НЕ ВЕРЬ... НЕ БОЙСЯ... НЕ ПРОСИ...(СИ)

====== ГЛАВА 4 Gloria victoribus ======
иллюстрация к главе
http://orig01.deviantart.net/9352/f/2015/298/4/5/slytherins_party_2_by_iren___loxley-d9ebzur.jpg
 Гарри категорически отказался оставаться в больничном крыле на ночь, хотя мадам Помфри была против того, чтобы отпускать его в таком состоянии, и планировала утром провести осмотр пациента, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке. Но Поттер настоял на своем, хотя пообещал утром прийти на медосмотр. Голова уже не болела, правда, иногда все плыло перед глазами и подташнивало, но гриффиндорец справлялся с накатывающими рвотными позывами и не стал рассказывать школьному колдомедику о своем недомогании и тупой боли в груди. У Гарри на этот вечер были свои планы. Он собирался спуститься в слизеринские подземелья, чтобы никто не смог упрекнуть его в трусости. Он сделал все для своей команды, но проиграл, и теперь надо было выполнять условие навязанного пари. В послании было сказано, что капитан гриффиндорской команды должен явиться в полной спортивной экипировке и без волшебной палочки. Поттер попросил мадам Помфри принести ему форму, которая была уже очищена от грязи и крови. Парень быстро переоделся за ширмой, аккуратно свернул больничную пижаму и оставил ее на кровати. У Гарри никогда не было хорошей одежды, он всю жизнь проходил в обносках Дадли и штопаных носках дяди Вернона, а здесь, в Хогвартсе — в школьной робе, но спортивная форма — это было нечто! Можно было играть в квиддич только ради того, чтобы носить ее. Было безумно приятно ловить на себе восторженные взгляды девчонок, когда он выходил на поле в алой мантии, белых обтягивающих брюках, которые уж слишком откровенно подчеркивали его мужское достоинство, а защитные наплечники и накладки выгодно увеличивали его плечи. Бесстыдные и призывные взгляды болельщиц всегда немного смущали, и он испытывал волнующую дрожь во всем теле, которая не всегда была вызвана спортивным азартом в преддверии игры. А однажды перед началом матча ему даже пришлось посильнее запахнуть мантию, чтобы никто не успел заметить его эрекцию. Поттер не стал подниматься в Гриффиндорскую башню, потому что не хотел никого видеть со своего факультета. Эта история повторялась из года в год. На первом курсе свои же студенты объявили ему бойкот, когда по его вине с факультета сняли сто пятьдесят баллов. Через год почти все отвернулись от него, подозревая в нападении на учеников, и он стал изгоем. На третий год обучения все дружно глумились над его боязнью перед дементорами — история о том, что он потерял сознание в присутствии стража Азкабана тогда быстро разнеслась по школе, и многие не упустили случая обвинить его в трусости и поиздеваться. На четвертом курсе весь Хогвартс возненавидел его, обвиняя в том, что он сам подстроил свое участие в Турнире Трех Волшебников, а после гибели Седрика Диггори многие считали именно его виновном в этом и распускали грязные сплетни о том, что он преднамеренно устранил удачливого соперника, чтобы иметь возможность встречаться с Чжоу Чанг. Пятый курс превратился в сплошной кошмар, его травили уже официально, обвиняли лжецом, и даже пытались отчислить из школы. Так что не удивительно, что и в этом году та же самая история повторилась. Не было ни одного года учебы в Хогвартсе, чтобы его не травили. Гарри даже удивлялся тому, что шестой курс подходил к концу, а до сих пор ничего не произошло. Но, похоже, что спокойная жизнь для него все-таки закончилась… Сейчас все винили именно его в проигрыше гриффиндорской команды. Это было несправедливо и очень обидно, хотя Гарри уже должен был привыкнуть к людской подлости… Поттер стремительно спускался по мраморной лестнице, ведущей в подземелья. В этот поздний час ему никто не встретился на пути и Гарри был рад этому обстоятельству. Чертовски не хотелось бы объяснять, почему он в это время, вместо того, чтобы находиться в своей спальне, шастает по безлюдному Хогвартсу в спортивной форме капитана гриффиндорской команды. И вдруг к нему пришло осознание того факта, что на данный момент он уже не является капитаном своей команды. Поттер резко остановился, пораженный пришедшей ему мыслью. Если он больше не капитан, значит не обязан выполнять условия заключенного пари. Ведь когда они ударили с Урхартом по рукам, все свидетели слышали, что капитан проигравшей команды выполнит желание победителей. Капитан, а не конкретно Гарри Поттер! Значит, в тот момент, когда с него сняли полномочия, он автоматически освободился от выполнения условий этого пари, и никто не посмеет обвинить его в трусости и невыполнении сделки. Гарри присел на ступеньку мраморной лестницы, по привычке задумчиво потирая лоб. Он не обязан делать это, сейчас он может повернуть назад, наплевав на все условия. Они сами освободили его. Поттер резко поднялся и уже направился обратно, как вдруг снова остановился, потирая шрам на лбу. Черт, но он не может так поступить, плюнуть на все и вернуться в Гриффиндорскую башню. Джинни стала капитаном вместо него, и теперь она и только она, как капитан проигравшей команды, должна расплачиваться со слизеринцами. Но он ни за что на свете не может допустить, чтобы девушка спустилась в это змеиное гнездо на милость победителям. Она не виновата в том, что ее избрали вместо него, она не заключала это пари, и он не допустит, чтобы с ней что-то случилось. Слизеринцы не знают о том, что в составе гриффиндорской команды произошли изменения, они думают, что именно он, Гарри Поттер, до сих пор капитан, поэтому требуют выполнения условий именно от него. И он не станет их переубеждать и сделает все, чего захотят победители, потому что не может подставить девушку, которую любит. Черт с ними, с этими «гаденышами», хотят поглумиться и унизить его — пусть делают это, ему не привыкать, но он не допустит, чтобы что-то случилось с Джинни. Он сделает все ради нее. Гарри принял решение и начал быстро спускаться по лестнице, затем, подойдя к массивным дверям, украшенным барельефами переплетающихся змей, произнес слово-пароль, указанное в слизеринском приглашение. Двери распахнулись перед гриффиндорцем, и он оказался на пороге зловещего подземелья, из которого, как ему показалось, дунуло могильным холодом. Парень неуверенно шагнул вперед и невольно вздрогнул, когда двери захлопнулись у него за спиной, словно лишая возможность повернуть обратно. Невольно пришло на ум, что эти мрачные коридоры станут для него дорогой в преисподнюю. Поттер отогнал от себя идиотскую мысль и решительно направился по каменному лабиринту, освещенному мерцающим зеленоватым свечением фонарей и украшенному гобеленами с различными изображениями змей, сплетенных в замысловатые узоры. Было в окружающей обстановке что-то зловещее, отчего по спине бежали мурашки. Казалось, что потолок давит, стены сужаются, и не хватает воздуха. Гарри никогда не страдал клаустрофобией, наоборот, все детство он провел в чулане под лестницей и в маленьких закрытых душных помещениях чувствовал себя как дома, но сейчас он ощутил, как по спине потекли струйки холодного пота, и стало трудно дышать. Когда гриффиндорец подошел к дверям, за которыми находилась святая святых «змеенышей» — факультетская гостиная, они приветливо распахнулись перед ним, будто его уже давно ждали. Поттер однажды, на втором курсе, приняв оборотное зелье, уже был здесь под видом Грегори Гойла, но сейчас, снова оказавшись в «змеином гнезде», как Гарри сам называл это место, он с интересом рассматривал окружающую обстановку — с ней произошли изменения, которых он пока не улавливал. Слизеринская гостиная была значительно больше, чем гриффиндорская, стены из природного камня украшали барельефы, изображающие переплетенных змей, которых здесь было в излишестве, как и в коридоре. Так же на стенах висели красивые старинные гобелены, слегка мерцающие серебристыми бликами, и множество портретов волшебников и колдуний, выпускников Слизерина. Гарри успел заметить, что «змееныши» были ярыми патриотами своего факультета — в глаза бросалось обилие флагов в традиционных серебристо-зеленых тонах, знамен и вымпелов с гербами, а так же другая атрибутика, которую болельщики использовали для поддержки своей команды во время финального матча. В большом камине мерцало зеленоватое пламя, служившее основным источником освещения огромного подземного зала, поэтому все присутствующие находились в полумраке. Вся обстановка была мрачная, но какая-то торжественная, грандиозная и завораживающая своим великолепием. Здесь было потрясающе красиво, Гарри даже представить себе не мог, что подобное место служит общей гостиной студенческого общежития, что в таком роскошном и изысканном помещении можно просто сидеть и учить уроки или дурачиться со своими сокурсниками. Гостиная Слизерина больше напоминала парадный зал в каком-нибудь старинном замке из волшебной сказки. Поттер вдруг подумал о том, какие же у слизеринских студентов спальни — наверное, еще более великолепные, чем гостиная. И наверняка у них там не валяются грязные носки, и душ у каждого персональный, а не один на пятерых, куда приходится ходить в строго отведенное время по графику, чтобы не задерживать соседа. Гарри сразу же обратил внимание на Квиддичный Кубок, который красовался на каминной полке, окруженный колдографиями самодовольно ухмыляющихся членов команды. Над кубком висело зеленое знамя с серебряным позументом и надписью «Gloria victoribus» (Слава победителям /лат./). Беглый взгляд гриффиндорца, остановившийся на спортивном трофее, не остался незамеченным слизеринцами, которые злорадно заулыбались. В гостиной собралось много народа, не менее сорока-пятидесяти старшекурсников, как предположил Гарри, окинув взглядом всех присутствующих. Если бы в их гостиной одновременно собралось столько студентов, там было бы не протолкнуться, размеры же этого зала позволяли вмещать такое количество людей, и еще оставалось достаточно свободного места. Все собравшиеся были уже навеселе, многие держали в руках хрустальные бокалы со спиртным. Игроки слизеринской команды были одеты, как и он, в спортивную форму, остальные — болельщики и группа поддержки, состоящая из самых симпатичных девчонок факультета, были так же облачены в традиционные серебристо-зеленые цвета. На общем фоне он, в своей алой с золотым форме, выглядел как-то нелепо и несуразно. Слизеринцы не скрывали своей радости по поводу сегодняшней победы, они наконец-то сумели завоевать Квиддичный Кубок, причем вырвать его с большим разрывом в счете у команды Гриффиндора, давнишнего соперника. Игроки самодовольно ухмылялись, а Малфой просто светился от счастья в окружении восторженных девиц, с обожанием взирающих на «хорька», который зачитывал им письмо с поздравлениями, пришедшее от его папаши. Посреди гостиной стояла узкая школьная парта, которая была здесь явно лишней, неуместной и не вписывалась в изысканный интерьер. Почему-то сразу возникала мысль о том, зачем она здесь, ведь вдоль стен стояли небольшие столики, сервированные закусками и напитками, а эта парта в центре зала была чем-то инородным.  — Ну что, Потти, нравится? Да, у нас тут уютненько и гламурненько. Своя атмосфера, — манерно растягивая слова, произнес Малфой, отходя от обступивших его девиц, и подошел к Гарри, уже окруженному другими студентами. Гриффиндорец промолчал, а «хорек», приблизившись к нему вплотную, добавил: — Эта вечеринка, Потти, запомнится тебе надолго, можешь мне поверить. Все издевательски засмеялись, отчего Гарри невольно вздрогнул. Во всем происходящем было что-то абсурдное и нереальное — он не должен сейчас находиться здесь, окруженный враждебно настроенными к нему слизеринцами. Подсознательно гриффиндорец чувствовал, что с ним в ближайшее время случится что-то очень плохое, страшное, что изменит всю его жизнь. Гарри непроизвольно сделал шаг назад и тут же услышал за своей спиной противно-знакомый голос с легким акцентом:  — Тихо, Потти, не дергайся, отступать некуда, ты среди друзей, — произнес Блейз Забини, не скрывая издевки.  — Ну что, дамы и господа, наш почетный гость прибыл, все в сборе, можно начинать вечеринку! — самодовольно ухмыляясь, громко объявил Малфой, вызывая у присутствующих аплодисменты, громкие восклицания и свист. — Итак, — продолжил Драко, — мы собрались по случаю нашей грандиозной победы в финальном матче. Квиддичный Кубок наш, мы завоевали его, и так будет всегда! — снова раздались радостные возгласы, девушки зааплодировали и стали посылать блондину воздушные поцелуи. — Предлагаю всем выпить за нашу великую победу! За Слизерин! — пафосно провозгласил Малфой, и студенты стали поднимать фужеры. Драко подошел к каминной полке, взял Квиддичный Кубок и налил туда вина из бутылки, которую передал ему Блейз Забини.  — Выпей, Потти, за победу великого Слизерина, — протягивая Гарри спортивный кубок, наполненный вином, произнес блондин.  — Лучше я выпью за свое поражение, Малфой, — мрачно ответил гриффиндорец, принимая из рук Драко вожделенный спортивный трофей, который так буднично использовали в качестве чаши для вина.  — Ну что же, Потти, не хочешь пить за нашу победу, пей за свое поражение, — усмехнулся Драко, подмигнув окружающим, и «змееныши» весело засмеялись. Гарри взял чемпионский кубок и сделал из него несколько глотков, не заметив, как Драко Малфой и Блейз Забини быстро переглянулись. Блейз ехидно усмехнулся, Драко облизнул губы. Гриффиндорец протянул квиддичный трофей обратно. Слизеринцы снова засвистели, заулюлюкали, некоторые стали размахивать флагами.  — Дамы и господа! — выходя в центр гостиной, торжественно произнес капитан слизеринцев Урхарт. — Вы все знаете, что между мной и капитаном гриффиндорской команды было заключено пари, по условиям которого проигравший исполняет любое желание победителей. Собравшиеся снова радостно зашумели.  — Поттер, капитан проигравшей команды, здесь, и мы вправе потребовать от него выполнение этого условия! Ну что, Потти, ты готов исполнить наше желание? — хищно усмехнувшись, поинтересовался Урхарт, оценивающе рассматривая Гарри — взгляд остановился на белых облегающих штанах гриффиндорца где-то в области паха.  — А разве я уже не выполнил ваше условие? — спросил Гарри с вызовом, пытаясь скрыть легкую нервозность и смущение от такого бесстыдного разглядывания его мужского достоинства. — Вы же хотели, чтобы я пришел сюда без палочки, чтобы отпраздновал с вами победу. Я здесь и пью из вашего кубка за свое поражение… Что еще надо? На миг в гостиной повисла тишина, а затем раздался оглушительный взрыв смеха. Гарри растерянно смотрел на окруживших его тесным кольцом слизеринцев, некоторые из которых смеялись до слез, указывая на него пальцами, или крутили ими у виска. Поттер переводил взгляд с одного лица на другое, искаженное приступом смеха, с отчаянием пытаясь понять, чем вызвано это бурное веселье и что они задумали.  — Потти, ты и правда такой идиот, или так талантливо придуриваешься? — давясь смехом, поинтересовался Забини, чуть не расплескав мартини из своего бокала.  — Парни, гриффиндорский задрот действительно думал, что мы пригласили его жрать наше винище, — держась за живот от смеха, произнес Винсент Крэбб. — Вы посмотрите на его тупую рожу, он до сих пор ничего не понял! Раздался очередной взрыв хохота, а затем со всех сторон посыпались насмешки и издевательства в адрес Гарри. Казалось, пьяные слизеринцы решили поупражняться в остроумии и устроили конкурс на самое циничное оскорбление гриффиндорского капитана.  — Поттер, у тебя через шрам все мозги еще в детстве наружу вытекли, — произнес кто-то из толпы.  — Гриффиндорцы все тупые ублюдки, но Поттер — это особый экземпляр, не зря они выбрали его своим капитаном! Он у них там король идиотов. - Нет, Гриффиндор республика, там все тупые задроты!  — Шрамоносец даже дурнее нищеброда!  — У них в «львятнике» учатся одни убогие дебилы и вонючие грязнокровки!  — Ребята, ему сегодня вообще мозги отшибло, когда он с метлы наебнулся. Отовсюду сыпались обидные выкрики, казалось, что каждый из присутствующих считал делом чести унизить и оскорбить его. Гарри стиснул зубы, на скулах заходили желваки, кулаки непроизвольно сжались, но парень все же не поддался на провокационные выкрики. Он знал, что затевать драку — излюбленный прием слизеринцев, и было бы полным безумием устраивать мордобой одному против полусотни человек, вооруженных волшебными палочками. Они только и ждут, что у него сдадут нервы, и он врежет кому-нибудь по морде, после чего они запустят в него с десяток проклятий и он продолжит сегодняшний вечер там же, где его начал — в больничном крыле. Как бы Поттеру не было обидно и больно оказаться всеобщим посмешищем, парень с достоинством вынес все оскорбления, сыпавшиеся на него как из рога изобилия. Вдруг Гарри неожиданно почувствовал бешеную пульсацию в висках, сердце учащенно заколотилось, перед глазами все поплыло, он пошатнулся, и, чтобы не упасть, схватился рукой за кого-то, стоящего рядом с ним, ища опору.  — Смотрите, парни, да ему просто не терпится поскорее заняться этим, — рядом с Гарри раздался ненавистный глумливый голос, манерно растягивающий слова. Гриффиндорец обернулся и увидел, что случайно схватил за руку Малфоя. Блондин облизнул губы, пристально наблюдая за своим противником и его внезапным приступом слабости. Поттер резко отдернул руку, отпуская слизеринского старосту, а все окружающие снова засмеялись и заулюлюкали. – Эй, Малфой, не забывай, что я, как капитан команды, имею право первым поиметь его, — расталкивая других и подходя к Драко, произнес Уильям Урхарт. — Не стоит нарушать условия сделки. Ловец — после капитана, так что отойди от него, он по праву мой.  — Ты забываешь, что это я принес победу нашей команде, — сощурив глаза, ответил блондин. — Я взял снитч и закончил игру.  — Мы и так побеждали, Малфой, — с угрозой в голосе произнес Урхарт.  — Но я закончил игру, — стальным голосом отчеканил Драко. — И не надо забывать, что я староста Слизерина, а мой отец финансирует команду. Я считаю, что имею полное право первым взять его. Поттер мой. Я принес вам победу и заслужил эту награду.  — Победу нам принес Забини, — сквозь зубы процедил Урхарт. — Если кому уступать свою очередь, так только ему, но не тебе, Малфой. Все со мной согласны? — в звенящей тишине отчетливо спросил капитан. Некоторые утвердительно кивнули и повернулись в сторону уже изрядно пьяного красавчика-итальянца, который вальяжно полулежал на большом кожаном диване в окружении нескольких девиц и двух парней, лениво цедя из бокала мартини.  — Я вас умоляю… — капризно прогнусил флорентийский герцог, закуривая сигарету от волшебной палочки, угодливо предложенной ему одним из парней. — Этот инвалид по зрению не в моем вкусе, у меня на него не встанет. Я предпочитаю чистокровных платиновых блондинов, ик…  — Забини берет самоотвод, — с напором произнес Драко, не спуская ледяного взгляда с Урхарта.  — Зато я не беру самоотвод, Малфой, — рявкнул капитан.  — Даже за сто галлеонов? — поинтересовался староста. По гостиной пронесся оживленный гул голосов — сто золотых галлеонов очень крупная сумма, и не каждый, даже в Слизерине, мог легко раскидываться такими огромными деньгами. Кроме Малфоя это мог позволить себе только Блейз Забини, наследник могущественной флорентийской династии и многомиллионного состояния, но красавчик сейчас сам увлеченно наблюдал за возникшим противостоянием за право первого обладания гриффиндорским капитаном. Урхарт глянул на Гарри, который стоял с растерянным видом, до сих пор не понимая, что происходит.  — Даже за сто галлеонов, — процедил слизеринский капитан.  — А за двести? — невозмутимо поинтересовался Малфой. Лицо Урхарта пошло красными пятнами, здоровяк облизнул пересохшие губы и снова взглянул на симпатичного гриффиндорца. Вся гостиная наполнилась гулом азартных голосов, некоторые уже начали делать ставки на то, кому первому достанется Поттер.  — Двести галлеонов, Урхарт, — повторил Драко, не сводя стального взгляда с капитана.  — Ну что ж, — подумав, ответил тот, — двести галлеонов хорошие деньги, глупо отказываться от такой суммы. Пожалуй, я уступлю свою очередь тебе, Малфой. Я согласен засадить ему после тебя, приятель, — примирительно хлопнув блондина по плечу, усмехнулся здоровяк.  — По рукам? — спросил Малфой.  — По рукам, — ответил Урхарт, и слизеринцы пожали друг другу руки. Все присутствующие в гостиной оживленно начали обсуждать только что совершенную сделку, кто-то из студентов отдавал проигранные деньги своим сокурсникам, некоторые снова начали произносить тосты за славную победу Слизерина, одни хлопали по плечу Урхарта, другие пожимали руку Малфою. И вдруг на фоне этого веселья все услышали вопрос, произнесенный глухим, слегка охрипшим голосом:  — Что здесь происходит? — Гарри растерянно переводил взгляд с одного лица на другое. — Кто-нибудь мне скажет, что здесь происходит? Ранее окруженный плотным кольцом слизеринцев, сейчас он одиноко стоял посреди зала — растерянный, взволнованный, потрясенный, на щеках появился румянец, губы были слегка приоткрыты, глаза широко распахнуты, черные волосы как всегда чуть взъерошены, золотисто-алая мантия, покрывающая стройное спортивное тело, выгодно подчеркивала привлекательную внешность зеленоглазого гриффиндорца. «Змееныши» уставились на него, рассматривая в отблесках мерцающего пламени — некоторые откровенно залюбовались красивым парнем.  — Вы посмотрите на этого «гриффиндорского льва», — пьяно захихикал Забини. — Он же сейчас обосрется от страха, — Блейз отстранился от девушки, массировавшей ему плечи, и, встав с дивана, не твердой походкой приблизился к Гарри. — Потти, я тебя умоляю, не будь таким жоподумом. Драко только что за двести галлеонов перекупил у Урхарта право первым трахнуть тебя. Вообще-то это почетное право распечатать тебе очко принадлежало мне, но, видишь ли, я испытываю к тебе отвращение и чувство брезгливости, поэтому не согласился бы трахнуть тебя, даже если мне дали пятьсот галлеонов. По этой уважительной причине я взял самоотвод, очередь перешла к Урхарту, но он тебя перепродал Малфою. Остальным ты достанешься бесплатно. Вот собственно и все, что происходит. Доходчиво объясняю? Еще вопросы есть? — пьяный мерзавец, цинично усмехаясь, нежно провел по щеке гриффиндорца изящной рукой, украшенной фамильным платиновым перстнем с крупным изумрудом, обрамленным бриллиантами. Гарри почувствовал, как горло вмиг пересохло, воздуха стало не хватать, потолок снова начал давить. Парень попытался расслабить застежку на мантии, но руки тряслись, и ничего не получилось. Перед глазами все поплыло, голова закружилась, и к горлу подкатила тошнота. Зачем он не послушал мадам Помфри и не остался в больничном крыле на эту ночь, ведь он так плохо себя чувствует? Гарри неуверенно шагнул назад, затем сделал еще шаг и остановился. На него смотрели парни и девушки, одетые в зеленые мантии, украшенные серебристым позументом, некоторые глядели равнодушно и скучающе, как Забини, кто-то с интересом, многие не скрывали злорадства и торжества, а в некоторых взглядах он увидел неприкрытую похоть, и ужаснулся. – Нет, — пораженно прошептал Поттер, — вы что, так нельзя, что значит «купил»? Это что, шутка? Ответом ему была тишина. Гарри растерянно смотрел в лица окружающих, пытаясь хоть в чем-то найти намек на розыгрыш, но парень понимал, что никто не шутит, хотя то, что они задумали — было чудовищно, ужасно, он отказывался верить в реальность происходящего. Отчаянно хотелось все это списать на последствия травмы черепа, но то, что творилось, не было галлюцинацией и злой шуткой, все происходило на самом деле.  — Вы что, рехнулись? — хрипло произнес Гарри. — Так нельзя, вы что? — растерянно повторял он, пытаясь подобрать слова, но в этот момент ничего на ум не приходило и он только мог произносить какие-то обрывочные фразы. — Вы не можете это сделать… это же ненормально… противоестественно… бред какой-то… вы все психи… я не хочу… так нельзя… вас же за это из школы исключат… вы не сделаете это… не надо… пожалуйста…  — Потти, ты довольно красноречиво излагаешь ход своих мыслей, в общих чертах мы поняли, что ты огорчен, но пари есть пари, — встав рядом с Забини и приобняв его за плечи, произнес Малфой, рассматривая гриффиндорца так, будто тот был вещью в витрине.  — Какое пари? — хрипло спросил Поттер. — «Хорек», ты что, рехнулся? То, что вы задумали… да это же бред какой-то. Скажи, что это шутка. Малфой, пожалуйста, скажи, что это у вас такой долбанный слизеринский юмор. – Ну, Потти, вообще-то я сам люблю хорошую шутку, — ухмыльнулся Драко, потрепав Гарри по щеке, — но на этот раз я без всяких шуток заплатил Урхарту двести галлеонов, чтобы трахнуть тебя.  — Псих, — прохрипел гриффиндорец, отстраняясь назад.  — Успокойся, Потти, дыши глубже, — продолжая издеваться, произнес Малфой, а Забини в этот момент выпустил струю ментолового дыма прямо в лицо Гарри. — Позволь, я тебе кое-что напомню, — сказал Драко. — Вчера утром мы встретились в коридоре и ты при всех похвалялся, что вы снова обыграете нас. Помнишь? Гарри медленно кивнул головой, нервно облизнув пересохшие губы.  — Скажи-ка, Потти, что ты там конкретно вякал? — спросил слизеринский староста.  — Я не помню, — хрипло произнес потрясенный гриффиндорец.  — Тебе что, действительно сегодня мозги отшибло? — невинно поинтересовался Забини, затягиваясь сигаретой, и снова выпустил дым в лицо гриффиндорца.  — А ведь ты, Поттер, сволочь, дважды пытался угробить меня, — зло произнес Малфой, отстраняя от себя пьяного, придуривающегося любовника, который находил очень забавным выпускать дым в лицо Гарри. — Сначала чуть нос мне не сломал, когда старался выбить из метлы, а потом хотел, чтобы я разбился насмерть, не сумев выйти из «Финта Вронского».  — Блядь, по-моему, я сейчас блевану, — сообщил Забини, громко икнув, и пошатнувшись, вцепился в своего любовника, чтобы устоять на ногах.  — Черт, mon cher (мой дорогой /фр./), ты такая свинья, когда нажрешься, — с раздражением произнес Малфой.  — Перебрашки — всегда блевулька, — надув губы, ответил флорентийский герцог и снова икнул.  — Винс, Грег, кто-нибудь! Заберите от меня этого пьяного идиота! Пусть проблюется и баиньки, — отдал приказание слизеринский староста.  — Я тебя умоляю, Драко, я не хочу баиньки, — капризно прогнусил красавчик-итальянец, щелчком отбрасывая сигарету на ковер. Сощурив глаза, Драко наблюдал, как Винсент Крэбб и Грегори Гойл оттащили пьяного Забини на диван, где над ним сразу же склонилось несколько девиц.  — Облажался ты сегодня, Потти, — снова поворачиваясь к гриффиндорцу, зло прошипел Малфой. — Сегодня удача отвернулась от тебя. Сегодня я самый везучий парень, — Драко самодовольно ухмыльнулся. – Ну, ну, давай продолжим, не скромничай, что ты там говорил про сегодняшнюю игру?  — Я говорил, что мы вас порвем и Кубок никогда не будет вашим, — глухо произнес Поттер.  — А еще что? — не унимался «хорек».  — Все… Я не помню… Э-э-э… ну, кажется, что ты купил место в команде за папашкины деньги, это все. – Нет, Потти, напомни нам, как ты выебывался перед всеми, что Гриффиндор победит, — ухмыляясь и в упор рассматривая своего соперника, глумился Малфой.  — Я… я, кажется, сказал, что мы вас уделаем, то есть поимеем, — тихо произнес Гарри и замолчал.  — Молодец, Потти, вспомнил, — радостно засмеялся Драко, хлопнув гриффиндорца по плечу под глумливые смешки наблюдающих за этой комедией. — Значит, не все мозги отбил. Так вот, хуйло очкастое, ты сам хвалился, что Гриффиндор поимеет Слизерин. Ошибочное утверждение. Сегодня Слизерин уделал ваш говеный «львятник», мы поимели твою убогую команду задротов, а сейчас мы выебем и доблестного «гриффиндорского льва». По условиям пари ты выполняешь любое желание победителей. Так вот, мы хотим поиметь тебя, Поттер, трахнуть, пустить по кругу, опустить всей командой, и согласно табеля рангов первым вставить тебе должен был Урхарт, как капитан капитану, но я перекупил у него это право. Так что я, Драко Малфой, буду первым, кто распечатает тебе очко, Гарри-мать-твою-Поттер. Потом наш капитан, за ним вратарь, охотники и загонщики. Видишь эту парту в центре гостиной? Это мы приготовили специально для тебя, — Малфой заботливо похлопал ладонью по столешнице. — Ты будешь лежать здесь, на своей ало-золотой капитанской мантии с задранными ногами, как шлюшка, а мы по очереди будем ебать тебя в присутствии наших скандирующих болельщиков, которые тоже смогут принять участие в этом увлекательном мероприятии, но пассивное. Трахать тебя они не имеют права, а вот дрочить и кончать на тебя — сколько угодно. Мы будем отмечать нашу славную победу над Гриффиндором, а ты, капитан, «гриффиндорский лев», будешь лежать здесь на своей мантии, выебанный семерыми парнями и задроченный всеми желающими, кто захочет на тебя кончить. Гарри пораженно молчал, смотря в серые, со стальным отблеском, глаза Малфоя. Слизеринцы открыли все свои карты, теперь он узнал все. Каким же наивным идиотом он был, полагая, что дело закончится только приглашением на вечеринку. Они с Гермионой решили, что «змееныши» хотят его унизить, заставив отмечать вместе с ними их победу. На самом деле все оказалось гораздо хуже, даже хуже, чем мыть слизеринские сортиры голыми руками без магии. И все из-за Рона Уизли, который как всегда не смог контролировать свои эмоции и втянул его в эту авантюру. Гарри с самого начала чувствовал какой-то подвох, уж слишком нагло и самоуверенно вели себя «гаденыши». Складывалось впечатление, что они заранее были уверены в своей победе, иначе они не стали бы заключать такое опасное и рискованное пари. Но как им удалось победить, не применяя магию? Мысли Гарри бешено метались в голове, ответ должен быть где-то совсем близко, он чувствовал это, но пока не находил его. «Змееныши» победили нечестно, все было подстроено изначально, они были уверены в исходе финального матча, и желание надругаться над ним созрело еще задолго до игры. Унизить и растоптать так, чтобы искалечить его душу до конца жизни — это очень по-слизерински. Гарри оказался перед жестоким выбором — он понимал, что может выйти из этого ужасного положения, может спасти себя от надругательства и сохранить свою честь и достоинство, достаточно сейчас объявить всем присутствующим, что его лишили капитанского звания, и он будет освобожден от выполнения условий пари. Желание победителей обязан выполнить капитан, а он таковым больше не является. На долю секунды Гарри очень захотелось открыть этим подонкам правду и увидеть, как от удивления вытянется морда «хорька», и как потом глаза полыхнут от ярости, когда он осознает, что затравленная и загнанная в угол добыча ушла от него. Но Гарри до хруста сжал зубы, чтобы не произнести роковые слова, не открыть правду, которая обречет Джинни Уизли на ужасную участь. Игроки слизеринской команды хотят подвергнуть сексуальному насилию капитана соперников, и когда они узнают, что капитан больше не Гарри Поттер, они будут чертовски разочарованы и озлоблены, и когда его место на этой жертвенной парте займет девушка, эти подонки не пожалеют ее, желая отомстить ему. Гарри ни за что на свете не мог допустить, чтобы из-за него Джинни изнасиловали семеро слизеринских ублюдков. И дело не в гриффиндорском благородстве и не в том, что он тайно любит Джинни, которая об этом даже не догадывается, просто Гарри не мог поступить так низко и подло — спасая себя, подставить другого, тем более девушку. Он не сможет потом жить с этим чувством вины, зная, что он как трус, спасая свою задницу, отдал кого-то другого на поругание и растерзание. Он должен принять этот удар судьбы на себя, он справится, он переживет, он сильный и он никого не подставит и не предаст, несмотря на то, что его друзья гриффиндорцы сегодня предали его и отвернулись от него. Но он не такой, как они, может быть в этом его сила, возможно, поэтому он «Избранный» — в нем заключена великая сила любви его матери. Он спасет Джинни, он не раскроет перед этими мразями правду, и он сможет, он должен вынести все это и не сломаться, они не сумеют растоптать его душу, даже надругавшись над телом — он останется прежним. Он справится с болью и отчаянием, с унижением, которому его сейчас подвергнут, и когда-нибудь отомстит им. И все это ради любви к рыжеволосой Джинни Уизли. иллюстрация http://orig10.deviantart.net/2da6/f/2014/294/a/0/slytherins_party_by_iren___loxley-d83n26z.jpg  — Потти, ты что молчишь? Одурел от свалившегося на тебя счастья? — услышал Гарри насмешливый голос, вернувший его в жестокую реальность. — Давай раздевайся, парням уже не терпится засадить такой симпатичной гриффиндорской шлюшке. Снимай трусики, подставляй попку, детка, — продолжал глумиться Малфой.  — Девушки тоже будет присутствовать при этом? — хрипло спросил Гарри.  — Конечно, это же наши болельщицы, и они всегда со своей командой.  — Зачем так подло? — прошептал Гарри, почувствовав, как по щеке скатилась слеза, оставляя влажную дорожку.  — Потому что ты в Слизерине, Потти, — ответил Малфой, нежно проведя рукой по его лицу, стирая слезу. Гриффиндорец медленно расстегнул застежку на мантии, и ало-золотая накидка упала к его ногам. Кто-то поднял ее и расстелил на школьной парте, как на жертвенном алтаре. Гарри медленно начал раздеваться под пристальными взглядами полусотни студентов Слизерина. Руки дрожали, многочисленные застежки и шнуровка не поддавались непослушным пальцам, но его никто не торопил, все смаковали момент, потягивая игристое вино из хрустальных фужеров… Полностью голый и красный от стыда, Гарри стоял посреди слизеринской гостиной, закрывая руками низ живота.  — Можешь не прикрываться, Потти. Поздно уже строить из себя Белоснежку, — произнес Малфой, оценивающе рассматривая своего поверженного и униженного противника, который стал для него вещью, купленной за двести галлеонов. Вместе с одеждой Гарри снял очки и стало немного легче — теперь он не видел эти злорадные, надменные, торжествующие и похотливые взгляды, лица расплывались, слизеринцы превращались в безликие фигуры. Кто-то подтолкнул его в спину, и он медленно подошел к парте, в качестве большей насмешки покрытой его ало-золотой мантией. В этот момент ему действительно показалось, что он приносит себя в жертву. Только во имя чего? Во имя девушки с рыжими волосами, которую из-за глупости ее брата могла бы постичь ужасная участь. Гарри никогда не было так плохо, как сейчас. Он понимал, что даже в сложившейся ситуации надо сохранить хоть каплю достоинства, но горький комок подкатывал к горлу, глаза предательски щипало, и хотелось кричать и умолять, чтобы они не делали с ним это, ведь он, шестнадцатилетний парень, еще ни разу не занимался сексом и совсем не так себе представлял свой первый раз. А сейчас его изнасилуют семеро подонков на потеху другим… Несмотря на свою популярность у девушек, Гарри до сих пор оставался девственником и всегда сильно смущался и робел, когда затрагивался вопрос отношений между противоположными полами. В прошлом году ему очень нравилась Чжоу, и он даже осмелился поцеловать ее, но их отношениям не суждено было продлиться долго. Чжоу, бывшая подруга Седрика Диггори, разрывалась между чувствами к Гарри и памятью о бывшем парне, и в итоге они расстались. А потом Поттер понял, что влюблен в Джинни Уизли. Когда пришло это осознание, он не знал, но однажды, возвращаясь с тренировки, они с Роном застали Джинни, целующуюся в коридоре с Дином Томасом, и Гарри чуть не сошел с ума от ревности и огромного желания порвать Дина на куски.  — Потти, место! — снова похлопав рукой по столешнице парты, издевательски произнес слизеринский староста, чем вызвал очередной взрыв смеха. — Лежать, сучка! Гарри до боли, до скрежета сжал зубы. Как же ему хотелось в этот момент врезать Малфою так, чтобы этот подонок захлеб