Но дни шли своей чередой, а у Люциуса не было никакой информации, и даже его основной козырь, Артур Уизли, чьи дети содержались в темницах замка в качестве заложников, до сих пор не сумел найти мальчишку. Малфой, теряя терпение, уже дошел до крайних мер, и чтобы Артур, раздавленный горем после похищения своих детей и сумасшествия жены, прилагал все усилия в поисках Поттера, продолжал каждый день в качестве напоминания высылать шкатулку со страшным содержимым. Но сейчас его терпению пришел конец. Беллатриса, охваченная жаждой крови, каждый день требовала расправы над заложниками и Люциус, одним глотком осушив хрустальный стакан с терпким коньяком, принял решение… Рон Уизли, изможденный, искалеченный, в грязных лохмотьях, покрытых коркой засохшей крови, лежал на вонючем соломенном матрасе, прислушиваясь к звуку приближающихся шагов. Этот звук означал одно — Малфой или Лестрейндж возвращаются, чтобы снова истязать его — у парня уже было отсечено несколько пальцев на руках и отрезано одно ухо. Дверь с грохотом распахнулась, в каземат вошло несколько человек с факелами. От яркого света Рон, все время проводивший в темноте, моментально ослеп, и только спустя несколько минут, когда воспаленные глаза привыкли к свету, он различил фигуры Люциуса Малфоя и Беллатрисы Лестрейндж, а у них за спиной стоял, мерзко ухмыляясь, Петтигрю. Анимаг явно был чем–то доволен, чего нельзя было сказать про Люциуса.  — Вчера умерла твоя сестра, — наклоняясь к узнику, сообщил Люциус, и Рон почувствовал резкий запах алкоголя, исходящий от его тюремщика.  — Ошибочка вышла, господин Малфой, — пытаясь приподняться с пола и опираясь на покалеченную руку, прохрипел Рон. — Вы убили не мою сестру. Джинни во время нападения успела трансгрессировать вместе с Гермионой Грейнджер. А эту девушку звали Габриэль Делакур, она француженка. Вы убили невинного человека.  — Делакур? — пораженно произнес Люциус, быстро переглянувшись с Лестрейндж. Рону показалось, что его мучители были озадачены, услышав это имя. Парень не мог знать, что Делакуры приходились Малфоям дальними родственниками по французской линии. — Ну что ж … — процедил пьяный Люциус в лицо подростка. — Ее смерть будет на совести твоего папаши и Поттера. А сегодня умрешь ты, — помолчав, холодно добавил мужчина и стремительно вышел из камеры. Следом за ним последовала Лестрейндж. Когда Люциус и Беллатриса удалились, Петтигрю и двое Пожирателей Смерти, скрывающие свои лица под привычными масками, схватили Рона и поволокли его по узким, мрачным коридорам. Подземелье было пустынным и гулким, темным и сырым, и Рон знал, что он никогда больше не увидит солнце и никогда не покинет живым эти лабиринты — его тащат на смерть. Гриффиндорца втолкнули в подвал, освещенный чадящими факелами, пропахший кровью и выкрашенный в черно–багровые цвета страдания. Пыточная камера оказалась чуть просторнее того застенка, в котором Рон провел долгие дни своего заточения. Парень увидел щипцы, молотки, пилы, ножи, клещи, открытый огонь и раскаленные угли в жаровнях, ржавые зазубренные иглы и крюки, свисающие с потолка на закопченных цепях. Посреди камеры стоял грубо сколоченный стол, покрытый медным листом, с петлями для связывания жертвы. Но самой неприятной деталью обстановки был человек, сидящий в пыточном кресле — Уолден Макнейр — палач, тот самый, который несколько лет назад должен был казнить гиппогрифа Клювокрыла, а в прошлом году сумевший вместе с Люциусом Малфоем избежать судебного разбирательства. Он глядел на Рона, словно оценивая его стойкость и сложность предстоящей работы. Видимо, изможденный вид искалеченного подростка вселил в него оптимизм, его широкий тонкогубый рот, полный гнилых зубов, растянулся и гриффиндорец увидел жуткую улыбку своего будущего мучителя. Макнейр сделал неопределенный жест, и Рона швырнули на стол животом кверху, затем в нескольких местах перехватили его тело металлическими хомутами. Руки и ноги были привязаны кожаными ремнями так, что Уизли даже не мог пошевелиться. Зато голова могла поворачиваться более или менее свободно и в этом был очевидный смысл — чтобы жертва могла видеть собственную истерзанную плоть. После того, как Пожиратели Смерти удалились, палач медленно приблизился к столу — перед глазами Рона появился его фартук, многократно залитый кровью, отчего он приобрел твердость и багровый цвет — видимо, Люциус времени даром не терял и работы у Макнейра хватало. Узника обдало тяжелым зловонием, и если бы не пустой желудок, его бы стошнило. Потом он понял, в чем дело — человек в фартуке возбужденно дышал. Рука палача заскользила над Роном, раздевая его.  — Не забывай, Макнейр, мальчишка мой, Малфой отдал его мне. Я столько лет мечтал поквитаться с ним, так что он по праву принадлежит мне. Я первый развлекусь с ним, — писклявым голосом затараторил Петтигрю, обращаясь к палачу.  — Ладно, ладно, — отозвался Макнейр, а сам между тем принялся поглаживать лежащего на пыточном столе парня, тщетно пытаясь возбудить его, и, по–видимому, от этого все сильнее раздражаясь. Петтигрю тоже начал трогать и ощупывать тело Рона, и вскоре его маленькие глазки затуманились похотью, а рука вспотела. Уизли душили отвращение и ненависть, а извращенцы продолжали гладить его в самых интимных местах, и вдруг Рон почувствовал, как Петтигрю пытается засунуть ему в девственно тугой анус свой палец с длинным кривым ногтем.  — Не трогай меня, грязная вонючая крыса! Короста! — задыхаясь от ненависти, страха и отвращения, прохрипел рыжий гриффиндорец.  — Не смей называть меня Коростой! — взвизгнул толстяк, а его одутловатое лицо побагровело от злости. — Для тебя я мистер Петтигрю, маленький ублюдок! А тем временем Макнейр принялся покрывать тело Рона поцелуями, его смердящий рот прикасался к коже Уизли, а потом приблизился к его губам и, чуть не задохнувшись от зловония, гриффиндорец сделал единственное, что ему оставалось — прокусил зубами губы своего мучителя. Подвывая от боли и ярости, палач отшатнулся. Кровь заливала его подбородок, но это было слабым утешением для Рона. От терпкого запаха свежей крови у него закружилась голова, темный потолок угрожающе накренился. А палач уже улыбался и, макая палец в собственную кровь, что–то рисовал на обнаженном теле юной жертвы. Это были замкнутые линии на руках, ногах и вокруг шеи. Макнейр нагнулся и почти ласково прошептал Рону на ухо:  — Мы займемся любовью после, когда у тебя уже не будет зубов, чтобы кусаться. Петтигрю снова мерзко захихикал, поглаживая серебряной рукой промежность Рона. Макнейр откуда–то из–за спины вытащил длинную ржавую иглу и с улыбкой загнал ее под ноготь указательного пальца на правой руке гриффиндорца. Так начался многочасовой кошмар, на протяжении которого Рон Уизли оставался жив только благодаря тому, что к нему время от времени применяли исцеляющие заклятия. Мучители не хотели, чтобы парень умер раньше времени. Рон испытывал чудовищную, нечеловеческую боль, однако безнадежность, страх и унижение терзали его душу не меньше, чем инструменты палача истязали его тело. Хуже всего было то, что он видел свою изуродованную, окровавленную, обугленную плоть и осознавал, что в худшем случае он навсегда останется жалким калекой, потому что устранить полученные им увечья не сможет уже не один колдомедик, а в лучшем случае — просто умрет от потери крови. Спустя два часа после начала пытки у него были вырваны ногти на всех оставшихся еще пальцах, обожжена грудь, отрезаны второе ухо, яички и член. Рон издавал дикие вопли, но это ненамного облегчало его участь. Когда Макнейр уставал, ему на смену приходил Петтигрю, истязая парня «Круциатусом», отчего у Рона полопались сосуды на лице, и оно покрылось сплошной кроваво–фиолетовой паутиной. Когда у него были сожжены ступни обеих ног и выбиты передние зубы, в камере снова ненадолго появился пьяный Люциус Малфой в сопровождении Беллатрисы. Брезгливо морщась от дурного запаха, он осведомился, не появилось ли у Рона перед смертью желание высказать свои предположения о том, где может скрываться Поттер, или написать ему письмо с просьбой вернуться в магический мир. Даже если бы Рон и хотел что–то сказать, он уже не мог это сделать. Парень просто захрипел, изо рта потекла кровь.  — Отруби ему одну руку, отошлем ее папочке в подарок, — приказала Беллатриса Лестрейндж палачу и пожелала лично присутствовать при этой операции. Она возбужденно задышала, грудь, стянутая кожаным корсетом, высоко поднималась и опускалась, а глаза загорелись безумными огоньками. Макнейр, в отличие от Люциуса Малфоя, предпочитал не использовать магию, а получал удовольствие, схожее с сексуальным, когда пытал и истязал свои жертвы ужасными орудиями пыток, и сейчас, получив приказ родственницы хозяина замка, с вдохновением взялся за дело, используя вместо топора ржавую пилу. Он перепиливал руку в локте около пятнадцати минут, на протяжении которых Рон Уизли познал все муки ада. Когда рука была брошена в корзину, палач начал прижигать рану, чтобы из нее не хлестала кровь, камера наполнилась тошнотворным запахом паленого мяса. Последующие три–четыре часа Рон плавал в огненно–багровом удушливом тумане, несколько раз теряя сознание, но каждый раз Петтигрю возвращал его в ужасную реальность заклятием «Enervate». Люциус больше не приходил в камеру пыток, а вот Беллатриса, похоже, появлялась еще раз, а может быть, у пленника уже начались галлюцинации. Во всяком случае, он слышал, как ведьма приказала отрезать ему язык, чтобы он не орал, и Макнейр вложил в исполнение приказа все свое умение. Он разжал челюсти Рона стальным инструментом и щипцами откусил ему язык. Рон чуть не захлебнулся горячей кровью, она быстро наполняла непривычную и невыносимую пустоту во рту. И в этот момент, когда у парня уже были вырваны все зубы, а язык откушен клещами и изо рта хлестала кровь, Макнейр раздвинул его губы и стал засовывать свой торчащий член. Вгоняя напряженный хуй в горло жертвы, палач глухо стонал, слыша булькающие звуки захлебывающегося кровью и задыхающегося парня. Петтигрю, видя, что его напарник уже начал удовлетворять свою похоть, быстро расстегнул брюки, приспустил их до колен и стал теребить вялый маленький пенис, пытаясь поскорее достичь эрекции. Червехвост продолжал мастурбировать, наблюдая, как багровый член палача погружается в кровавый провал жертвы, который сейчас уже трудно было назвать ртом. Серебряной рукой толстяк принялся поглаживать кровоточащую оскопированную промежность Рона и снова попытался вставить ему в анус палец, но тугие мышцы были плотно сжаты, и Петтигрю пришлось смазать палец в крови, которой был обильно залит пыточный стол, на котором лежал Рон. Только после этого палец с кривым ногтем вошел в задний проход жертвы. Но когда Червехвост попытался засунуть член в парня, кольцо сфинктера было так туго сжато, что Петтигрю чуть не порвал себе уздечку и взвизгнул от боли. Он принялся обильно смазывать свой член кровью Рона и еще раз сделал попытку овладеть парнем, но в очередной раз потерпел неудачу. То ли член Червехвоста был еще дряблым, то ли все мышцы Рона от боли сжались в один тугой комок, но все попытки ввести член в девственный анус Уизли у Питера Петтигрю оставались неудачными. Макнейр громко стонал, заглушая булькающие звуки в горле подростка. И тогда Червехвост схватил со стола анальную грушу — жуткий пыточный инструмент из разнообразной и богатой коллекции палача. При введении в анус она раскрывалась с помощью винтового механизма на максимальную апертуру, при этом происходил разрыв внутренних органов, а острые наконечники впивались в прямую кишку. Петтигрю приставил металлическую грушу к анусу Рона и надавил со всей силы, вгоняя пыточный инструмент глубоко в задний проход своей жертвы, а затем сделал пять оборотов винта, раскрывая острые сегменты груши как лепестки, отчего тело Рона забилось на столе от новой неожиданной боли. Острые как бритва лепестки раскрылись еще на несколько дюймов в диаметре, разрезая кишечник парня, а Червехвост сделал очередной поворот страшным инструментом, сильнее ввинчивая его в нутро жертвы. Тело Уизли задергалось в конвульсиях, когда его анус начал лопаться. Оставив грушу в кишечнике на несколько мгновений, Петтигрю вернулся с деревянным молотком и ударом загнал инструмент еще глубже в кишечник. Рон забился в судорогах страшной агонии, сильнейший, нечеловеческий вопль, клокоча, вырвался из его горла, когда член Макнейра на миг вывалился из его рта. Парень вновь потерял сознание, но палач быстро привел его в чувства и, наложив легкое исцеляющее заклятие, продолжил свое варварское дело. Макнейр опять начал насиловать Рона в рот, а Петтигрю делал один поворот винта груши за другим, раскрывая сегменты на максимальную величину. Мучения Рона были ужасны, он хрипел как безумный и пытался извиваться на скользком от крови столе, но оковы крепко удерживали его. Петтигрю снова взял молоток и начал бить по груше, посылая новые волны истинно адской боли, а затем раскрыл грушу до максимума, разорвав сфинктер. Кровь полилась из заднего прохода, парень снова забился в судорогах на пыточном столе. Петтигрю, не складывая лепестков, резко выдернул грушу из развороченного ануса Рона — на стол хлестанул поток крови и куски плоти из порубленного кишечника. Червехвост вынул раскаленный железный прут из жаровни и медленно–медленно стал вводить его в рваную рану, в которую превратился анус Рона, слушая как шипит, сворачиваясь, кровь на раскаленном металле.  — Теперь ты достаточно растянут, мерзкий мальчишка, и я поимею тебя как шлюшку, — снова теребя пенис, тяжело дыша, произнес Петтигрю, рассматривая ужасную рану, только что прижженную раскаленным железом. Уизли терял рассудок и находился на волосок от смерти, поэтому в общей агонии боли уже не чувствовал, как его насилуют два садиста. Он моментами погружался в глубокий обморок, а потом снова приходил в сознание от новой вспышки боли или очередного исцеляющего заклятия. В конце концов, когда Роном уже овладело жуткое предсмертное безразличие, Макнейр выдавил ему левый глаз, сжег волосы на голове и отрубил обожженную ногу выше колена. Уизли медленно погружался в бездонную черную колыбель. Приближающаяся смерть казалась отвратительной, липкой и бесконечно страшной, но он, чудовищно искалеченный семнадцатилетний парень, лежал на залитом кровью пыточном столе и ждал смерть, которая стала более желанной, чем жизнь. Макнейр отвязал Рона, и палачи, оттащив его в темный угол камеры, оставили парня там, надеясь, что он умрет до утра, а сами пошли в небольшую подземную келью, находившуюся неподалеку от пыточной камеры, где их дожидался кувшин с вином из погреба Малфоя. Озаренный отблесками догорающих углей, Рон Уизли скорчился в углу — отвратительная грязно–кровавая масса, в которой даже трудно было узнать человека. У него осталась одна рука без пальцев, одна нога и один заплывший глаз, в котором полопались все сосуды, и теперь парень был слепым. На обгоревшей коже вздулись волдыри, а там, где их не было, образовался панцирь из засохшей крови. Рон Уизли пробыл в беспамятстве до полуночи, а потом, так и не приходя в сознание, скончался… Его сгнившие останки, местами обглоданные крысами до костей, будут найдены аврорами только спустя некоторое время во время обыска в имении Малфой–Мэнор. Молли Уизли так и не узнает страшной правды о мучительной смерти своего сына — женщина лишилась рассудка, получив в подарок шкатулку с отрубленным пальцем своего ребенка, и теперь находилась в клинике Святого Мунго. Рона похоронят на скромном сельском кладбище недалеко от «Норы». На похоронах будут присутствовать почти все учащиеся Хогвартса, преподаватели и многие сотрудники Министерства Магии. Джинни во время похорон потеряет сознание, Фред и Джордж, не скрывая от присутствующих своих слез, будут оплакивать гибель младшего брата, а Артур Уизли, постаревший на десяток лет от горя и выглядящий теперь как древний старик, будет крепко обнимать за плечи Гермиону Грейнджер, невесту своего погибшего сына, в каштановых волосах которой появится седая прядь. Габриэль Делакур, юную красавицу–вейлу, похоронят в предместье Парижа. Останки девушки будут также найдены в одном из подземных казематов темниц Малфой–Мэнор. Габриэль, в отличие от Рона Уизли, не пытали и не истязали инструментами палача. Юную парижанку садистски насиловали на протяжении нескольких дней до тех пор, пока она не умерла от остановки сердца. Но и после этого еще теплый труп был подвержен надругательству, и мертвое тело девушки оставили в покое только тогда, когда началось трупное окоченение.