Пуговицы и кружева

Я попыталась зацепиться взглядом хоть с кем-нибудь из сидевших рядом девушек. Может, кто-то знал, куда нас везут. Может, кто-то знал, как выбраться отсюда. Может, кто-нибудь знал, что хотят от нас эти люди.
Пока что я могла сделать лишь одно заключение: мы попали в руки торговцев живым товаром.
Они продадут нас покупателям, которые заставят нас делать такое, о чем в человеческом языке не найдется слов.
Лучше уж умереть. Хоть миллион раз подряд.
После ужина нас вновь развели по каютам. Трудно было сказать, одной ли мне предоставили отдельное помещение. Можно было подумать, что мне оказывают какое-то особое внимание, но для меня это означало лишь собственное бессилие. Ведь победить в сложившейся ситуации можно было только превосходящей численностью. А так я была совсем одна.
Тем более что оставался еще тот тип из душевой. А он не преминет попытаться изнасиловать меня, как и его предшественник.
Но у него ничего не выйдет!
Прошла неделя. Судно шло, не сбавляя хода, и я чувствовала, как его подбрасывает на волнах. Несколько раз мы попадали в шторм, и тогда качка становилась невыносимой. Наша плавучая тюрьма проваливалась в бездну, еда летала по столу. Иногда я не могла уснуть, несмотря на дикую усталость.
Оставаясь наедине с собой, я все думала о Джейкобе. Мне было жалко его, хотя, возможно, его участь оказалась легче моей. Быть может, его убили и его труп плавает где-то в океане. Или же ему удалось скрыться, и теперь он страшно переживает из-за меня. Он остался один в чужой стране и не знает, как обратиться к властям. Можно, конечно, позвонить домой, но и это вряд ли помогло бы.
Но хуже всего было то, что он не знал о моей беде. Вероятно, он даже не догадывался, что я попала на судно. А если и знал, то все равно не смог бы описать его вид. Так что на полицию надежды не было.
Джейкоб не придет мне на помощь.
На восьмой день мое беспокойство достигло предела. Я страшно извелась. Меня одолевали приступы морской болезни и мучила постоянная рвота. Сколько бы раз я ни спрашивала, куда нас везут, никто так и не дал ни малейшей информации.
Той ночью я не могла сомкнуть глаз. Меня охватила паника. Я была в ловушке, совсем одна, и до сих пор так и не составила плана побега. Мужчины на борту не расставались с оружием, и никто из женщин даже не думал о сопротивлении. Но если бы мне удалось установить контакт хоть с одной из них, то выпадал шанс организовать нападение на тюремщиков. Нас было гораздо больше, чем надзирателей. Так уж лучше погибнуть в бою, нежели ждать своей участи после того, как судно причалит.
Я была готова умереть, но только не стать секс-рабыней.
Над моей головой располагался иллюминатор. Наблюдение за морской поверхностью, за тем, как волны лижут стекло, хоть как-то успокаивало нервы. Нежный шум бьющейся о корабельный корпус воды был моей музыкой – он помогал немного расслабиться. Мысли замерли в голове, и я впала в некоторое подобие транса. Мир перестал существовать.
За спиной скрипнула дверь. Звук был совсем не громкий, и, кроме меня, его вряд ли кто-нибудь слышал. Тем более что с момента похищения все мои чувства обострились, как никогда. И в первую очередь слух. Я могла предчувствовать события до их наступления. Мне удавалось «засечь» чужие голоса еще до того, как они становились явственно различимы. Я чуяла опасность заблаговременно, чтобы приготовиться к отпору.
Вот и в тот момент я, еще не успев обернуться, прекрасно поняла, кто именно разодолжил меня своим визитом посреди ночи. И я была готова к его приходу. Он думал застать меня врасплох, спящей. Полагал, что я нахожусь в блаженном неведении.
Он быстро расстегнул штаны, кинув их на пол. Туда же полетели трусы.
Я выжидала нужный момент.
Его колени неслышно коснулись матраса. Он растопырил руки по обе стороны от меня и приготовился к действию.
Я чуть-чуть приоткрыла глаза, только для того, чтобы следить за его движениями.
Именно тогда я заметила в его руках шприц.
Ах ты ж, педрила, чего удумал!
Я схватила его за запястье и так резко вывернула руку, что шприц покатился по полу. Следом я ударила его в лицо лбом, отчего этот гад опрокинулся назад, не ожидав от меня такой прыти.
 
Его хрен все еще продолжал стоять, весь блестя от смазки.
Я сжала пальцы в кулак и изо всех сил зарядила ему по гениталиям.
– А-а-а! – Он снова упал на спину, схватившись за свое достоинство, и прошипел сквозь стиснутые зубы: – Ах ты ж бля…
И я ударила его по лицу ногой, с хрустом сломав нос.
Он выпустил член и схватился руками за лицо.
Я принялась от души колотить его по яйцам и прочему.
– Сука!
Он схватил меня за ногу и дернул на себя. Но я не останавливалась. Я слышала его проклятия и продолжала действовать. Причинять боль такому мудиле – одно удовольствие. Я мстила – мстила за всех тех женщин, которых он изнасиловал.
Затем я схватила его за волосы и стала бить головой об пол. С той же силой, как он ударил меня рукоятью пистолета в висок.
– Что, нравится тебе, сволочь? А теперь?
Я снова хватила его башкой об пол и одновременно треснула ногой по яйцам.
– А-а-а!
Его вопли услышали другие охранники, которые немедленно вломились в каюту и оттащили меня прочь. Я было подумала, что меня начнут бить, но они не сделали этого. Напротив, со мной стали обращаться почти вежливо, стараясь не причинить мне боли.
Охранники не стали помогать насильнику встать на ноги. Его просто оттащили от меня подальше, чтобы тот смог натянуть свои штаны обратно. Из-за того, что я отбила ему член, он едва мог переставлять ноги. Поддерживая его рукой, гад потащился к выходу.
Я победно ухмыльнулась, ощущая злорадное удовлетворение:
– Удачи, когда захочешь поссать!
– Заткнись! – дернул меня за руку стоявший рядом охранник, впрочем, не очень сильно. – Ступай в постель.
– Не проблема. Только скажи своим людям, чтобы оставили меня одну.
Охранник отпустил мою руку и направился вон из каюты. Дверь вновь затворилась. Я слышала, как они удаляются, разговаривая по-итальянски. И уже совсем издалека до меня донесся взрыв смеха.
Я понимала, с чего им стало так смешно. Их товарищу надрала задницу женщина.
И мне, черт побери, было приятно это сознавать.
Что-то изменилось. Корабль перестал раскачиваться на волнах – мы миновали открытое море. Теперь слышался лишь шум воды и пол перестал уходить из-под ног. Корабль был довольно большим, и мы по-прежнему могли идти вдали от берегов, но явно дошли до середины Атлантики.
Если бы мне удалось прыгнуть за борт, я наверняка смогла бы доплыть до земли. Не то что бы я такая великая пловчиха, но перед лицом смерти уж не спасовала бы. Воззрившись в иллюминатор, я могла различить далекую полоску суши, но в следующее мгновение стекло снова заливало водой.
Нужно было придумать план бегства.
Итак, один охранник был мертв, а другой серьезно ранен. Значит, на два ствола меньше. Если я правильно пойму свой расклад, то смогу сорвать банк. Я отбросила покрывало, оторвала кусок материи и сунула его в карман штанов. Мало ли, кого придется придушить по дороге.
А затем я заметила катающийся по полу шприц. Игла была на месте, а в колбе оставалась прозрачная жидкость. Охранник не заметил его накануне.
И теперь я была вооружена.
Я подняла шприц с пола и глубоко вдохнула. Да, теперь меня так просто не взять. Я могу обездвижить любого, отобрать пистолет – и привет, свобода! Удача на моей стороне! Уж никогда бы не подумала, что буду благодарна пытавшемуся оттрахать меня мужику!
Спасибо за подарок.
Шприц я аккуратно поместила в заднем кармане так, чтобы его можно было легко выхватить. Скоро за мной должны были прийти – вот-вот объявят завтрак.
Я села лицом к двери и стала спокойно ждать.
Вот оно, мое время!
Свобода.
Она уже близко.
Дверь отворилась, и в каюту вошел охранник. Он посмотрел на меня совершенно бесстрастно. Никакой похоти, как у тех двух. Скорее всего, я показалась ему скучной или раздраженной, а быть может, и той и той одновременно.