Ревизор: возвращение в СССР 17 (СИ)

Я только ухмыльнулся в ответ на это заявление. Ну хоть Мишка подметки на ходу рвет и жизни учится… Это откровенно радует. Хотя, вон и Леха уже не совсем тот ботаник, которым был, когда я с ним встретился. Может, и из него человека со временем получится сделать. Ираклий, Костя Брагин… Славка после армии, авось, подтянется, или в Брянске будет учиться и за ум возьмется. 
Тут вернулся Марат. Уставший, но довольный.
– Рассказывай, – поставил я перед ним сковородку с оставшимися макаронами.
– Ну, короче, так. Павел Сатчан предложил секцию в качестве второго тренера вести на ЗИЛе, три раза в неделю по вечерам. Понедельник, среда, пятница. За это он меня устраивает в штат, даёт общагу и зарплату будет платить! С обязательством подходящих кандидатов для команды ЗИЛа находить и готовить для главного тренера по самбо. С ним он меня еще не познакомил, но, говорит, мужик очень приличный. Тот команду на соревнования готовит, ему новые таланты постоянно нужны. 
– Завод, я так понимаю, будет платить, – поправил его я. – А что с учёбой?
– Всё нормально! Он нашёл мне училище там же в районе завода, меня возьмут переводом на второй курс.
– Ну, поздравляю, – протянул я ему руку и Мишка следом за мной. – На второй курс, это значит, тебе учиться ещё три года. Потом ты сможешь тренировать ребятишек, – он кивнул. – Будешь мне сына учить.
Марат рассмеялся и подставил мне пять.
– Только я не понял, ты что, хочешь сразу сейчас с тренировками начинать? На стройке работая параллельно? 
– Ну да, – кивнул он, – я так больше заработаю.
– А коней не двинешь от такой нагрузки? 
– Не, я двужильный, – помотал он головой, – выдюжу без проблем.
Ну, собственно говоря, он таким и выглядит. Ладно, ему все же двадцать с небольшим, и он в отличной физической форме, наверное, и в самом деле ему это по плечу. 
Разложил по полкам подношения от благодарных слушателей с выезда по линии «Знания», и мы пошли спать. Парни откровенно устали, да и у меня был непростой день.
В среду мы ездили на гастроли в Можайск. Были на автотранспортном предприятии, заводе ЖБИ, хлебокомбинате, молочном заводе, медико-инструментальном заводе и серьёзном экспериментальном предприятии «Гидроспецстрой».
Опять всю обратную дорогу Сковородка недовольно бубнил на тему нашей промышленности и того, что купить нечего. Пришлось прочесть ему персональную лекцию.
– Василич, ну, ты в чём-то прав, а в чём-то не прав, – начал я издалека. – Наша промышленность работает и обеспечивает население всем необходимым. Ты, просто, не замечаешь этого.
– Это как это, я не замечаю, что меня обеспечивают? – воскликнул он, чуть не оскорбившись.
– Ну, смотри. Мы сколько заводов сегодня посетили? До фига. И все они свою функцию выполняют. Транспорт ходит? Людей и грузы перевозит? Да. Хлебом и молоком население обеспечено? Обеспечено. Здания из блоков строятся? Значит, и ЖБИ свои функции выполняет. Хирурги наши инструментами обеспечены? Обеспечены. Электричество везде есть? Значит, и «Гидроспецстрой» гидроэлектростанции обеспечивает оборудованием. Так?
– Ну, вроде, так, – неохотно согласился Сковородка.
– Значит, какой вывод? Всем жизненно необходимым мы себя обеспечиваем. Нам бы только с товарами народного потребления улучшить ситуацию, качества им добавить и соответствия народному спросу. А так, если посмотреть со стороны, всё у нас очень неплохо.
– Ну, не знаю, – недовольно ответил он.
– Нам много чего хочется, но это будет всегда. Купишь мотоцикл, захочется машину. Купишь «Москвич», захочется «Жигули». Так было, есть и будет. Такова природа человека. Нам всегда всего мало. Возможно, это и заставляет нас созидать. Представь себе человека, который сидит в тёплом климате под пальмой и ест бананы, которые с неё сами подают. И его всё устраивает, ему больше ничего не надо. Разве он встанет из-под этой пальмы и пойдёт работать?
– Ну да, если не к чему стремиться, то что это за жизнь? – посмотрел на меня с сомнением Яков Васильевич. – Хотеть хоть что-то надо.
 
– Конечно, надо. Но всегда надо помнить, что процесс этот бесконечен. Западные учёные выявили интересную закономерность: любому человеку всегда не хватает для полного счастья тридцать процентов от имеющихся у него ресурсов. Представляешь? Если ты получаешь сто рублей, тебе кажется, что ещё бы тридцать и ты будешь в шоколаде. А если ты получаешь тысячу, то тебе для полного счастья не хватает уже триста рублей. Самые несчастные люди – это миллионеры, потому что им для счастья не хватает больше денег, чем бедным. Отсюда и родилась поговорка, что не в деньгах счастье. Потому что, оказывается, миллионы счастья не приносят.
– Ну, ты наговоришь, – недовольно отвернулся от меня Сковородка.
Но по нему было заметно, что он думает об этом. Сам с собой спорит, иногда головой кивнёт, иногда с досадой что-то прошепчет. Ну, пусть думает.
Везде хорошо, где нас нет. Отработав достаточно времени на хозяина, и наблюдая изнутри за потогонной системой труда при капитализме, когда из работников выжимают все соки, когда не остаётся сил на интересы и жизнь вне работы, могу сказать, что мы забыли, как работали при социализме. А ведь интенсивность труда здесь намного ниже. Обед тут – настоящий обед, а не на рабочем месте, когда клиентов нет, быстренько запихал чего-нибудь в рот. Отпуск – это отпуск, двадцать восемь дней и путёвка на море от профсоюза, а не две недели дома или на даче отоспаться. И путевка, часто, не за полную стоимость. И время работы! На заводах звучит гудок, и все дружно отправляются домой. А вспомнить двадцать первый век. Много народу работало по восемь часов в день? Большинству нужно батрачить по двенадцать часов, чтобы хоть что-то заработать. Основная работа, подработка, а часто и еще дополнительная подработка. Свою ипотеку выплатить до конца, детям на ипотеку подкинуть…
Так что, не прав ты, Яков Васильевич, ты сейчас в этой стране гегемон, в любую дверь заходишь без стука. А через пятьдесят лет твоим детям и внукам даже в голову это не придёт. Они будут точно знать свое место…
Сковородка открыл дверь в подъезд передо мной, сегодня много было разного формата кульков и коробок, только что в зубах не тащил добычу. Поднялся пешком к себе на третий этаж и постучал ногой в дверь. Открыл Марат.
– О, нагрузился, – хмыкнул он. – Давай, помогу.
– Как дела? – спросил я, накладывая себе пельменей, что мне парни оставили.
– Хорошо, – ответил Мишка. – Работали сегодня в подвале вчетвером на молочном комбинате.
– А, так вам отдали отдельный объект, понятно, – задумался я. – А денег сколько пообещали?
– Нам по триста рублей с Мишей за подвал, – ответил Марат. – Я специально сегодня уточнил.
– А по времени там много работать? – продолжал интересоваться я.
– Недели за две должны разгрести, если по выходным тоже работать, – ответил он.
– Что вы там делаете?
– Старую штукатурку и плитку надо отдолбить и вынести мусор.
– Понятно. Тяжело отходит?
– Да нет! – улыбнулся Мишка. – Лопатой чуть ковырнёшь, само всё отваливается.
– Ну и то хорошо. Чем у вас Евгения занимается?
– Она всё и крушит, – хмыкнул Марат. – Один из нас мусор на носилки грузит, двое таскают. По кругу меняемся.
– Вот, девка. Терминатор! – рассмеялся я, но остальные никак не отреагировали, только с любопытством посмотрели. – А остальные чем заняты?
– Ещё цех заливают, – ответил шурин. – Ох, там жара наверху! А что за терминатор такой?
– Ну, это от английского слова экстерминейшен, уничтожение. Я имел в виду, что Женя уничтожает бетон…
– А, понятно! – улыбнулся Миша. – Кстати, про жару. К нам в подвал остывать приходят. У нас пылища, дышать нечем. А они такие: А-аа, благодать!
Про жару заговорили, вспомнил про пальмы капитана. Сходил проверил, долил воды в ведро немного. Перед отлётом в Палангу надо будет ещё долить. Так-то кусты нормально себя чувствуют для такой жары.
– Мужики, не забывайте, пожалуйста, про кактусы на окне, – вернувшись домой, попросил я. – А то мне Галия не простит. Каждый день поливайте. Такое пекло…