Круговорот благих намерений

– Мне жаль твою мать, – хмыкнул Петр.
– Не стоит, она была больше меня раза в два, – парировала Ветта.
Ему казалось, что эту шестидесятипятилетнюю женщину ему послал сам Бог. Когда три года назад Петр Петрович Проханов пережил второй инсульт и слег, ему стало казаться, что мир стал черно-белым. Все эти сиделки, которых постоянно находил ему секретарь, были или сухарями, бездушно исполняющими свои обязанности, или жалостливыми святошами, которые усугубляли своим отношением и без того прискорбное положение. Они все были из крутых агентств, с кучей рекомендаций. Однажды Петру стало очень плохо, и пришлось вызывать скорую, обычную скорую, потому как в отличие от платной она приехала через двадцать минут.
Вот тогда Петр и увидел Ветту впервые. Она вошла и приказала распахнуть все шторы.
– Вы чего тут завесились? На том свете насмотритесь на черноту, а сейчас надо на солнышко любоваться. И так день короткий, вам бы к нам в Якутию, знали бы, как солнце ценить надо.
Поставив несколько уколов и велев сиделке подвинуть кровать к окну, она поразилась отсутствию инвалидного кресла.
– В смысле, вы не вывозите его на воздух? А что он у вас делает, в потолок смотрит?! – почти кричала она на сиделку. – Тут любому плохо станет, даже здоровому. Ты бы эту дуру уволил, – по-свойски сказала она тогда Петру, – может, и проживешь еще лет десять. Да не тоскуй ты, жизнь мы себе сами устраиваем, а болезнь – это так, лишь сопутствующие обстоятельства.
Когда скорая уехала, Петр первый раз сел в кровати сам. Потребовал чаю с малиной и секретаря. Первым делом он приказал купить ему самую лучшую коляску со всеми возможными наворотами, обустроить возле дома пандус и дорожки для прогулок, но самое главное – уволить нынешнюю сиделку и разыскать фельдшера скорой помощи, что приезжала к нему на вызов, и уговорить работать на него. Естественно, за солидное вознаграждение.
Так в феврале в его доме появилась Ветта, и жизнь почти вернулась к парализованному Петру. Ветта изменила его мировоззрение. Петр понимал, что инсульт не ходит в одиночестве и что еще один он попросту не переживет, поэтому решил, пока жив и чувствует себя относительно хорошо, пока рядом с ним его ангел Ветта, сделать то, о чем давно мечтал, но не решался. А также наконец понять, ну, или признаться себе, что всегда знал, кто же в созданной им семье, тогда, двадцать лет назад оказался предателем. Снегурочка, Буратино, Царица, Робин Гуд, Воевода или все сразу – кто хотел его смерти?
Петр Петрович Проханов целый год готовился к этой встрече, и вот, за несколько часов до нее, страх разочароваться наполнял его душу. Понимая, что скоро отправится на небо, он точно знал, что хотел бы еще раз испытать – радость от встречи со своими названными детьми. Но, несмотря на предвкушение, и огромное счастье от предстоящей встречи Петр очень боялся по-отечески разочароваться в них. Предвкушение и страх – эти два чувства разрывали его последние дни.
– Таня, включи елку и погаси верхний свет, – произнес Петр громко.
Его команда была тут же исполнена.
– Ужас, – вздрогнула Ветта. – Все никак не могу привыкнуть к вашему дому. Как будто чертовщина здесь какая творится.
– Не говори как старая бабка, – поморщился он, – это всего лишь умный дом. – И добавил с хитрой улыбкой: – Возможно, самый умный в Москве.
Дневник
Воспоминания Петра Петровича Проханова
Москва
31 декабря 1991 года
Снегурочка.
Петя был единственным, кто после детского дома отправился в собственную квартиру. Про остальных он ничего не знал, да и, если честно, не хотел знать. В отличии от большинства товарищей по несчастью Петр попал в детский дом не с рождения. У него были и папа, и мама и даже бабушка с дедушкой. Были семейные вечера за круглым столом под зеленым абажуром, где родители играли с гостями в преферанс, курили сигареты – обязательно в мундштуке – и рассказывали интересные истории. Маленький Петя, чтоб чувствовать себя причастным, готовил для них концерт, где читал стихи, пел и танцевал, заполняя, как ему казалось, вынужденные паузы в игре.
 
Только сейчас он стал понимать, что на самом деле родители терпели все его песнопения исключительно из любви к своему отпрыску, а гости – из уважения к хозяевам дома, но тогда ему так не казалось. Одна песенка и вовсе до сих пор крутилась в голове, и Петя даже иногда ее напевал.
– Праздник зимний к нам идет,
Каждый в мире чуда ждет,
И под елкой притаился дружный хоровод.
Шамаханская царица Буратино не боится,
Смело танцевать к нему идет.
Робин Гуд и Воевода встали в центр хоровода,
Украшая серпантином яркий звездолет.
А Снегурочка под елью, вторя общему веселью,
Песни новогодние поет.
Он долго не мог вспоминать эти праздники, чувствуя, что его предали, бросили, но с возрастом стал дорожить каждым образом прошлого, которое так и норовило ускользнуть из памяти навсегда. То, что, казалось, было его собственностью, сейчас расплывалось, словно в дымке, норовя совсем раствориться и исчезнуть.
Например, празднование Нового года. Это всегда было событие, которое предвещало множество сюрпризов. Елка, подарки и, конечно же, торт-мороженое, который умела делать только его бабушка, по образованию кулинар-кондитер.
Все закончилось в 1976 году, когда Пете исполнилось двенадцать лет. Был один из тысячи похожих вечеров: родители, бабушка с дедушкой и гости – две семейные пары. Как всегда, играли в преферанс, шутили, выпивали. Когда засиделись за полночь, маленького Петю отправили в кровать. Все. Больше никого он живыми не видел.
Утром он найдет их всех за столом и еще долго, как ему самому казалось, чересчур долго будет пытаться всех разбудить, не обращая внимания на открытые глаза бабушки и как-то жутко запрокинутую голову папы. А еще будет долго спрашивать у мамы, почему у нее на пальце нет того волшебного кольца, которое подарил ей папа на свадьбу и которое должно было защищать его семью – почему-то двенадцатилетнему Пете это было тогда очень важно. Спасли его от сумасшествия детская психика, которая запретила воспринимать действительность, и папин водитель, что, не дождавшись начальника в машине, поднялся в квартиру.
Тогда ему никто ничего не рассказал. «Отравили», – только и слышал он из обрывков разговоров взрослых.
Когда же в 1981 году Петя вернулся из детского дома в ту самую квартиру, то первым делом выбросил стол, который по-прежнему стоял в центре гостиной, оставив лишь зеленый абажур. Не сошел он с ума и на этот раз, видимо, психика по-прежнему оберегала своего хозяина и не давала уйти в нереальный мир. Две недели семнадцатилетний мальчишка драил каждый сантиметр огромной трехкомнатной квартиры в Москве, словно бы смывая не пятилетнюю пыль, а накопившееся за годы горе. Петр старался стереть саму память о произошедшей здесь трагедии, оставив лишь светлые воспоминания.
Участковый дядя Ваня, который по-прежнему работал на их участке, смилостивился над парнишкой и рассказал, что же тогда произошло. Оказалось, что виной всему был коньяк, в котором эксперты обнаружили яд – именно он моментально убил всех с первой рюмки. Кто его принес и почему его выпили все, даже бабушка, которая очень редко употребляла алкоголь, участковый сказать не мог. Потому что тогда, в 1976 году, следствие зашло в тупик, и дело закрыли, списав все на несчастный случай.
Страна начала разваливаться, потихоньку, как старый шкаф – то дверь перекосит, то полка прогнется, а того гляди и вовсе ножка не выдержит веса и надломится.